К оружию! К оружию!

– Ну конечно, – сказал он. – Ты же знаешь, как бывает в семьях… Дети постоянно тискают, заставляют есть печенье и всякое такое. А взрослые все время норовят погладить. Это действует на нервы. Так что я частенько уединяюсь на улице, чтобы просто отдохнуть.

– Надо же…

– По правде говоря, даже чаще, чем «час-тенько».

– Неужели?

Гаспод тихонько всхлипнул.

– Знаешь, тебе следует вести себя осторожнее. В этом собачьем городе молодая сучка вроде тебя рискует нарваться на большие неприятности.

Наконец они добрались до деревянного причала, располагавшегося позади мастерской Крюкомолота.

– Как ты… – заговорила Ангва и вдруг осеклась.

В воздухе висел целый коктейль из запахов, среди которых выделялся один – острый, как пила.

– Фейерверк?

– И страх, – кивнул Гаспод. – Очень много страха.

Он обнюхал доски причала.

– Это человеческий страх, не гномий. Знаешь, страх гнома легко узнать – из-за их привычки пое-дать крыс… Фу, как воняет! Судя по мощной запашине, человек испугался сильно.

– Я чувствую запах одного человека мужского пола и одного гнома, – сказала Ангва.

– Ага. Одного мертвого гнома.

Гаспод прижался побитым жизнью носом к дверной щели и шумно втянул воздух.

– Там есть что-то еще, – сказал он. – Не могу разобрать что именно – когда так близко река и все такое… Похоже на нефть… или смазку… черт его разберет… Эй, ты куда?

Гаспод потрусил за Ангвой, устремившейся обратно к Заиндевелой улице с опущенным к земле носом.

– Я напала на след.

– Зачем тебе это? Он даже спасибо не скажет, ты же знаешь…

– Ты о ком?

– О твоем парне.

Ангва остановилась так резко, что Гаспод на нее налетел.

– Ты имеешь в виду капрала Моркоу? Но он не мой парень!

– Ага. А я, значит, не собака. Нос не обманешь. Запах есть запах. Феромоны, знаешь ли. Старая добрая сексуальная алхимия.

– Да я с ним знакома всего пару дней!

– Ну-ну.

– Что значит «ну-ну»?

– Ничего. Во всяком случае, ничего плохого…

– Между нами нет ни плохого, ни хорошего!

– Хорошо, хорошо. Допустим, нет, – сказал Гаспод, после чего поспешно добавил: – Но даже если бы было… Капрал Моркоу у всех вызывает симпатию.

– Что есть, то есть, – ответила Ангва, чувствуя, как опускается на загривке шерсть. – Он довольно… приятный.

– Даже Большой Фидо всего лишь укусил его за руку, когда Моркоу попытался его погладить.

– Кто такой Большой Фидо?

– Главный Пустобрех Собачьей Гильдии.

– У вас есть своя Гильдия? У собак?! Кончай морочить мне голову…

– Да что б мне провалиться! Лицензии на рытье в мусоре, места для принятия солнечных ванн, обязанность лаять по ночам, право на размножение, расписание воя на луну – у нас регулируется все, вплоть до резиновых игрушек!


– Собачья Гильдия, – саркастически проворчала Ангва. – Ага. Конечно.

– Думаешь, я вру? А ты попробуй погнаться за крысой на чужой улице и увидишь, что будет. Скажи спасибо, что я рядом, иначе нажила бы больших проблем. В этом городе собака, которая не является членом Гильдии, очень быстро попадает в беду. Тебе крупно повезло, – добавил Гаспод, – что ты встретила меня.

– Наверное, ты большой чело… пес в Гильдии, да?

– Я в ней не состою, – самодовольно осклабился Гаспод.

– Тогда как же ты выжил?

– Я умею держаться на собственных лапах. В любом случае, Большой Фидо меня не трогает. У меня есть Сила.

– Какая еще сила?

– Неважно. Главное, Большой Фидо – теперь мой друг.

– Укусить человека только за то, что он попытался тебя погладить – это не слишком дружелюбно.

– Да ладно! От последнего человека, попытавшегося погладить Большого Фидо, осталась только пряжка от ремня.

– Ого.

– Причем она висела на дереве…

– Где это мы?

– …на очень высоком дереве… Что?

Гаспод принюхался. Его нос ориентировался в городе не хуже дырявых подошв капитана Ваймса.

– Перекресток Лепешечной и Апустной, – провозгласил он.

Ангва принялась обнюхивать мостовую. Тот, кого она выслеживала, точно проходил здесь, но с тех пор его следы основательно затоптали. Резкий душок еще присутствовал, но лишь в виде слабого намека в противоречивой мешанине других запахов.

И вдруг она почуяла ошеломительный аромат приближающегося мыла. Она и раньше его замечала, но будучи женщиной, не особо обращала внимание. Однако для четвероногой Ангвы этот запах заполнил собою весь мир.

Капрал Моркоу шагал по улице с задумчивым видом. Он не смотрел, куда идет, но в этом и не было необходимости. Люди и без того расступались перед капралом Моркоу.

Она впервые посмотрела на него собачьими глазами. О боги! Неужели никто этого не замечает? Он ступал по городу, как тигр в высокой траве или пупземельный медведь по снегу, – словно весь пейзаж вокруг принадлежал только ему одному…

Гаспод бросил на нее косой взгляд. Ангва сидела на задних лапах с широко распахнутыми глазами.

– У тебя язык вывалился, – заметил он.

– А?.. Ну и что такого? Это естественно. Я просто запыхалась.

– Хы-хы.

Моркоу заметил их и остановился.

– О, знакомая дворняжечка, – произнес он.

– Тяф-тяф, – ответил Гаспод, предательски завиляв хвостом.

– Рад, что хотя бы у тебя появилась подружка, – улыбнулся Моркоу, погладив Гаспода по голове и тут же рассеянно вытерев руку о тунику. – Шикарная сучка, я тебе доложу. Судя по всему, из овцепикских волкодавов. – Он дружески погладил Ангву. – Ну ладно, мне пора. Работа сама себя не сделает, верно?

– Гав-дав, дай собачке печенюшку, – пролаял Гаспод.

Выпрямившись, Моркоу похлопал себя по карманам.

– Кажется, где-то завалялся кусочек печенья. О, вижу по глазам – ты понимаешь каждое мое слово…

Гаспод встал на задние лапы и легко поймал печенье на лету.

– Гав, гав, благодарю, – произнес он.

Моркоу слегка озадаченно посмотрел на Гаспода – в точности как все остальные люди, расслышавшие «гав» вместо обычного собачьего лая, – затем кивнул Ангве и последовал дальше к Лепешечной улице, на которой располагался дом госпожи Овнец.

– Вот! Я же говорил, – сказал Гаспод, хрустя черствым печеньем, – очень приятный молодой человек. Слегка простоватый, но приятный.

– Да, простоватый, это точно, – согласилась Ангва. – Я сразу заметила: он простоват. Но все остальное в нем очень сложное.

– Когда ты была девушкой, он смотрел на тебя овечьими глазами, – сказал Гаспод. – Не то чтобы мне не нравятся овечьи глаза – наоборот! Если они свежие, конечно.

– Ты омерзителен.