Как обмануть смерть

Я вытаращила глаза. — Ты, должно быть, шутишь…

— Ложись!

Вайят врезался мне в живот, отбросив нас обоих назад, за кузов грузовика. Ударной волной от разорвавшейся гранаты нас отшвырнуло на твердую землю волной жара, звука, огня и шипящей плоти. Дышать стало невозможно.

«Я не готова умереть снова», — кричал мой мозг. Образы Джесси и Эш вспыхнули в моем сознании, ожидая меня, и быстро пропали в темноте.





Глава 5




Четыре года назад.

Сомневаюсь, что адрес правильный. Но допрашивать таксиста уже поздно. Его машина мчится вниз по улице, исчезая в потоке. Он прекрасно знает, что после наступления темноты лучше не торчать в этой части Мерси-Лота. Коттэдж-плейс звучит так невинно и мирно. Ха.

Меня окружают магазины со старыми витринами, каждый из которых защищен рядами стальных прутьев и не слишком впечатляющими системами безопасности. Неровные тротуары усыпаны мусором, как и переполненные мусорные баки. Стрип-клуб на другой стороне улицы мигает неоновыми вывесками, приглашая посетителей любого сорта. Проституток столько же, сколько и сутенеров, которые бродят по углам, и все они следят за патрульными полицейскими машинами.

Как будто они здесь кого-то увидят.

Такси высадило меня перед крошечным ювелирным магазином под названием «Загадка». Меня оно заинтересовало, и я мысленно отмечаю его, как нечто, что можно изучить позже. Моя цель — тенистая ниша справа от магазина — предположительно вход на лестницу, ведущую к ряду дешевых квартир. Мой новый дом.

Я перекладываю пластиковый продуктовый пакет, который содержит всю мою жизнь, из правой руки в левую. Две смены одежды обернуты вокруг пары вложенных в ножны зазубренных ножей — своего рода подарок на выпускной вечер — плюс запечатанный конверт, который должна передать своему куратору, Вайяту Трумену. Даже его имя звучит как у придурка — и если кураторы хоть немного похожи на наших инструкторов в учебном лагере, знаю, что буду ненавидеть этого парня.

— Сколько стоит минет? — голос мужчины где-то рядом, невнятный, пьяный.

Я игнорирую его, не особо заботясь о том, что говорит шлюха, к которой он обращается, и иду к нише. Её расценки не мое дело. На моем пути появляется грузная фигура. Мясистые щеки и желтые зубы — вот и все, что я вижу. Пропитанное ромом дыхание ударило мне в лицо. Резко останавливаюсь, чувствуя отвращение.

— Эй, ты не оборзел? — рычу я.

— Я спросил, сколько за минет?

У меня отвисает челюсть. Ничего не могу с этим поделать. Ладно, я одета в джинсовые шорты, слегка укороченные — у меня есть ноги, я собираюсь их показать — и синюю футболку, обнажающую живот, но какого дьявола! — Спроси меня еще раз.

Он моргает мутными глазами, не понимая предупреждения в моем тоне. — Сколько стоит гребаный минет, сладкая?

Подхожу ближе. Он неверно истолковывает мое движение и не защищается. Бью его коленом в пах, и пьяница с воем падает на колени. Никто не обращает на это особого внимания. Делаю шаг назад, в нишу, мимо ряда металлических почтовых ящиков, и поднимаюсь по плохо освещенной лестнице.

Пахнет потом, но в целом чисто. Наверху лестницы находится короткий коридор с шестью толстыми металлическими дверями. Я подхожу к номеру четыре, поднимаю руку, чтобы постучать, и медлю.

Если я войду внутрь, это изменит мою жизнь. Учебный лагерь начинался как альтернатива реальному тюремному заключению. Я ненавидела каждую секунду в нем. Ненавидела рычащих инструкторов, мучительные тренировки, усталость, как умственную, так и физическую. Ненавидела то, как мы убивали, чтобы выжить. И все же какая-то часть меня любила его. Мне нравилось чувство включенности, которое я испытала впервые за восемнадцать лет своей жизни. Мне нравилось то, как я теперь контролирую свою жизнь. Тренировки научили меня отвечать любому, кто пытался причинить боль мне. Я способна себя защитить.

Я могла бы взять эту новую силу и уйти. Убраться к черту из этого города и начать все сначала где-нибудь в другом месте. Забыть, что вампиры, оборотни и гоблины существуют, и что теперь моя работа — охотиться на них. Контролировать их. Наказывать за действия против человечества. Я не смогу делать этого больше нигде — самое большое неконтролируемое население Падших в мире находится в этом городе. За его пределами я буду совсем одна. Здесь у меня может быть цель.

Дверь открывается прежде, чем я успеваю постучать. Азиатка окидывает меня таким беглым взглядом, что я с таким же успехом могу быть невидимкой, потом оглядывается через плечо и кричит: — Свежее мясо прибыло.

Она отступает в квартиру, оставляя меня в открытом дверном проеме. Я колеблюсь, потом захожу внутрь.

Это просто дыра. Облупившаяся краска, заляпанный пол, окна, прикрытые рваными занавесками. Диван выцвел до такой степени, что невозможно распознать его первоначальный цвет или рисунок. Два других стула выглядят готовыми отправиться на свалку, а маленькая кухонька, покрытая жиром и гарью, ожидает своего часа. И все же здесь чувствуется… комфорт.

Правда, всего три двери. Одна из них — это ванная комната, а значит, две спальни. Отдельные. Чертовски замечательно.

Молодой парень латиноамериканской наружности встает с дивана. Высокий, возвышается над цыпочкой на добрый фут, широкоплечий и мускулистый. Красивый, как школьник-футболист. Машет мне рукой, но не в знак приветствия. Я закрываю дверь. Догадываюсь, кто не станет моим соседом по комнате.

— Эвангелина Стоун? — уточняет он.

— Эви, — отвечаю я. — А кто ты?

— Джесси Моралес. Добро пожаловать. — Длинные ноги несут его через всю комнату. Я напрягаюсь, но он лишь протягивает мне руку, которую неуверенно пожимаю.

Женщина садится на подлокотник одного из кресел, держась на приличном расстоянии. — Поприветствую её, когда она протянет больше недели, — говорит она.

Жар заливает мои щеки, и я сжимаю кулаки. — Ты хочешь посмотреть, как я сражаюсь? Давай же.

— Никаких драк, — говорит Джесси. — Это Эш Бедфорд, старшая группы.

Я закатываю глаза. — Потрясающе. А где тот парень, которому я должна отдать свои документы?

— Он уже едет, — говорит Эш обвиняющим тоном. — Что-то ты рано.


— Слушай, если ты хоть что-то знаешь, почему я оказалась здесь…

— Ты здесь, потому что наш напарник умер, детка, так что не жди теплого приема и объятий. Докажи, что ты принадлежишь этому месту, и тогда выпендривайся.

Она совершенно серьезна. Я убила девушку своего возраста, чтобы закончить учебный лагерь, но мне и в голову не приходило, что кто-то другой умер, чтобы освободить мне место в этой триаде. Две смерти, чтобы попасть сюда. Три человека в команде. Вот как это работает.

— Как умер ваш напарник? — интересуюсь я.

Она моргает, кажется, не готовая к такому вопросу.

Отвечает Джесси: — Его звали Коул. Нашли его обугленные останки в печи на прошлой неделе после того, как он пропал на два дня. Вероятно, сначала он был выпит полукровками, потому что обнаружили недалеко от известного притона на Ворчестер. Мы с Эш вошли в дом и сожгли его дотла.

Ух. — Извини, — говорю я.

Слышу, как за моей спиной поворачивается дверная ручка. Я отскакиваю в сторону и стараюсь избежать удара громоздким металлом. Вошел еще один мужчина, старше Джесси, но на полголовы ниже. Черные волосы и глаза, легкая щетина на подбородке. Одетый в брюки цвета хаки и рубашку с короткими рукавами, он выглядит так, словно чувствует себя как дома в офисе в центре города, с девяти до пяти, а не здесь, в Мерси-Лоте. Может, он будет даже милым, если перестанет выглядеть таким раздраженным.

— Ты чертовски хорошо знаешь, как произвести впечатление, — говорит он мне без всяких предисловий, но с тем же самым безразличием, которое я получила от Эш.

Я вспыхнула. — Прошу прощения?

— Я перешагнул через парня внизу, который стонал о блондинистой сучке и недоразумении, так что могу только предположить, что он имел в виду тебя.

Скрещиваю руки на груди, пластиковый пакет болтается. — Я не гребаная шлюха, и он вряд ли скоро об этом забудет.

Он хлопает дверью так сильно, что я подпрыгиваю, а потом подходит ближе. Зловеще. — Первое, что ты должна помнить, Эвангелина, это то, что триады лучше всего работают, когда нас не помнят. Мы требуем секретности, чтобы быть эффективными. Если продолжишь ходить в такой одежде и пинать пьяных идиотов, то, в конце концов просто станешь еще одним именем, вырезанным на стене.

Все в нем вызывает у меня желание ударить его. Он не представился, но, без сомнения, он мой куратор. Похож на парня с именем Вайят. И на придурка.

— Где твои документы? — спрашивает он.

Достаю из пакета конверт и протягиваю ему. Он вскрывает его, просматривает содержимое. Понятия не имею, что там написано, но на него это, похоже, не произвело никакого впечатления. Он складывает его и засовывает в задний карман брюк. Из другого кармана достает сотовый телефон и протягивает мне. Я осторожно беру его. У меня их никогда раньше не было — они чертовски дорогие.

— Твой номер хранится в памяти, так что запомни его, — инструктирует Вайят. — Запомни остальные три цифры на быстром наборе. Я — один, Эш — два, Джесси — три. Ты никогда не должна использовать этот телефон для личных звонков, не связанных с работой, и ни при каких обстоятельствах не должна разглашать свой номер никому за пределами триад. Ясно?

— Да.

— График работы для каждой команды — четыре рабочих, два выходных. Когда ты работаешь, ты работаешь двадцать четыре часа. Ты должна быть доступна и отвечать, когда я звоню или пишу. Если пройдет больше пятнадцати минут без ответа, а ты не будешь ни мертва, ни серьезно ранена…

Его ядовитый взгляд сильнее невысказанных слов, и я киваю. Он действительно грозен, когда очень старается. — Но ведь и так может случиться? — говорю, пожалуй, чересчур бойко. — Но в те два дня, в выходные, мое время принадлежит только мне?

— Да. Только не привлекай к себе внимания. Падшие могут быть животными, но они помнят лица. Часто мелькая в городе, когда не работаешь, становишься мишенью.

— Поняла. И больше никаких коленопреклоненных пьяных мудаков.

Он слегка улыбается. — Именно.

— Так сейчас мы работаем или нет?

— Пока мы вне игры. Завтра мы выйдем на улицы и покажем тебе все ходы и выходы…

— Я выросла рядом. Мне знаком этот район.

Эш громко фыркает. — Какие клубы в радиусе тридцати кварталов отсюда чаще всего посещают полукровки? — спрашивает она. — В каком многоквартирном доме к северу от нас живут исключительно оборотни?

Она мне действительно не нравится. Как, черт возьми, я буду с ней работать — это выше моего понимания, поэтому молчу. Потому что не знаю ответов.

— Мы покажем тебе все, что нужно, — продолжает Вайят, — а завтра вечером ты отправишься патрулировать вместе с Джесси и Эш. Ты переживешь эту ночь, даже схватишь кого-нибудь из отребья, и мы вернемся в строй.

— Справедливо. — С нетерпением жду чьего-нибудь задержания. Вот почему я здесь. И за тем, чтобы стереть эту усмешку с лица Эш, старшей по команде.

Вайят улыбается. Это первая трещина в его внешне серьезном облике, и она доказывает правильность моей теории: улыбка его красит. Он подходит к кухоньке. Я молча жду, не зная, что будет дальше. Джесси и Эш не двигаются.

На кухне Вайят достает из шкафа пять небольших стаканов и бутылку виски. Наливает в каждый из них по пальцу алкоголя. Только когда он заканчивает, Джесси и Эш подходят к стойке. Каждый из них берет по стакану, Вайят — третий. Мне кажется, что я вторгаюсь во что-то личное, поэтому остаюсь на месте. Пока куратор не пододвигает ко мне один из оставшихся стаканов.

Я ставлю свой пакет на пол возле двери, подхожу и беру предложенный стакан. Не люблю неразбавленный виски, но готова подыграть. Они выглядят такими серьезными. Поднимают бокалы за погибшего, и я делаю то же самое.

— За Коула, — произносит Вайят. — И за Эвангелину тоже.

— Эви, — поправляю я.

Он кивает. Мы пьем. Виски обжигает горло и желудок. У меня слезятся глаза. Гадость.

Мы переходим к другим делам, и пятый стакан виски остается нетронутым до конца вечера.