Кадры решают все
Часть 8 из 30 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Настя была девушкой бережливой, даже скуповатой, и знала за собой этот грешок. В ее кругу было принято презирать иностранцев за то, что они перепроверяют в ресторане счет и дают на чай ровно десять процентов. Ишь, какие скареды, нет в них широты русской души! Даже тетя Нина в жизни готова была удавиться из-за каждого рубля, а в теории таких иностранцев презирала. Ну а Настя наоборот. Они с Игорем никогда не ходили по кабакам, но если бы вдруг Соломатин ее пригласил и заплатил строго по счету, то после этого ничего бы не потерял в ее глазах.
В общем, Настя умела экономить, но прожить на одни декретные не получалось, сбережения таяли, и призрак бедности замаячил в перспективе довольно отчетливо. Пора было выходить на работу.
Лариса убеждала ее не беспокоиться, обещала, что поможет на первых порах, но Насте не хотелось становиться приживалкой в собственной квартире.
Дождавшись, когда поздняя ленинградская весна подарит горожанам яркий солнечный день, Настя посадила Данилку в коляску, взяла бутылочку с компотом, несколько сушек, твердых, как базальт, добавила еще яблочко и, дав сыну в руки любимого медведя, поехала на «Ленфильм». Людей посмотреть, а больше себя показать.
Обычно Настя, выходя на улицу, убирала волосы в косу или хвост, но сегодня оставила распущенными, чтобы все заинтересованные лица могли оценить, какие они у нее густые, блестящие и волнистые. И вместо любимых летних брючек выбрала простое ситцевое платье, напомнить привередливым режиссерам, что у нее не только талант, но еще и идеальной формы ноги. И вообще она, как говорил один ее поклонник из Таджикистана, «красивая красавица», не снимать которую просто грех.
Данилка вел себя прекрасно, только иногда от избытка чувств выбрасывал медведя из коляски, но прохожие быстро поднимали и с улыбкой возвращали ему игрушку, вглядываясь Насте в лицо. Наверное, думали, ах, как эта молодая мама похожа на Снегурочку. Или, вздыхала Настя, никак не могли сообразить, кого она им напоминает. На кого-то очень похожа, только вот на кого… Скромнее надо быть и знать, что человеческая память короткая. Почти полтора года она не снималась, вполне естественно, что ее забыли. Даже во дворе, куда она ходит гулять с Данилкой, мамы и бабушки первое время поохали, повосторгались, но очень быстро привыкли, и она стала просто обычной мамашкой, такой же, как они. Даже в детской поликлинике ее ни разу не пропустили без очереди и участковый педиатр не давала поблажки.
В общем, съехала она вниз, придется заново покорять вершину славы. В принципе, что на улице не узнают и не пристают с автографами, это даже хорошо, но денег хочется. Счастья они не заменят, конечно, только быть несчастной лучше с ними, чем без них.
Хоть даже передачи Игорю посылать или на свидания к нему ездить. Как без денег? Именно, что никак. А если вдруг ему много дадут? Десять лет, это же целая жизнь почти. Бескрайний срок… Столько они вдали друг от друга не выдержат, придется ехать к нему. В какой бы глухомани он ни сидел, Дом культуры там имеется, значит, без работы по специальности она не останется, но все равно нужна большая сумма на обзаведение. Добротный дом надо купить, чтобы Данилка жил в нормальных условиях. Да, будет расти вдали от Эрмитажа и Кировского театра, зато рядом с отцом. Настя тоже все детство провела в жуткой дыре, и ничего.
Конечно, со всеми мечтами о мировой славе ей тогда придется распрощаться, но это не страшно. Так даже лучше, Игорь зато поймет, как сильно она его любит. Ведь что это за чувство, когда ради него не надо ничем жертвовать? Так, взаимовыгодные отношения, и ничего больше.
Ради того, чтобы быть с Игорем, она откажется от чего угодно, но пока надо поднапрячься и заработать побольше, чтобы иметь реальную возможность ему помогать.
Сейчас она почти не общается с киношниками, но все же сплетни долетают, да и у Ларисы на работе обсуждают это громкое дело, и все в один голос твердят, что воровал Игорь или нет, а его все равно посадят, потому что слишком дерзкие высказывания себе позволял. Он смирится с приговором, а она, Настя, нет. Если будут деньги, наймет ему какого-нибудь маститого адвоката, говорят, есть такие, что умеют даже самого виноватого отмазать от уголовной ответственности. Только и гонорары за это берут заоблачные, ну да ничего, ради любимого человека не жалко.
Конечно, сразу большие деньги не появятся, но если люди увидят, что она снова востребована и снимается, то легко дадут в долг. Да тот же великий адвокат согласится подождать гонорара, почему нет? Пора, пора работать, и обязательно что-нибудь подвернется, если не привередничать и не ждать великих ролей, ведь до декрета она была нарасхват, только свистни. Данилка препятствием не будет, он уже может пойти в ясли, а если командировка – Лариса поможет.
Итак, Настя прибыла на «Ленфильм» в самом боевом настроении. С гордо поднятой головой прогулялась по коридорам администрации, потом вышла на территорию. На всякий случай у нее была заготовлена фраза: «Да вот вызвали в бухгалтерию, какие-то бумажки подписать», но произнести ее ни разу не удалось. Встреченные знакомые вежливо кивали, улыбались Данилке и бежали мимо, не останавливаясь поболтать.
Только народная артистка Карпова на секунду притормозила, оглядела Данилку будто сквозь воображаемый лорнет, пробасила: «Малыш – прелесть!» и, не дожидаясь ответа, прошествовала дальше.
Настя поболталась по студии еще, но чувствовала себя незваной и нежеланной гостьей. Все работают, трудятся, а она, праздношатайка, только путается под ногами у занятых людей. Еще и младенца своего притащила…
Подбодрившись мыслью, что некоторые артисты годами живут в таком режиме, и ничего, Настя хотела дойти до павильонов, но сообразила, что там может быть опасно для Данилки. А тут подошло время обеда, пришлось возвращаться домой.
Если бы ей кто раньше рассказал, что для артистки родить ребенка – все равно что выпасть из поезда, причем в глухой тайге… Твой ушел в ночь, стуча колесами, и следующий не остановится, не подберет. Появились новые имена, у людей возникли новые связи, брешь от ее ухода в декрет даже если и возникла (что очень маловероятно), то давно затянулась.
Она-то, дурочка наивная, думала, что известность и востребованность – это навсегда, и год декрета окажется просто небольшой паузой в успешной карьере.
А с другой стороны, очень хорошо, что она была такой идеалисткой и никто не открыл ей глаза на суровую реальность! Она бы тогда точно испугалась и сделала аборт, когда Игорь отказался жениться. Даже не побоялась бы, что срок большой. И не было бы у нее самого прекрасного ребенка в мире! Нет, быть наивной дурой просто отлично, совершаешь именно те глупости, которые надо.
Настя засмеялась. Обычно Данилка с трудом укладывался на дневной сон, но сегодня от обилия новых впечатлений выключился прямо в своем высоком стульчике, не доев пюрешку.
Отнеся его в кроватку, Настя почувствовала, что настал решающий момент и позвонить Игорю необходимо именно сейчас. Бывали у нее порой такие предчувствия, иногда оправдывались, иногда нет, но Настя предпочитала думать, что это не просто так, а помощь высших сил.
Прикрыв дверь в комнату, она с колотящимся сердцем набрала номер, который знала наизусть, кажется, лучше, чем день своего рождения.
Трубку взяли быстро, так что она даже не успела разволноваться по-настоящему.
– Это я, – сказала Настя хрипло, услышав его голос.
– Кто – я?
– Настя.
В трубке помолчали, потом раздался тяжелый вздох:
– И зачем ты мне звонишь, Настя?
– Просто…
Она замялась. Господи, так часто она репетировала в уме этот разговор, так ярко представляла, что скажет Игорю, заготовила столько вариантов убедительных речей, а как до дела дошло, так язык присох к небу.
– Просто что? Хочешь насладиться своим триумфом? Да уж, отомстила так отомстила, только я не пойму, за что!
– В смысле – отомстила?
– Слушай, Настя, не знаю, что ты там себе напридумывала, но я никогда не обещал тебе жениться и хорошенько старался, чтобы у нас не было детей. И тем не менее, когда ты исхитрилась забеременеть и вопреки моим просьбам родила, я предлагал тебе финансовую помощь, и не один раз. Разве я виноват, что вы решили играть в гордых и независимых?
– Игорь, я ни в чем тебя не виню, – пробормотала Настя, с ужасом понимая, как жалко звучат ее слова, – наоборот, теперь я понимаю, что ты вел себя как порядочный человек, это я дура…
– Да, дура! – он повысил голос. – Я понимаю, ярость отвергнутой женщины требует выхода, ну я не знаю, дверь сожги, жене позвони, в конце концов, но в милицию-то бежать зачем? Ты же не только мне отомстила, а подставила людей, которые вовсе ничего плохого тебе не сделали!
– Я? – от изумления у Насти чуть трубка не выпала из рук.
– Ну а кто еще мог такую подлянку кинуть?
– Клянусь тебе, я ни при чем! Чем хочешь поклянусь!
– Да мне, откровенно говоря, плевать на твои лживые клятвы, – Игорь снова заговорил противным холодным тоном, который ранил хуже любого крика, – я и так знаю, что это твоих рук дело.
– Игорь, да нет же!!! – Настя кричала, забыв, что в комнате спит Данилка. – Нет, это не я!
– Прекрати истерику. У тебя был мотив и была возможность, и мне этого достаточно.
– Какая еще возможность?
– Сама знаешь. Все, Настя, разговор окончен. Радует только одно – в первую очередь ты сама себе отомстила. Ни один человек в здравом уме в свою картину тебя больше не позовет, можешь не сомневаться.
– Почему?
– А стукачка в коллективе кому нужна? – Игорь раскатисто расхохотался. – Этого добра и так хватает, так что перемудрила ты, мать, со своим возмездием.
– Игорь, я честно никому ничего не говорила, – всхлипнула Настя.
– Ну да, ну да.
– Правда! Ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил?
– Да делай что хочешь! В конце концов, плевать, ты это или не ты, все равно я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.
В трубке полетели короткие гудки, а Настя опустилась на пол, пытаясь сквозь тяжелый и колючий ком в горле вдохнуть хоть немного воздуха. Какое это, оказывается, ужасное чувство, когда тебя обвиняют черт знает в чем, а ты никак не можешь оправдаться, хотя ничего плохого не делал… Что Игорь был с ней груб и по сути послал, так что она даже не успела объяснить, как сильно его любит, это полбеды. Если он думает, что она настучала в милицию, то ненависть его понятна. Плохо, что он верит, будто она могла так жестоко поступить с ним после того, что между ними было. Мотив, возможность, что это вообще такое?
Настя встала, несколько раз глубоко вздохнула сквозь ком, и он чуть ослабил хватку, хотя и не отпустил совсем. Тяжелый удар она сейчас получила, но не время паниковать и отчаиваться, надо действовать по прежнему плану, только задача немножко усложнилась. Придется доказать Игорю свою невиновность. На остальных плевать двадцать раз, пусть думают что хотят, а Игорь должен быть уверен, что его возлюбленная – не предательница.
Она ведь толком ничего и не знала. Ну как ничего… Про аферу с заменой кожи на сатин, конечно, была в курсе, но это представлялось милой и остроумной комбинацией, эдаким веселым жульничеством, за которое уголовного наказания не полагается. Идти с такой информацией в милицию просто смешно, там и слушать не станут.
Вообще разве это так просто – настучать? Прямо заходи в районное отделение, открывай рот, и сразу к тебе подлетают менты с блокнотами, записывают твои бредни и принимают меры? Наверное, система устроена иначе. Надо знать, куда идти, к кому обращаться, чтобы тебя услышали. Господи, да когда Настя жила с родителями в поселке, сосед сверху такое вытворял, что просто ужас. И дрался, и буянил, и лампочки выкручивал, и лестницу с туалетом регулярно путал, а уж долг по квартплате у него был такой, что, как выражался папа, столько цифр в природе нету. Все обитатели дома жаловались на него участковому милиционеру, но тот даже бровью не повел. Не шелохнулся даже. Так то был простой алкаш, а тут всемирно известный режиссер…
Настя вздохнула. Что душой кривить, были дни, когда она люто ненавидела Игоря, и желала ему самого плохого, и призывала на его голову страшные кары. Так, получается, все это время в ее руках было орудие мести… А теперь поди докажи, что она даже не сознавала, что оно у нее есть.
Ладно, ничего. Сейчас Игорь взвинчен и растерян, но со временем увидит, что она рядом, и все поймет. Ах, жаль, в короткий миг своей славы она не обзавелась высокопоставленным покровителем… Ведь нравилась серьезным людям, на приемах с ней кто только не танцевал, и в СВ однажды ехала с каким-то могущественным дядькой из Иркутска, который явно был очень не прочь, да и она едва не попала под его обаяние, только в последний момент сумела пискнуть «что вы себе позволяете», и дядька отступил.
А если бы не разыгрывала недотрогу, был бы сейчас заступник, которого можно попросить за Игоря. Одного звонка от серьезного человека бывает достаточно, недаром появилось выражение «телефонное право».
Настя заглянула в комнату и, убедившись, что не разбудила Данилку, отправилась пить кофе и вспоминать, как гордо отвергла ухаживания замминистра какой-то там промышленности на торжественном банкете, посвященном годовщине Октября. Прямо вот очень гордо отвергла, бедняга аж протрезвел – настолько оказался удивлен тем, что жалкая артисточка его осадила. А надо было поощрить… И тому иркутскому дядьке тоже надо было оставить телефончик, как он просил.
А с другой стороны, для любовницы делают только то, что не трудно и не опасно. Рисковать ради нее не станут, потому что в любую минуту можно ей сказать: «Не хочу с тобой иметь ничего общего» – и повесить трубку. И все, тема закрыта.
Залив растворимый кофе кипятком, Настя быстро и энергично его размешала, чтобы получить побольше пенки.
Так тоскливо ей не было, пожалуй, с тех пор, как они с Игорем порвали отношения, а Данилка еще только-только начинал шевелиться у нее в животе.
Поплакать бы сейчас, лечь лицом к стене, свернувшись в клубок и натянув на голову одеяло… Только скоро Данилка проснется, а там и Лариса придет с работы, а ужина-то нормального нет, и сам он не сварится. Конечно, подруга ругаться не станет, но совесть тоже надо иметь, в конце-то концов! Лариса и так все выходные у плиты проводит, надо хоть в будни ее разгрузить.
Повязавшись для солидности передником, Настя открыла холодильник и с восторгом увидела, что хозяйственная Лариса утром достала размораживаться кусок мяса, очевидно имея в виду, что подруга додумается накрутить из него котлет.
Слава богу, хоть кто-то в доме следит за порядком. А что будет, когда подруга выйдет замуж? Настя вздохнула. Ладно, она сама вертихвостка, из тех, которых любят, но Лариска-то как раз именно такая, на которых женятся. Серьезная, добрая, ответственная, умная, с высшим образованием, и внешность нормальная, словом, девушка из серии «что только этим мужикам надо, ума не приложу». Все у человека есть, а жениха нету. Еще немного, и Лариса перейдет в ранг старой девы, тогда ее шансы на замужество еще упадут, и, конечно, Настя ей такой участи не желает. Пусть хоть у одной из них будет нормальная семья…
Шмыгнув носом, чтобы прогнать уже выступившие на глазах слезы, Настя собрала мясорубку и как могла крепко прикрутила ее к столу. Единственная старая вещь в их новом доме… Настины родители не нажили ни сервизов, ничего, а тетя Нина не спешила делиться с беглянкой-дочкой семейными богатствами, так что пришлось Насте деньги за последнюю картину потратить на обзаведение, чтобы было на чем спать и из чего есть.
Хватило только на самое необходимое, а предметы роскоши пришлось отложить до лучших времен. Нет у них пока хрусталя, символа достатка, да и «стенки», куда его ставить, тоже нет. И ковры повиснут на стенах очень нескоро, и слава богу, в принципе. Задохнуться в роскоши они еще успеют. Насте нравилась ее полупустая молодежная квартирка, такая же легкая и безалаберная, как она сама.
Все новенькое, свежее, только мясорубка вот прибилась из глубины веков. Тяжелая, тоскливо-серая, с пятнами ржавчины на решетке и черным ножиком, истончившимся от заточек и просто от времени. Дерево на ручке тоже темное, отполировано бог знает сколькими поколениями хозяек. Эту древнюю штуку им подарила соседка по коммуналке, где они снимали комнату в ожидании, пока достроится кооператив. Кажется, сей раритет достался ей от бабушки или от свекрови, в общем, у самой уже новое было, а выбрасывать ценную вещь жалко.
Настя натолкала в раструб побольше мяса и изо всех сил налегла на ручку. Мясорубка скрипнула, стол норовисто дернулся, но Настя поднажала – и работа закипела. Из решетки полезли противные мясные червячки.
Через минуту снова пошло туговато, пришлось раскручивать, снимать намотавшиеся жилы, и эта хозяйственная нескладуха немного отвлекла от грустных мыслей. Наверное, надо купить новую мясорубку, эта уже не боец, только денег жаль, да и вообще черт знает, где они продаются. Ведь это такая вещь, которая всегда есть в семье. Появляется семья, появляется в ней сама собой и мясорубка. Вот хоть их с Ларисой взять, как только стали жить своим домом, тут же возник у них этот сакральный агрегат, спасибо соседке.
В последний момент вспомнив, что в котлеты полагается кроме мяса еще булочка и лук, Настя залила молоком полбатона и кинулась к ящику с овощами.
Что-то было еще связано с этой соседкой, может быть, важное, но Настя чувствовала себя слишком несчастной для напряженных размышлений. Потом повспоминает. А лучше позвонит, когда жизнь наладится, ведь соседка была добрая женщина, отдала для Данилки целый чемодан детских вещичек и звала приходить за новыми, когда мальчик подрастет.
Настя обещала, но так и не пришла. Неловко как-то являться и с порога: «Здрасте, я за детскими вещами», да и есть, наверное, соседке с кем поделиться, кроме как с известной артисткой. Пусть слава Насти в прошлом, все равно она побогаче соседкиных подружек.
Лариса говорила, что соседка специально ей отдает свое старье, чтобы унизить, потешить свое самолюбие, вот, мол, смотрите, какая я щедрая и состоятельная, сама Астахова у меня побирается. «Ты просто сама очень добрая и наивная, вот тебе и кажется, что все люди хорошие», – качала головой Лариса и, надо признать, была права. Всю жизнь Настя проходила в розовых очках, все ей нравилось вокруг, и мир, и люди, и результат не замедлил сказаться. В двадцать четыре года мать-одиночка с загубленной карьерой, куда дальше? Сейчас хоть они с Ларисой вместе, а если подруга выйдет замуж, а Игорь так и не поверит, что это не она донесла в милицию, то у нее вообще никого не останется. И одна она пропадет…
На глазах снова вскипели слезы, то ли от своей несчастной доли, то ли от лука, и не поймешь сразу.
Решительно шмыгнув носом и докрутив луковицу, Настя приступила к самому противному – замешиванию фарша и изготовлению котлет. Нет, как же мерзко, когда руки облеплены вязкой мясной кашицей!
Ах, была бы она не советская артистка, а голливудская дива, так вообще не знала бы, где в доме кухня… Сидели бы сейчас с Ларисой в купальных костюмах у бассейна, а дворецкий на серебряном подносике подавал бы им коктейли, вот вам и весь ужин. А за забором маялась бы целая очередь из продюсеров с контрактами один выгоднее другого, потому что пока фильмы с ее участием дают прибыль, никому неинтересно, стучала она, куда там в Америке положено стучать, или нет. И про моральный облик никто бы не заикнулся. Наоборот, сказали бы, молодец, умница, родила без мужа, какую прекрасную дала тему для шумихи в прессе. Все низкопробные издания головы ломают, от кого у тебя ребенок, это ж такая мощная реклама, что лучше не придумаешь!
В общем, Настя умела экономить, но прожить на одни декретные не получалось, сбережения таяли, и призрак бедности замаячил в перспективе довольно отчетливо. Пора было выходить на работу.
Лариса убеждала ее не беспокоиться, обещала, что поможет на первых порах, но Насте не хотелось становиться приживалкой в собственной квартире.
Дождавшись, когда поздняя ленинградская весна подарит горожанам яркий солнечный день, Настя посадила Данилку в коляску, взяла бутылочку с компотом, несколько сушек, твердых, как базальт, добавила еще яблочко и, дав сыну в руки любимого медведя, поехала на «Ленфильм». Людей посмотреть, а больше себя показать.
Обычно Настя, выходя на улицу, убирала волосы в косу или хвост, но сегодня оставила распущенными, чтобы все заинтересованные лица могли оценить, какие они у нее густые, блестящие и волнистые. И вместо любимых летних брючек выбрала простое ситцевое платье, напомнить привередливым режиссерам, что у нее не только талант, но еще и идеальной формы ноги. И вообще она, как говорил один ее поклонник из Таджикистана, «красивая красавица», не снимать которую просто грех.
Данилка вел себя прекрасно, только иногда от избытка чувств выбрасывал медведя из коляски, но прохожие быстро поднимали и с улыбкой возвращали ему игрушку, вглядываясь Насте в лицо. Наверное, думали, ах, как эта молодая мама похожа на Снегурочку. Или, вздыхала Настя, никак не могли сообразить, кого она им напоминает. На кого-то очень похожа, только вот на кого… Скромнее надо быть и знать, что человеческая память короткая. Почти полтора года она не снималась, вполне естественно, что ее забыли. Даже во дворе, куда она ходит гулять с Данилкой, мамы и бабушки первое время поохали, повосторгались, но очень быстро привыкли, и она стала просто обычной мамашкой, такой же, как они. Даже в детской поликлинике ее ни разу не пропустили без очереди и участковый педиатр не давала поблажки.
В общем, съехала она вниз, придется заново покорять вершину славы. В принципе, что на улице не узнают и не пристают с автографами, это даже хорошо, но денег хочется. Счастья они не заменят, конечно, только быть несчастной лучше с ними, чем без них.
Хоть даже передачи Игорю посылать или на свидания к нему ездить. Как без денег? Именно, что никак. А если вдруг ему много дадут? Десять лет, это же целая жизнь почти. Бескрайний срок… Столько они вдали друг от друга не выдержат, придется ехать к нему. В какой бы глухомани он ни сидел, Дом культуры там имеется, значит, без работы по специальности она не останется, но все равно нужна большая сумма на обзаведение. Добротный дом надо купить, чтобы Данилка жил в нормальных условиях. Да, будет расти вдали от Эрмитажа и Кировского театра, зато рядом с отцом. Настя тоже все детство провела в жуткой дыре, и ничего.
Конечно, со всеми мечтами о мировой славе ей тогда придется распрощаться, но это не страшно. Так даже лучше, Игорь зато поймет, как сильно она его любит. Ведь что это за чувство, когда ради него не надо ничем жертвовать? Так, взаимовыгодные отношения, и ничего больше.
Ради того, чтобы быть с Игорем, она откажется от чего угодно, но пока надо поднапрячься и заработать побольше, чтобы иметь реальную возможность ему помогать.
Сейчас она почти не общается с киношниками, но все же сплетни долетают, да и у Ларисы на работе обсуждают это громкое дело, и все в один голос твердят, что воровал Игорь или нет, а его все равно посадят, потому что слишком дерзкие высказывания себе позволял. Он смирится с приговором, а она, Настя, нет. Если будут деньги, наймет ему какого-нибудь маститого адвоката, говорят, есть такие, что умеют даже самого виноватого отмазать от уголовной ответственности. Только и гонорары за это берут заоблачные, ну да ничего, ради любимого человека не жалко.
Конечно, сразу большие деньги не появятся, но если люди увидят, что она снова востребована и снимается, то легко дадут в долг. Да тот же великий адвокат согласится подождать гонорара, почему нет? Пора, пора работать, и обязательно что-нибудь подвернется, если не привередничать и не ждать великих ролей, ведь до декрета она была нарасхват, только свистни. Данилка препятствием не будет, он уже может пойти в ясли, а если командировка – Лариса поможет.
Итак, Настя прибыла на «Ленфильм» в самом боевом настроении. С гордо поднятой головой прогулялась по коридорам администрации, потом вышла на территорию. На всякий случай у нее была заготовлена фраза: «Да вот вызвали в бухгалтерию, какие-то бумажки подписать», но произнести ее ни разу не удалось. Встреченные знакомые вежливо кивали, улыбались Данилке и бежали мимо, не останавливаясь поболтать.
Только народная артистка Карпова на секунду притормозила, оглядела Данилку будто сквозь воображаемый лорнет, пробасила: «Малыш – прелесть!» и, не дожидаясь ответа, прошествовала дальше.
Настя поболталась по студии еще, но чувствовала себя незваной и нежеланной гостьей. Все работают, трудятся, а она, праздношатайка, только путается под ногами у занятых людей. Еще и младенца своего притащила…
Подбодрившись мыслью, что некоторые артисты годами живут в таком режиме, и ничего, Настя хотела дойти до павильонов, но сообразила, что там может быть опасно для Данилки. А тут подошло время обеда, пришлось возвращаться домой.
Если бы ей кто раньше рассказал, что для артистки родить ребенка – все равно что выпасть из поезда, причем в глухой тайге… Твой ушел в ночь, стуча колесами, и следующий не остановится, не подберет. Появились новые имена, у людей возникли новые связи, брешь от ее ухода в декрет даже если и возникла (что очень маловероятно), то давно затянулась.
Она-то, дурочка наивная, думала, что известность и востребованность – это навсегда, и год декрета окажется просто небольшой паузой в успешной карьере.
А с другой стороны, очень хорошо, что она была такой идеалисткой и никто не открыл ей глаза на суровую реальность! Она бы тогда точно испугалась и сделала аборт, когда Игорь отказался жениться. Даже не побоялась бы, что срок большой. И не было бы у нее самого прекрасного ребенка в мире! Нет, быть наивной дурой просто отлично, совершаешь именно те глупости, которые надо.
Настя засмеялась. Обычно Данилка с трудом укладывался на дневной сон, но сегодня от обилия новых впечатлений выключился прямо в своем высоком стульчике, не доев пюрешку.
Отнеся его в кроватку, Настя почувствовала, что настал решающий момент и позвонить Игорю необходимо именно сейчас. Бывали у нее порой такие предчувствия, иногда оправдывались, иногда нет, но Настя предпочитала думать, что это не просто так, а помощь высших сил.
Прикрыв дверь в комнату, она с колотящимся сердцем набрала номер, который знала наизусть, кажется, лучше, чем день своего рождения.
Трубку взяли быстро, так что она даже не успела разволноваться по-настоящему.
– Это я, – сказала Настя хрипло, услышав его голос.
– Кто – я?
– Настя.
В трубке помолчали, потом раздался тяжелый вздох:
– И зачем ты мне звонишь, Настя?
– Просто…
Она замялась. Господи, так часто она репетировала в уме этот разговор, так ярко представляла, что скажет Игорю, заготовила столько вариантов убедительных речей, а как до дела дошло, так язык присох к небу.
– Просто что? Хочешь насладиться своим триумфом? Да уж, отомстила так отомстила, только я не пойму, за что!
– В смысле – отомстила?
– Слушай, Настя, не знаю, что ты там себе напридумывала, но я никогда не обещал тебе жениться и хорошенько старался, чтобы у нас не было детей. И тем не менее, когда ты исхитрилась забеременеть и вопреки моим просьбам родила, я предлагал тебе финансовую помощь, и не один раз. Разве я виноват, что вы решили играть в гордых и независимых?
– Игорь, я ни в чем тебя не виню, – пробормотала Настя, с ужасом понимая, как жалко звучат ее слова, – наоборот, теперь я понимаю, что ты вел себя как порядочный человек, это я дура…
– Да, дура! – он повысил голос. – Я понимаю, ярость отвергнутой женщины требует выхода, ну я не знаю, дверь сожги, жене позвони, в конце концов, но в милицию-то бежать зачем? Ты же не только мне отомстила, а подставила людей, которые вовсе ничего плохого тебе не сделали!
– Я? – от изумления у Насти чуть трубка не выпала из рук.
– Ну а кто еще мог такую подлянку кинуть?
– Клянусь тебе, я ни при чем! Чем хочешь поклянусь!
– Да мне, откровенно говоря, плевать на твои лживые клятвы, – Игорь снова заговорил противным холодным тоном, который ранил хуже любого крика, – я и так знаю, что это твоих рук дело.
– Игорь, да нет же!!! – Настя кричала, забыв, что в комнате спит Данилка. – Нет, это не я!
– Прекрати истерику. У тебя был мотив и была возможность, и мне этого достаточно.
– Какая еще возможность?
– Сама знаешь. Все, Настя, разговор окончен. Радует только одно – в первую очередь ты сама себе отомстила. Ни один человек в здравом уме в свою картину тебя больше не позовет, можешь не сомневаться.
– Почему?
– А стукачка в коллективе кому нужна? – Игорь раскатисто расхохотался. – Этого добра и так хватает, так что перемудрила ты, мать, со своим возмездием.
– Игорь, я честно никому ничего не говорила, – всхлипнула Настя.
– Ну да, ну да.
– Правда! Ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил?
– Да делай что хочешь! В конце концов, плевать, ты это или не ты, все равно я больше не хочу иметь с тобой ничего общего.
В трубке полетели короткие гудки, а Настя опустилась на пол, пытаясь сквозь тяжелый и колючий ком в горле вдохнуть хоть немного воздуха. Какое это, оказывается, ужасное чувство, когда тебя обвиняют черт знает в чем, а ты никак не можешь оправдаться, хотя ничего плохого не делал… Что Игорь был с ней груб и по сути послал, так что она даже не успела объяснить, как сильно его любит, это полбеды. Если он думает, что она настучала в милицию, то ненависть его понятна. Плохо, что он верит, будто она могла так жестоко поступить с ним после того, что между ними было. Мотив, возможность, что это вообще такое?
Настя встала, несколько раз глубоко вздохнула сквозь ком, и он чуть ослабил хватку, хотя и не отпустил совсем. Тяжелый удар она сейчас получила, но не время паниковать и отчаиваться, надо действовать по прежнему плану, только задача немножко усложнилась. Придется доказать Игорю свою невиновность. На остальных плевать двадцать раз, пусть думают что хотят, а Игорь должен быть уверен, что его возлюбленная – не предательница.
Она ведь толком ничего и не знала. Ну как ничего… Про аферу с заменой кожи на сатин, конечно, была в курсе, но это представлялось милой и остроумной комбинацией, эдаким веселым жульничеством, за которое уголовного наказания не полагается. Идти с такой информацией в милицию просто смешно, там и слушать не станут.
Вообще разве это так просто – настучать? Прямо заходи в районное отделение, открывай рот, и сразу к тебе подлетают менты с блокнотами, записывают твои бредни и принимают меры? Наверное, система устроена иначе. Надо знать, куда идти, к кому обращаться, чтобы тебя услышали. Господи, да когда Настя жила с родителями в поселке, сосед сверху такое вытворял, что просто ужас. И дрался, и буянил, и лампочки выкручивал, и лестницу с туалетом регулярно путал, а уж долг по квартплате у него был такой, что, как выражался папа, столько цифр в природе нету. Все обитатели дома жаловались на него участковому милиционеру, но тот даже бровью не повел. Не шелохнулся даже. Так то был простой алкаш, а тут всемирно известный режиссер…
Настя вздохнула. Что душой кривить, были дни, когда она люто ненавидела Игоря, и желала ему самого плохого, и призывала на его голову страшные кары. Так, получается, все это время в ее руках было орудие мести… А теперь поди докажи, что она даже не сознавала, что оно у нее есть.
Ладно, ничего. Сейчас Игорь взвинчен и растерян, но со временем увидит, что она рядом, и все поймет. Ах, жаль, в короткий миг своей славы она не обзавелась высокопоставленным покровителем… Ведь нравилась серьезным людям, на приемах с ней кто только не танцевал, и в СВ однажды ехала с каким-то могущественным дядькой из Иркутска, который явно был очень не прочь, да и она едва не попала под его обаяние, только в последний момент сумела пискнуть «что вы себе позволяете», и дядька отступил.
А если бы не разыгрывала недотрогу, был бы сейчас заступник, которого можно попросить за Игоря. Одного звонка от серьезного человека бывает достаточно, недаром появилось выражение «телефонное право».
Настя заглянула в комнату и, убедившись, что не разбудила Данилку, отправилась пить кофе и вспоминать, как гордо отвергла ухаживания замминистра какой-то там промышленности на торжественном банкете, посвященном годовщине Октября. Прямо вот очень гордо отвергла, бедняга аж протрезвел – настолько оказался удивлен тем, что жалкая артисточка его осадила. А надо было поощрить… И тому иркутскому дядьке тоже надо было оставить телефончик, как он просил.
А с другой стороны, для любовницы делают только то, что не трудно и не опасно. Рисковать ради нее не станут, потому что в любую минуту можно ей сказать: «Не хочу с тобой иметь ничего общего» – и повесить трубку. И все, тема закрыта.
Залив растворимый кофе кипятком, Настя быстро и энергично его размешала, чтобы получить побольше пенки.
Так тоскливо ей не было, пожалуй, с тех пор, как они с Игорем порвали отношения, а Данилка еще только-только начинал шевелиться у нее в животе.
Поплакать бы сейчас, лечь лицом к стене, свернувшись в клубок и натянув на голову одеяло… Только скоро Данилка проснется, а там и Лариса придет с работы, а ужина-то нормального нет, и сам он не сварится. Конечно, подруга ругаться не станет, но совесть тоже надо иметь, в конце-то концов! Лариса и так все выходные у плиты проводит, надо хоть в будни ее разгрузить.
Повязавшись для солидности передником, Настя открыла холодильник и с восторгом увидела, что хозяйственная Лариса утром достала размораживаться кусок мяса, очевидно имея в виду, что подруга додумается накрутить из него котлет.
Слава богу, хоть кто-то в доме следит за порядком. А что будет, когда подруга выйдет замуж? Настя вздохнула. Ладно, она сама вертихвостка, из тех, которых любят, но Лариска-то как раз именно такая, на которых женятся. Серьезная, добрая, ответственная, умная, с высшим образованием, и внешность нормальная, словом, девушка из серии «что только этим мужикам надо, ума не приложу». Все у человека есть, а жениха нету. Еще немного, и Лариса перейдет в ранг старой девы, тогда ее шансы на замужество еще упадут, и, конечно, Настя ей такой участи не желает. Пусть хоть у одной из них будет нормальная семья…
Шмыгнув носом, чтобы прогнать уже выступившие на глазах слезы, Настя собрала мясорубку и как могла крепко прикрутила ее к столу. Единственная старая вещь в их новом доме… Настины родители не нажили ни сервизов, ничего, а тетя Нина не спешила делиться с беглянкой-дочкой семейными богатствами, так что пришлось Насте деньги за последнюю картину потратить на обзаведение, чтобы было на чем спать и из чего есть.
Хватило только на самое необходимое, а предметы роскоши пришлось отложить до лучших времен. Нет у них пока хрусталя, символа достатка, да и «стенки», куда его ставить, тоже нет. И ковры повиснут на стенах очень нескоро, и слава богу, в принципе. Задохнуться в роскоши они еще успеют. Насте нравилась ее полупустая молодежная квартирка, такая же легкая и безалаберная, как она сама.
Все новенькое, свежее, только мясорубка вот прибилась из глубины веков. Тяжелая, тоскливо-серая, с пятнами ржавчины на решетке и черным ножиком, истончившимся от заточек и просто от времени. Дерево на ручке тоже темное, отполировано бог знает сколькими поколениями хозяек. Эту древнюю штуку им подарила соседка по коммуналке, где они снимали комнату в ожидании, пока достроится кооператив. Кажется, сей раритет достался ей от бабушки или от свекрови, в общем, у самой уже новое было, а выбрасывать ценную вещь жалко.
Настя натолкала в раструб побольше мяса и изо всех сил налегла на ручку. Мясорубка скрипнула, стол норовисто дернулся, но Настя поднажала – и работа закипела. Из решетки полезли противные мясные червячки.
Через минуту снова пошло туговато, пришлось раскручивать, снимать намотавшиеся жилы, и эта хозяйственная нескладуха немного отвлекла от грустных мыслей. Наверное, надо купить новую мясорубку, эта уже не боец, только денег жаль, да и вообще черт знает, где они продаются. Ведь это такая вещь, которая всегда есть в семье. Появляется семья, появляется в ней сама собой и мясорубка. Вот хоть их с Ларисой взять, как только стали жить своим домом, тут же возник у них этот сакральный агрегат, спасибо соседке.
В последний момент вспомнив, что в котлеты полагается кроме мяса еще булочка и лук, Настя залила молоком полбатона и кинулась к ящику с овощами.
Что-то было еще связано с этой соседкой, может быть, важное, но Настя чувствовала себя слишком несчастной для напряженных размышлений. Потом повспоминает. А лучше позвонит, когда жизнь наладится, ведь соседка была добрая женщина, отдала для Данилки целый чемодан детских вещичек и звала приходить за новыми, когда мальчик подрастет.
Настя обещала, но так и не пришла. Неловко как-то являться и с порога: «Здрасте, я за детскими вещами», да и есть, наверное, соседке с кем поделиться, кроме как с известной артисткой. Пусть слава Насти в прошлом, все равно она побогаче соседкиных подружек.
Лариса говорила, что соседка специально ей отдает свое старье, чтобы унизить, потешить свое самолюбие, вот, мол, смотрите, какая я щедрая и состоятельная, сама Астахова у меня побирается. «Ты просто сама очень добрая и наивная, вот тебе и кажется, что все люди хорошие», – качала головой Лариса и, надо признать, была права. Всю жизнь Настя проходила в розовых очках, все ей нравилось вокруг, и мир, и люди, и результат не замедлил сказаться. В двадцать четыре года мать-одиночка с загубленной карьерой, куда дальше? Сейчас хоть они с Ларисой вместе, а если подруга выйдет замуж, а Игорь так и не поверит, что это не она донесла в милицию, то у нее вообще никого не останется. И одна она пропадет…
На глазах снова вскипели слезы, то ли от своей несчастной доли, то ли от лука, и не поймешь сразу.
Решительно шмыгнув носом и докрутив луковицу, Настя приступила к самому противному – замешиванию фарша и изготовлению котлет. Нет, как же мерзко, когда руки облеплены вязкой мясной кашицей!
Ах, была бы она не советская артистка, а голливудская дива, так вообще не знала бы, где в доме кухня… Сидели бы сейчас с Ларисой в купальных костюмах у бассейна, а дворецкий на серебряном подносике подавал бы им коктейли, вот вам и весь ужин. А за забором маялась бы целая очередь из продюсеров с контрактами один выгоднее другого, потому что пока фильмы с ее участием дают прибыль, никому неинтересно, стучала она, куда там в Америке положено стучать, или нет. И про моральный облик никто бы не заикнулся. Наоборот, сказали бы, молодец, умница, родила без мужа, какую прекрасную дала тему для шумихи в прессе. Все низкопробные издания головы ломают, от кого у тебя ребенок, это ж такая мощная реклама, что лучше не придумаешь!