Как научиться учиться

Контрольный вопрос № 4


Какое утверждение описывает роль фактов в обучении?

А. Факты мешают обучению.

Б. Факты важны для обучения.

В. Факты всегда можно найти в интернете.

Г. Всегда проверяйте достоверность фактов.





Окончив школу, Ота переехала в Санта-Крус, один из крупнейших городов Боливии. В повседневной жизни она пользуется преимущественно испанским, японский знает лишь несколько человек в ее окружении, и поэтому сегодня Ота почти совсем забыла родной язык. Она общается с родителями и кое с кем из старых друзей на ломаном японском, но писать практически разучилась.

На первый взгляд это очень странно: ведь первые свои слова Ота произнесла по-японски и много лет говорила по-японски с родителями. Но такое забывание языка происходит с носителями гораздо чаще, чем вы можете себе представить. Сержант Боу Бергдаль, пять лет пробывший в плену у талибов в Афганистане, почти разучился говорить по-английски, несмотря на то что все свое детство он провел в штате Айдахо и говорил только на родном языке.

Такие люди, как Ота или Бергдаль, необязательно забывают все слова родного языка. Например, Ота до сих пор помнит — и может написать — некоторые стандартные фразы. Главное, что теряют такие люди, — смысл. Они не помнят языка как целостной системы, утрачивают понимание связей, на которых он строится. По словам одного ученого, забывание языка — это медленное «развязывание сложного узла внутренних связей».

Итак, мы овладеваем знаниями и навыками, потому что это помогает нам построить смысловую сеть. Эта сеть поддерживает взаимосвязи между знаниями, которые, в свою очередь, подкрепляют ценность, в результате чего меняется ход наших рассуждений. После тренировки по тайскому боксу мы с Сато пошли позавтракать. Он выглядел бледным и утомленным. Мы заказали чай. Пока нам несли еду, Сато объяснял мне, как более активный подход способствует более глубокому пониманию. «Главный вопрос в том, пытаешься ли ты просто запомнить какие-то вещи, — говорил он, — или стремишься увидеть, как они сочетаются друг с другом».



Есть одна важная вещь, которую необходимо понимать, когда речь заходит о поисках ценности в области учения: мы должны целенаправленно стремиться к достижению мастерства. Никакая умственная работа не поможет нам чему-либо научиться, если учиться мы и не собирались.

К примеру, у врачей есть масса возможностей для изучения мышц и связок колена. Операции на коленном суставе делают уже как минимум сотню лет, и каждый год в больницах США проводится более полумиллиона таких операций. Многие хирурги-ортопеды чувствуют себя среди мышц и связок колена буквально как дома, ориентируются в них как в собственной спальне и имеют возможность изучать их практически каждый день, исправляя повреждения менискового хряща или исследуя состояние тканей суставной сумки.

Однако не так давно швейцарскому ученому и врачу-ортопеду Карлу Гробу удалось открыть ранее неизвестную мышцу в колене{29}. Вместе с группой исследователей Гроб обнаружил прямо над коленной чашечкой маленькую промежуточную мышцу, о которой не упоминается ни в учебниках анатомии, ни в трудах светил хирургии.

Гроб очень скромно отзывается о своем открытии. «Я — обычный хирург, — сказал он мне. — Анатомия для меня — что-то вроде хобби». Впрочем, другие специалисты не столь сдержанны. Как выразился один блогер, пишущий на медицинские темы: «Найти новую мышцу почти так же сложно, как легендарного снежного человека».

Как же такое могло произойти? Как врачи могли до недавнего времени не замечать эту мышцу, если на коленном суставе проводятся сотни тысяч операций в год? И здесь многое зависит от направления мышления. Гроб нашел мышцу, потому что он искал мышцу. Он узнал нечто новое о строении колена, потому что хотел узнать. Он относился к вопросу иначе, поэтому увидел ценность в наборе мышц и связок — там, где другие ее не видели.

Психолог Эллен Лангер изучает эту тему уже не один десяток лет. В день, когда я посетил ее офис, она рассказала мне, что осмысленная учеба требует вдумчивости, активного поиска ценности. При таком подходе, по мнению Лангер, одного внимания недостаточно. От людей требуется такое вовлечение в опыт, которое подчеркнет его новизну. Нужно выключить «автопилот» своего мозга и активно стремиться к обретению мастерства.

Такого рода осознанность во многом сводится к контексту. Для развития вовлеченности и сосредоточенности критически важно бывает задать правильные рамки. Нам часто необходим определенный толчок, сдвиг восприятия, чтобы сознательно направить внимание на учение как таковое. Это на удивление ярко проявилось во время нашей беседы с Эллен Лангер. Порой тон нашего разговора становился фривольным и легкомысленным, и, когда я что-то забывал, Лангер поддразнивала меня: «Ага, занервничал!»

Но потом я задавал вопрос, и фокус нашего внимания вновь смещался к теме образования. Лангер проверяла, все ли я верно усвоил: «Понимаешь, о чем я говорю?» — и предлагала прочитать очередной фрагмент текста на обсуждаемую тему. Мы заговорили о том, как раскрыть смысл в обучении: для этого нужно узнавать что-то новое.

Есть и другие факторы, способствующие большей сосредоточенности. Лангер утверждает, что, если мастерство ассоциируется у нас с большей свободой, мы начинаем относиться к обучению более вдумчиво. Кроме того, мы рассматриваем изучаемые темы с разных точек зрения, вследствие чего, как правило, узнаем больше — потому что лучше замечаем тонкие детали в интересующей нас области.

Но, пожалуй, важнее всего все же сам смысл. Один из лучших способов отключить «автопилот мозга» — начать искать ценность. В одном из своих ранних исследований Лангер предложила двум группам студентов прочитать абзац из учебника. Всем были даны одни и те же инструкции с единственным различием: одной группе было сказано «изучить» текст, а другой — найти в нем «смысл лично для себя».

Какими же оказались результаты? Те студенты, которые искали смысл, смогли лучше сосредоточиться на тексте. Проверка показала, что они поняли и запомнили гораздо больше. И что еще важнее — когда эту группу попросили написать короткое сочинение на тему прочитанного, качество их текстов оказалось выше.

В качестве примера из реальной жизни можно снова привести забывание языков. Оказывается, образ мышления и настрой играют здесь ключевую роль, и люди скорее забывают родной язык, если не испытывают теплых чувств к родной стране. Так, исследования показывают, что испаноговорящие с рождения люди с большей вероятностью забывают испанский при переезде в другую страну, если плохо относятся к Испании. При негативном образе мышления — и меньшем ощущении ценности — люди легче теряют способность говорить на родном языке.

Определенная логика в этом есть. Сложно научиться работать в Excel, если вы его ненавидите. В то же время весьма примечательно то, как тонко наше отношение воздействует на наше мышление. Одно из исследований, посвященное забыванию языков, показало: не имеет значения, как долго человек говорил на родном языке, если он плохо относится к своей родине. При негативном отношении языковые навыки исчезают с гораздо большей скоростью — и «стаж» владения языком тут неважен.

Лангер дает по этому поводу полезный совет: если вы хотите овладеть каким-то навыком, следует быть очень внимательными к нюансам. В ходе учения мы должны активно искать в данной области знаний что-то новое и оригинальное для себя — и наградой станет лучшее понимание предмета. «Вдумчивость по умолчанию предполагает, что вы замечаете новое», — говорит Лангер.

Кроме того, она рекомендует подходить к учебе с исследовательским настроем. Так, если вы читаете книгу, готовясь к занятиям, не стоит особо задумываться об итоговой оценке — ничего, кроме лишнего стресса, вы таким образом не получите. Вместо этого найдите в книге материал, который вам действительно любопытно было бы изучить, что-то, что имеет для вас ценность. Результаты такой подготовки, по всей вероятности, окажутся лучше — а ваш личный опыт будет куда более приятным.

Полагаю, что и хирургам не следует ограничивать свои стремления лишь восстановлением порванных сухожилий. Всегда нужно оставлять себе время для исследований — и открытий. В конце концов, вдруг врачу посчастливится найти неизвестную ранее мышцу!



С идеей, о которой я пишу в этой главе, есть одна проблема. Оказывается, поиски смысла имеют и опасную сторону. Поскольку ученики по определению не являются специалистами в изучаемой области, они могут делать неверные выводы, находя ценность там, где ее на самом деле нет. Говоря проще, все мы можем ошибаться.

Дело отчасти в том, что учение — это внутренний процесс. Мастерство строит само себя. Одно знание опирается на другое, и обычно люди не слишком хорошо учатся самостоятельно, особенно в самом начале. Наши навыки еще слабы. Мы плохо разбираемся в предмете. Мы даже не знаем, чего пока не знаем.

Говоря конкретнее, в обучении важны наставления. Для овладения навыками и знаниями нам нужно руководство — и поддержка. Преподаватели, тренеры, инструкторы играют огромную роль. В книге мы еще не раз вернемся к этой мысли, а пока просто запомним идею о ценности наставников.

Как ни странно, до недавнего времени никто систематически не изучал роль учителей и то, как именно они способствуют обучению. Да, эксперты рассуждали о практике преподавания веками. Метод «сократовского диалога» восходит еще к древним грекам. В средневековой Европе возникла модель мастера и подмастерьев. Пионерами весьма требовательного тестового подхода к обучению, вероятно, стали китайцы времен династии Хань: именно в Китае будущие чиновники впервые стали сдавать экзамены на право занимать государственные должности.

Однако до сих пор ни один серьезный исследователь не пытался достоверно оценить разницу между выдающимися и средними учителями, хотя данных, которые можно для этого использовать, у нас в избытке — экзаменационные оценки, опросы, видеоматериалы и т. д. Несколько лет назад этот факт привлек внимание основателя Microsoft Билла Гейтса{30}. Он наткнулся где-то на научную статью, посвященную мастерству учителей, и оставил множество пометок и замечаний к тексту{31}. Гейтс не мог понять, почему на один из самых главных вопросов образования до сих пор не дан ответ с помощью современных методов исследования. «Я был потрясен тем, насколько мало изучалась эта тема», — позже заметил он{32}.

Через некоторое время самый богатый человек в мире вложил около $40 млн в масштабный исследовательский проект. В нем участвовали десятки ученых, сотни школ, тысячи учителей и почти 100 000 учеников. Специально для проекта исследователи разработали видеокамеру нового типа, которая давала панорамное изображение класса во время урока. Каждый ученик, принимавший участие в исследовании, проходил различные опросы. Около 500 человек получили специальную подготовку, позволявшую им оценивать работу учителей по видеоматериалам.


Исследование, получившее название ПЭП («Показатели эффективности преподавания»), продолжалось два года. Среди его результатов были некоторые моменты, которых мы уже касались. Так, например, показано, что лишь небольшой процент учителей подталкивает учеников к тому, чтобы те генерировали собственные идеи. Ученики очень редко получают задания, требующие поиска смысла.

Но гораздо интереснее другое. Ученый из Гарварда Рон Фергюсон, помогавший обрабатывать данные, отметил в преподавании два основных фактора, стимулирующие высокие результаты у учеников. Первый — так называемое «академическое давление», то есть усилие, с которым учитель подталкивает учеников к усердному труду и активному освоению материала.

Второй фактор — «академическая поддержка», или степень того, насколько, по ощущениям самих учеников, преподаватели мотивируют их. Здесь речь идет о значимости, об ощущении личной связи между учениками и учителями.

Интересно, что выводы проекта ПЭП во многом совпадают с идеями, изложенными в этой главе. В частности, эффективные учителя подталкивают студентов к активной учебе, добиваясь от них усердной работы и осознания значимости материала. Иными словами, они заставляют учеников воспринимать обучение как мыслительное действие. В то же время выдающиеся педагоги обеспечивают ученикам мотивацию и поддержку, помогают находить смысл в учении, наделяют их самостоятельностью — и ощущением значимости.

Не то чтобы это было оригинальное открытие. Задолго до исследования ПЭП нобелевский лауреат Карл Виман пришел к выводу, что к учителям нужно относиться как к «когнитивным тренерам». С точки зрения Вимана, проблема в том, что под словом «учитель» многие подразумевают человека, который просто делится информацией. Но это абсолютно неверный подход, считает Виман, ведь, если исходить из него, создается впечатление, что кто угодно способен самостоятельно изучить, к примеру, физику.

Во время личной беседы Виман объяснил мне, что учителя должны быть больше похожи на спортивных тренеров, то есть помогать ученикам «изучать предмет, разбивая необходимый мыслительный процесс на ключевые элементы, а затем требовать активной умственной работы». При этом преподаватели должны мотивировать учеников изо всех сил стараться «проделывать эту тяжелую работу». Иными словами, в учебе нам нужна эмоциональная поддержка. Каждый хочет, чтобы за него болели.

С точки зрения отдельного человека, это означает, что для совершенствования нам нужны наставники. Другие люди помогают нам найти смысл в предмете. Кроме того, нельзя забывать о социальной стороне обучения, потребности в эмоциональной поддержке и чувстве осмысленности. «Когда вы учитесь, — сказал мне Виман, — вам нужен кто-то, кто будет готов поддержать вас в развитии».

Исследование ПЭП показало еще одну любопытную вещь: сами ученики часто прекрасно представляют себе, каким должен быть эффективный преподаватель, и, как считает Рон Фергюсон, по результатам опросов среди учеников можно с большой точностью предсказать успех их дальнейшего обучения. Иными словами, если вы хотите найти эффективного учителя или наставника, не смотрите на его дипломы (зачастую они мало что значат). Не берите за точку отсчета стаж его работы в данной области (после первых нескольких лет стаж тоже не имеет особого значения).

Лучше спросите тех, кто знает, как работает этот человек. Ставит ли он перед своими учениками сложные задачи? Хорошо ли умеет объяснять? Многое ли можно узнать на его занятиях? Поинтересуйтесь также, какую академическую поддержку он оказывает ученикам. Чувствуют ли они, что небезразличны наставнику? Умеет ли он донести до них важность своего предмета? Как он помогает тем, кто испытывает трудности?

Идея поддержки очень важна, и далее мы более подробно поговорим о ней. Ведь часто оказывается, что смысл — это только первый шаг в учении, и помимо него у нас должно быть очень четкое представление о том, чему мы хотим научиться.





Глава 2. Цель





Образовательная программа под названием Success for All («Успех для всех») давно известна своими историями со счастливым концом. Так, например, средняя школа Диллона{1} (штат Южная Каролина) долгие годы была среди аутсайдеров. Пресса писала о ней исключительно как о типичном представителе «позорного коридора» — группы бедных районов в северной части штата. Судя по снятому об этой школе документальному фильму, ее учителя относились к своим обязанностям спустя рукава, а будущий президент Обама, посетив школу во время своей первой президентской кампании, заявил, что ее нельзя назвать даже «минимально адекватной»{2}.

И все-таки школа смогла преобразиться. Одним из толчков к этому послужила инициатива «Успех для всех»{3}. Вскоре после того, как школа подключилась к этой программе, средние оценки учащихся по чтению выросли почти в два раза. Помогли и значительные инвестиции, благодаря которым школа обзавелась всей необходимой техникой, от кондиционеров до новых компьютеров. Конечно, все проблемы решить не удалось, однако школа теперь демонстрирует гораздо лучшие показатели, чем учебные заведения в соседних, таких же бедных районах.

Не всегда изменения оказываются настолько впечатляющими, как в школе Диллона. И все же подобные результаты достаточно обычны для «Успеха для всех». По мнению еженедельника The New Yorker, программа добилась «наилучших устойчивых результатов» в образовании, а не так давно Департамент образования США провел обзор исследований, стоящих за «Успехом для всех», и инициатива была официально признана самым эффективным национальным проектом в сфере образования.

Главный вопрос — «Как?». В чем причина такого успеха? Чем, помимо вмешательства феи-крестной, можно объяснить столь волшебные перемены? Что ж, на большинство вопросов можно ответить одним именем — Боб Слэйвин, профессор Университета Джона Хопкинса. Именно он вместе с женой Нэнси Мэдден еще в 1980-х годах основал программу «Успех для всех».

Слэйвин — настоящий ученый. Он уделяет огромное внимание поиску наилучших способов измерить эффект от произведенного воздействия и ежемесячно выпускает информационный бюллетень под названием «Кратко о показателях» (Best Evidence in Brief). Создавая «Успех для всех», Слэйвин установил четкие правила того, какие исследования должны лечь в основу программы. Те из них, которые продолжались менее трех месяцев, не учитывались: такой срок слишком мал для получения достоверных результатов. Обязательным было также тестирование участников по состоянию «до» и «после», как и анализ контрольных случайных выборок.

В итоге получилась революционная для своего времени программа. Согласно данным по коллективному обучению, «Успех для всех» стал одной из первых инициатив, подчеркивающих важность обучения в группе. Учитывая ценность преподавательского времени, программа предписывала выделять значительную часть учебного дня на освоение приоритетных тем. Обучение чтению проводилось с упором на связь «звук — буква» — подход, который в те времена не был общепризнанным, но в дальнейшем получил широкое распространение.

Но, возможно, самым главным оказалась четкая целенаправленность «Успеха для всех». Секретным ингредиентом программы была — и остается — ориентированность на конкретные цели. Группы учеников формируются и переформировываются так, чтобы каждый гарантированно научился тому, чему он должен научиться. Всем отстающим обеспечено особое внимание наставников. Учебные программы по разным предметам четко структурированы и синхронизированы друг с другом. «Успех для всех» даже издает собственные учебники, специально приглашая авторов для написания текстов, соответствующих конкретным потребностям учеников.

Таким образом, успех программы базируется на вроде бы очевидной идее — процесс обучения не должен быть случайным. Мы должны подготовить себя к овладению конкретным нужным нам навыком. В каком-то смысле эта идея восходит к пониманию обучения как системного процесса. Чтобы получить знания, мы должны найти конкретный путь к ним.

Однако для большинства из нас такой подход необычен. Как правило, желая изучить что-то новое, мы просто «кидаемся в омут с головой», пытаясь самостоятельно достичь мастерства, а потом, если все оказывается сложнее, чем мы ожидали, думаем: «У меня все равно ничего с этим не получится». Вера в подобный «исследовательский подход» к обучению распространена очень широко. В проведенном мной опросе более половины респондентов утверждали, что учение «методом тыка» — или учение без руководства — прекрасный способ овладения новыми навыками.

Я не говорю, что учеба должна сводиться к бездумной зубрежке, — творческий подход и самостоятельные открытия, конечно же, очень важны, как и возможность достичь глубокого понимания. Однако, приступив к обучению, мы нуждаемся в тщательном управлении процессом. Учеба на начальном этапе часто сводится к своего рода менеджменту знаний: необходимо поставить себе цели и наметить план приобретения базовых знаний и желаемых навыков{4}.

В этой главе мы более подробно рассмотрим эту идею и изучим два вопроса, критически важные для любого, кто желает овладеть какими-либо знаниями и навыками: «Чему я хочу научиться?» и «Каков мой план обучения?».

Эти вопросы помогают сохранять необходимый фокус. Однажды мы с Бобом Слэйвином посетили начальную школу Виндзор-Хиллз, участвующую в программе «Успех для всех». Школа находится в одном из беднейших кварталов Балтимора, и проблемы давно преследовали ее. Почти все ее ученики из бедных семей, так что им требуются бесплатные завтраки и обеды, а средняя продолжительность жизни в этом районе меньше, чем в Северной Корее. Уровень преподавания в школе был крайне невысоким. Один из учителей часто повторял ученикам: «Если засунуть твои мозги в птицу, она полетит задом наперед»{5}.

Пытаясь улучшить ситуацию, школа включилась в программу «Успех для всех». Тем утром мы со Слэйвином переходили из класса в класс и беседовали с учителями. Слэйвин обращал мое внимание на различные особенности программы. Иногда мы просто сидели и наблюдали за уроком. Несмотря на то что школа Виндзор-Хиллз присоединилась к программе лишь недавно, процесс обучения в ней уже претерпел значительные изменения. Показатели успеваемости медленно, но уверенно улучшались, как и посещаемость.

Учителя также начинали все лучше понимать, что именно должны знать ученики — и как они будут это узнавать. В одном классе я увидел, как учительница оценивает успехи каждого из учеников, задавая им набор конкретных вопросов по прочитанному тексту. В классе по соседству преподаватель повторял материал с учеником, разбирая каждую ошибку, которую тот допустил, выполняя задание по информатике.

Еще в одном классе учительница попросила учеников оценивать друг друга. Дети выслушали, как маленькая девочка читает текст, а затем начали обсуждать ее умения, сверяясь со списком требований.





Контрольный вопрос № 5


Какова роль фактов в процессе учения?

А. Факты могут тормозить учение.

Б. Факты могут способствовать учению.

В. Факты никак не влияют на ход учения.