К оружию! К оружию!

И они последовали по улице дальше, на глазах у изумленного Фланнеля.

– Не забудьте про мои двадцать пять долларов! – крикнул он.

– А ты не собираешься за ним бежать? – осведомилась Ангва, стараясь не отставать от широко шагавшего капрала.

– Не вижу смысла, – ответил Моркоу, сворачивая в переулок настолько узкий, что его почти невозможно было разглядеть с улицы. Но бравый капрал бесстрашно шагал в глубокой тени между двумя влажными, поросшими мхом стенами.

– Интересно, правда? – продолжил Моркоу. – Готов поспорить, немногие знают, что с Брод-авеню можно попасть на Зефирную улицу. Спроси у кого угодно, и тебе ответят, что нельзя пройти через Рубашечный переулок, потому что он заканчивается тупичком. Но на самом-то деле можно! Надо просто подняться вверх по улице Мормской, протиснуться между вот этими прутьями в Урчащую аллею – хорошая, кстати, решетка, из доброго железа – и вот мы уже в Некогда-переулке…

Дошагав до конца переулка, он остановился и стал прислушиваться.

– Чего мы ждем? – азартно прошептала Ангва.

Послышался топот бегущих ног. Моркоу прислонился к стене и высунул руку на Зефирную улицу. Раздался глухой удар. Рука Моркоу не сдвинулась ни на дюйм. Наверное, наткнуться на нее было все равно что врезаться в стальную балку.

Они вместе посмотрели на лежавшую без сознания фигуру. По булыжной мостовой раскатывались серебряные доллары.

– Ох, беда, беда, беда! – пробормотал Моркоу. – Опять бедолага Здесь-и-Сейчас. А ведь он обещал мне, что постарается завязать. Ну что ж…

Он схватил бездыханное тело за ногу, после чего спросил:

– Сколько всего денег?

– Кажется, три доллара, – ответила Ангва.

– Молодец. Хорошо считаешь.

– Да, но лавочник сказал…

– Идем. Пора возвращаться в штаб-квартиру. Идем, Здесь-и-Сейчас. Сегодня твой счастливый день.

– С чего это счастливый? – не поняла Ангва. – Мы же его только что поймали!

– Да, но поймали мы, а не Гильдия Воров. Они бы точно не стали с ним церемониться.

Голова Здесь-и-Сейчас запрыгала по булыжникам.

– Стащил три доллара и побежал прямиком домой, – вздохнул Моркоу. – В этом весь Здесь-и-Сейчас. Худший вор в мире.

– Но ты сказал, что Гильдия Воров…

– Со временем разберешься, как тут все работает, – ответил Моркоу. Голова Здесь-и-Сейчас стукнулась о бордюр. – В конце концов, – продолжил Моркоу, – и вправду работает. Вот что самое удивительное! Оно работает, хотя по идее – не должно.



Пока Здесь-и-Сейчас получал легкие контузии на пути к безопасной тюремной камере Стражи, в другом месте убивали клоуна.

Он вышагивал по переулку беззаботной иноходью человека, уверенного, что в этом году он полностью расплатился с Гильдией Воров, когда перед ним неожиданно предстала фигура в капюшоне.

– Бино?

– О, привет… ты же Эдвард, верно?

Фигура замерла.

– Я как раз возвращаюсь в Гильдию, – сказал Бино.

Фигура кивнула.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил Бино.

– Мне очень ж-жаль, – произнесла фигура, – но это ради блага города. Ничего л-личного.

Фигура в капюшоне скользнула за спину клоуна. Бино ощутил хруст, и его внутренняя вселенная отключилась.

Затем он сел.

– Эй, – сказал он. – Мне же боль…

Но больно уже не было.

Эдвард д’Муэрто смотрел на него сверху вниз с выражением ужаса на лице.


– О… извини, я не хотел бить так сильно! Просто н-необходимо было убрать тебя с дороги.

– А зачем вообще меня нужно было бить?

Бино вдруг понял, что Эдвард смотрит мимо него, и уж точно разговаривает не с ним.

Он поглядел на землю с тем странным ощущением, которое испытывают только недавно умершие – когда с ужасом видишь свое тело и не понимаешь: почему я рядом с ним, а не внутри?

– ТУК-ТУК!

Бино поднял голову.

– Кто там?

– СМЕРТЬ.

– Смерть – косою верть.

В воздухе повеяло холодом. Бино ждал. Эдвард лихорадочно бил его по щекам… Вернее, по тому, что недавно было его щеками.

– ХМ, КАК-ТО МУДРЁНО… СЛУШАЙ, МОЖЕТ, НАЧНЕМ ДИАЛОГ ЗАНОВО? Я НЕ ОЧЕНЬ РАЗБИРАЮСЬ В КАЛАМБУРАХ.

– Жаль, – ответил Бино.

– Мне так ж-жаль! – простонал Эдвард. – Я хотел как лучше!

Бино смотрел, как убийца тащит его… то тело прочь.

– Он сказал, что ничего личного, – произнес он. – Рад, что именно так. Было бы обидно, если бы меня убили из-за чего-то личного.

– ПРОСТО МНЕ ПОСОВЕТОВАЛИ ПРОЯВЛЯТЬ В РАБОТЕ ЧУТЬ БОЛЬШЕ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.

– Но зачем он это сделал? Я думал, мы прекрасно ладим. Знаешь как сложно на моей работе заводить друзей? На твоей, наверное, тоже, да?

– Я СТАРАЮСЬ РАЗБИВАТЬ ЛЮДЯМ СЕРДЦА, ТАК СКАЗАТЬ, ПОМЯГЧЕ.

– Только что шел, никого не трогал, и вдруг – раз! – уже мертв. Как же так?

– ДУМАЙ ОБ ЭТОМ, КАК… О ПЕРЕХОДЕ В ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ.

Тень клоуна Бино повернулась к Смерти.

– О чем ты там говоришь?

– О ТОМ, ЧТО ТЫ УМЕР.

– Да. Я понял.

Бино уже расслабился и перестал слишком много думать о событиях в мире, который больше не имел к нему отношения. Смерть знал, что люди часто ведут себя подобным образом после первоначального замешательства. В конце концов, худшее уже произошло. А дальше… как повезет.

– НЕ СОБЛАГОВОЛИШЬ ЛИ ПОСЛЕДОВАТЬ СО МНОЙ?

– А там будут пирожные с заварным кремом? Красные носы? Жонглирование? Мешковатые штаны огромных размеров?

– НЕТ.

Почти всю свою короткую жизнь Бино провел в роли клоуна. Размалеванное лицо растянулось в мрачной улыбке.

– Меня это вполне устраивает.



Встреча Ваймса с патрицием закончилась так же, как заканчиваются все подобные встречи: когда гость уходит со смутным, но мучительным подозрением, что он только что чуть не расстался с жизнью.

Выйдя из дворца, Ваймс поплелся к своей будущей невесте. Он знал, где ее найти.

Надпись, нацарапанная на огромных двойных воротах дома на Морфической улице, гласила: «Здесь имеються Драгоны».

На медной табличке, прибитой возле ворот, было написано: «Санаторий Для Тяжело Больных Драконов «Солнечный Свет».

Рядом стоял маленький, полый и очень жалкий на вид дракончик из папье-маше, державший в лапах коробку для пожертвований с надписью: «Не Дайте Моему Пламени Угаснуть». Коробка была прикована к стене очень толстой тяжелой цепью.

Именно здесь госпожа Сибилла Овнец проводила почти все свое время.

Ваймсу давно было известно, что она самая богатая женщина в Анк-Морпорке. Но на самом деле госпожа Овнец оказалась богаче всех женщин, вместе взятых.