К черту любовь
Часть 3 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В этот самый момент в комнату залетает Том и сообщает, что пролил на пол виноградный сок. Кит сразу убегает, оставляя меня наедине с малышкой. Я сижу, держа её на коленях, и глажу копну шелковистых волосиков. Она довольно вздыхает, и я понимаю, что ей это доставляет удовольствие.
— Мне тоже такое нравится, — говорю ей. — Однажды я даже заснула во время похорон, потому что папа гладил мои волосы.
Я продолжаю свои движения, так что она не плачет и не сообщает Киту о том, что я ничего не понимаю в детях. Когда он возвращается, мы сидим на диване, и она, полусонная, прижимается к моей груди. Я все ещё пытаюсь очнуться от этого странного сна. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, и улыбается своей фирменной полуулыбкой.
— Она так на тебя похожа.
— Ты меня совсем не знаешь, — возражаю я.
— Серьезно, Элена? Не знаю?
Я медлю с ответом. Потому что уже ни в чем не уверена.
Я всё жду, что мой сон закончится, но этого не происходит. Кажется, что я провела уже несколько часов с Китом, Томом и Бренди, пока они занимаются своими делами. Я стараюсь держаться молодцом, притворяясь, что вписываюсь в его жизнь, и даже иду с ними на прогулку в самый зеленый лес, который когда-либо видела. Бывают ли такие длинные сны? Почему, когда просыпаешься, сны кажутся мутными и искажёнными? Мы останавливаемся у озера, и Кит с Томом начинают прыгать по камням, а я в это время держу на руках Бренди, которая, к моей величайшей гордости, требует только меня. Подцепляю кончиком пальца немного плодородной, влажной земли и пробую её на вкус. Во сне у земли не должно быть никакого вкуса. Или вкус, похожий на «Орео» (Прим.: «Орео» (англ. Oreo) — печенье, состоящее из двух шоколадных дисков и сладкой кремовой начинки между ними. В США выпускается кондитерской компанией Nabisco). Но он, однозначно, не должен напоминать землю. После прогулки Кит готовит нам ужин. Рыбу, которую сам поймал. Он жарит её на гриле на террасе, дизайн которой, по его словам, придумала я. И мне приходится снова напомнить ему, что у меня не хватило бы фантазии для такого великолепного дизайна. Но в памяти всплывают кусочки книжки-раскраски с резными домиками на деревьях и фонариками, висящими на ветвях. Рыба очень вкусная. Но к тому моменту, когда Кит уводит Бренди и Тома в ванную, чтобы искупать их перед сном, я уже почти на грани. Прокручиваю в голове фильмы, которые могли бы мне помочь: «Начало» (Прим.: «Начало» (англ. Inception) — научно-фантастический триллер Кристофера Нолана, основанный на идее осознанных сновидений), «Большой» (Прим.: «Большой» (англ. Big) — фильм-комедия 1988 года, снятый Пенни Маршалл с Томом Хэнксом в главной роли), «Волшебник страны Оз» (Прим.: «Волшебник страны Оз» (англ. The Wizard Of Oz) — американский музыкальный фильм-сказка 1939 года производства студии «MGM», самая известная и коммерчески успешная экранизация романа 1900 года «Удивительный волшебник из страны Оз»). Когда Кит возвращается, держа в руках бутылку вина и два бокала, я плачу и разрываю на мелкие кусочки бумажную салфетку.
Он никак не комментирует мои слезы, а просто открывает бутылку, наполняет бокал и ставит его передо мной.
Я отталкиваю его, ведя себя как какая-то малолетка. Но я и есть малолетка, а не мать.
— Все это неправда, — говорю я. — Если всё это по-настоящему, то где мои воспоминания?
Он садится рядом со мной и закидывает ногу на колено.
— В тот день, когда я в тебя влюбился, был днем, когда ты впервые нашла себя. И ты даже не была моей.
Сквозь слезы он выглядит размытым и нечетким, но я не вытираю их, а продолжаю слушать.
— Ты всегда утверждала, что у тебя лучше развито левое полушарие, но я в это не верил. Творческий человек всегда распознает подобного себе. И мы интуитивно нашли друг друга. Как-то вечером мы все выпивали и зависали в квартире Дэллы. Она заявила, что хочет порисовать, и притащила все свои раскраски, цветные карандаши и фломастеры. Мы, как пятилетние дети, лежали на полу и раскрашивали. Это была одна из тех ночей, которые невозможно забыть, потому что она была совершенно невероятной, — он делает паузу, — а ещё потому, что я влюбился.
Мне хочется, чтобы он продолжал. Рассказанные им события никогда не происходили, но звучали очень реально.
— Я лежал на ковре рядом с тобой, а по другую сторону от тебя был Нил. Твой рисунок оказался самым лучшим. Не просто хорошим, а превосходным. Все были в восторге, а я чувствовал себя круче всех, как будто и так уже это знал. Мы начали шутить, что тебе нужно стать художником, и именно тогда ты заявила, что мечтаешь научиться рисовать и создать свою собственную серию книжек-раскрасок. А я предложил тебе попробовать.
Ловлю себя на мысли, что сижу с открытым ртом и остекленевшим взглядом, а он говорит со мной так, как будто меня знает. Все это настолько личное. Мне всегда хотелось разобраться в себе, но я не знала, откуда начать.
— Я не умею…
— Рисовать, — заканчивает он за меня. — Да, ты так и сказала. Но потом пошла на занятия. Не сказав никому, кроме меня.
Мне хочется взять в руки ручку и проверить, правда ли это, есть ли у меня скрытые таланты, о которых я даже не подозревала. И мне хочется узнать, почему из всех людей я доверилась только Киту. Если это не сон…
Это сон.
— Т-так чем мы вместе занимаемся? — спрашиваю я у него.
Кит облизывает губы.
— Мы с тобой одинаковые, — отвечает он. — Не смотри так на меня.
Я фыркаю, когда начинаю смеяться, и прикрываю рот тыльной стороной ладони.
— Мы очень разные. — Он улыбается. — Я — оптимист, а ты — пессимист. Я избегаю конфликтов, а ты бросаешься в них с головой.
— Так чем же мы похожи?
— В какой-то момент мы оба искали что-то настоящее. Но иногда истинное предназначение одного человека — быть любовью другого.
Не представляю, что он имеет в виду, но боюсь в этом признаться.
— А есть что-то, что нравится нам обоим?
— Да. — На его лицо падает тень, но я слышу, как он проводит кончиками пальцев по щетине на подбородке. — Нам нравится искусство. Еда. Незначительные моменты, которые длятся вечность. Мы любим заниматься сексом. Любим наших детей… — От последней фразы у меня мурашки бегут по коже. — До того, как родилась Бренди, мы успели немного попутешествовать. И надеемся, что получится продолжить. У нас даже есть список мест, где мы хотели бы заняться любовью…
— И что в этом списке? — перебиваю я, ощущая сухость в горле.
Он понижает голос и говорит:
— «Голубой Поезд».
— Что это? — Я наклоняюсь чуть ближе к нему.
В ответ он улыбается.
— Это поезд в Южной Африке. Он идет от Претории до Кейптауна.
Я откидываюсь назад.
— Поезд? Ааа.
Глядя на меня, Кит выгибает бровь.
— Это экскурсионный поезд. Он провезет тебя по одним из красивейших мест в мире. Плюс отдельные апартаменты и услуги личного шеф-повара.
Мои брови взлетают вверх.
— А что ещё?
— Кладбище в полнолуние. Домик на дереве.
Он наклоняется вперед и наливает себе ещё один бокал вина.
— А что мне… что мне нравится в тебе?
— Ты хочешь быть собой, — отвечает он. — И меня это совершенно не раздражает.
И я опять не понимаю, о чем он говорит. Я была совершенно безобидной. Скучной. Быть мной не требовало вообще никаких усилий.
В тишине мы допиваем бутылку вина, прислушиваясь к кваканью лягушек, шуму воды и деревьев — какофонии тварей божьих. Поднявшись на ноги, я ощущаю головокружение. Меня так качает, что приходится схватиться за спинку стула. Кит тоже встает. Не знаю, из-за вина ли это, или потому что я убедила себя, что вижу сон, но я смело иду к нему. Мы уже делали это раньше. Именно такое появляется ощущение, когда его руки находят меня. Все в нём кажется таким знакомым: его плотное тело, запах, мозоли на кончиках пальцев. Это не похоже на неловкие объятия двух людей, которые впервые прикасаются друг к другу. Прежде чем я успеваю дотянуться до его рта, он расстегивает мой лифчик и снимает с меня футболку. И по пояс голая я впервые его целую, а в это время его большие пальцы проводят линию чуть ниже моей груди. Дуновение ветра на коже ощущается так эротично. Ко мне прикасаются руки, которые так отличаются от длинных и худых рук Нила. Крупные, теплые ладони и грубоватые пальцы. У него вкус вина. А целуя его щеку, я чувствую, как мои губы царапает щетина. Но нельзя сказать, что мне неприятно. Я дергаю его за футболку, и он снимает её через голову. Мне нравится ощущение его мускулистого тела, но я начинаю ценить это ещё больше, когда он поднимает меня и усаживает на стол, разведя мои ноги так, чтобы они обвивали его талию.
«Всё это не по-настоящему. Ты никому не изменяешь». Я закрываю глаза. Он снимает с меня брюки и целует сквозь материал трусиков, а потом ложится на меня сверху. Бутылка из-под вина падает на пол, и я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на осколки, хотя он прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей шее, а его пальцы уже забрались в мои трусики. Мою кожу покалывает, а бедра приподнимаются в неконтролируемой потребности. Потребности в… Ките. Его голова опущена. Я вижу, как он уже готовится толчком войти в меня. А потом чувствую его в том самом месте. В отчаянии хватаюсь за его руки. И в этот момент мне уже всё равно, кто он такой и кому должен принадлежать. То, что мы с Китом делаем здесь и сейчас, кажется таким естественным. Закрываю глаза, ощущая, как он погружается в меня.
* * *
А потом я просыпаюсь.
Глава 2
#выпивяду
(Прим.: В оригинале фраза звучит как «drink the kool-aid». Это отсылка на культ Джима Джонса, который устроил массовое самоубийство в Гайане в конце 70-х. Джонс призывал, чтобы люди пошли с ним к Богу, сотни людей выпили яд. Яд был смешан с напитком kool-aid. (kool-aid — бренд приправленного напитка). А сама идиома означает: «участвовать вслепую в чем-либо, опираясь только на веру, не используя собственное мышление»).
Я просыпаюсь в своей машине. Свет, проникающий через лобовое стекло, режет глаза так, что приходится зажмуриться. Стекло со стороны водителя заляпано чем-то жирным. Отпечаток ладони и разводы. Эти пятна там уже какое-то время… просто кто-то напился, поел жареного цыпленка, а потом не мог найти свои ключи. Все собираюсь их оттереть, но… времени нет. Я осматриваюсь в поисках Кита. Где же он? Нет, мне не нужно искать Кита. Я с Нилом. С Нилом, которого я люблю. Мой разум все ещё не может отойти от этого… сна? Я выпрямляюсь на сидении и потираю грудную клетку в области сердца. Оно ноет. По-настоящему. Это мог быть сердечный приступ; такое чувство, что у меня высокий уровень холестерина. Нет, нет, это что-то другое. Мне грустно. Как сон мог быть настолько подробным? Со мной никогда такого не случалось. В этот момент экран моего телефона загорается. Это Нил. Они ждут меня в ресторане. Нил, Дэлла и Кит. Кит. Постепенно ко мне возвращается память. Я приехала на час раньше и хотела вздремнуть пару минут, пока все не пришли. Ночи, проведенные за учебниками, дали о себе знать.
Я медленно выхожу из машины и оглядываюсь по сторонам. Всю последнюю неделю мне не удавалось нормально поспать из-за выпускных экзаменов. А потом я выпустилась и стала совсем взрослой. Не настолько взрослой, какой видела себя во сне, с детьми, домом и Китом. Я всё ещё чувствую прикосновение его губ к моей шее и дотрагиваюсь рукой до нежной кожи за ухом. Усмехаясь, я захожу в ресторан. Так глупо. Никогда не думала об этом парне в подобном ключе. Сон скоро рассеется, но открывая двери навстречу своему парню, чувствую, что он все ещё здесь, густой и липкий. Я больше не ощущаю себя прежней Эленой, скорее Эленой из моего сна. Мой взгляд ищет Кита. Он сидит рядом с Дэллой и внимательно слушает, что она шепчет ему на ушко. Я жду, что он поднимет глаза и посмотрит на меня. Не знаю, что хочу прочесть в его взгляде, возможно, узнавание. Так глупо. Но ничего подобного не происходит. Когда Кит замечает, что я иду к столику, он вежливо улыбается и одаривает меня равнодушным взглядом. По-другому и быть не могло, учитывая, что мы едва знаем друг друга. А вот Дэлла, приветствуя меня, проявляет гораздо больше энтузиазма. Я мило улыбаюсь, когда она вскакивает и заключает меня в объятия, одновременно комментируя мою футболку. Кит изучает меню, и мне очень хочется выхватить его у него из рук.
«Разве ты не видишь меня? У нас с тобой есть ребенок!»
Я краснею от собственных мыслей, а Нил в это время отодвигает мне стул и целует меня в щеку. Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на нём. Но от него как-то странно пахнем, а его пальцы, массирующие мою шею, кажутся слишком длинными и медлительными.
«Боже мой! Как будто я сама под наркотой».
— Что случилось? — интересуется Нил.
Я делаю глоток воды и проливаю её на себя.
— Ничего, — отвечаю ему. — Я просто очень голодна.
Он жестом зовет официанта, а я, глядя на него, задаюсь вопросом, мог бы он на самом деле мне изменить. Нил, который любит, чтобы всё было легко и просто. Измена же заставляет поднапрячься. А сложное многообразие эмоций, явно, не для него.
Когда подходит официант, я заказываю вино. Нил удивленно выгибает брови. И за это его сложно винить. До этого самого момента я всегда выбирала пиво.
— Я думал, тебе не нравится вино.
— Не нравилось, — оправдываюсь я, бросая взгляд на Кита. — Полагаю, все изменилось. Здесь чертовски жарко.
Кит тоже заказывает вино. Дэлла с Нилом смеются и называют нас стариками. Я бы тоже так сказала ещё… на прошлой неделе, сегодня утром, час назад. Может ли сон так повлиять на твои вкусы? Вряд ли.
— Мне тоже такое нравится, — говорю ей. — Однажды я даже заснула во время похорон, потому что папа гладил мои волосы.
Я продолжаю свои движения, так что она не плачет и не сообщает Киту о том, что я ничего не понимаю в детях. Когда он возвращается, мы сидим на диване, и она, полусонная, прижимается к моей груди. Я все ещё пытаюсь очнуться от этого странного сна. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, и улыбается своей фирменной полуулыбкой.
— Она так на тебя похожа.
— Ты меня совсем не знаешь, — возражаю я.
— Серьезно, Элена? Не знаю?
Я медлю с ответом. Потому что уже ни в чем не уверена.
Я всё жду, что мой сон закончится, но этого не происходит. Кажется, что я провела уже несколько часов с Китом, Томом и Бренди, пока они занимаются своими делами. Я стараюсь держаться молодцом, притворяясь, что вписываюсь в его жизнь, и даже иду с ними на прогулку в самый зеленый лес, который когда-либо видела. Бывают ли такие длинные сны? Почему, когда просыпаешься, сны кажутся мутными и искажёнными? Мы останавливаемся у озера, и Кит с Томом начинают прыгать по камням, а я в это время держу на руках Бренди, которая, к моей величайшей гордости, требует только меня. Подцепляю кончиком пальца немного плодородной, влажной земли и пробую её на вкус. Во сне у земли не должно быть никакого вкуса. Или вкус, похожий на «Орео» (Прим.: «Орео» (англ. Oreo) — печенье, состоящее из двух шоколадных дисков и сладкой кремовой начинки между ними. В США выпускается кондитерской компанией Nabisco). Но он, однозначно, не должен напоминать землю. После прогулки Кит готовит нам ужин. Рыбу, которую сам поймал. Он жарит её на гриле на террасе, дизайн которой, по его словам, придумала я. И мне приходится снова напомнить ему, что у меня не хватило бы фантазии для такого великолепного дизайна. Но в памяти всплывают кусочки книжки-раскраски с резными домиками на деревьях и фонариками, висящими на ветвях. Рыба очень вкусная. Но к тому моменту, когда Кит уводит Бренди и Тома в ванную, чтобы искупать их перед сном, я уже почти на грани. Прокручиваю в голове фильмы, которые могли бы мне помочь: «Начало» (Прим.: «Начало» (англ. Inception) — научно-фантастический триллер Кристофера Нолана, основанный на идее осознанных сновидений), «Большой» (Прим.: «Большой» (англ. Big) — фильм-комедия 1988 года, снятый Пенни Маршалл с Томом Хэнксом в главной роли), «Волшебник страны Оз» (Прим.: «Волшебник страны Оз» (англ. The Wizard Of Oz) — американский музыкальный фильм-сказка 1939 года производства студии «MGM», самая известная и коммерчески успешная экранизация романа 1900 года «Удивительный волшебник из страны Оз»). Когда Кит возвращается, держа в руках бутылку вина и два бокала, я плачу и разрываю на мелкие кусочки бумажную салфетку.
Он никак не комментирует мои слезы, а просто открывает бутылку, наполняет бокал и ставит его передо мной.
Я отталкиваю его, ведя себя как какая-то малолетка. Но я и есть малолетка, а не мать.
— Все это неправда, — говорю я. — Если всё это по-настоящему, то где мои воспоминания?
Он садится рядом со мной и закидывает ногу на колено.
— В тот день, когда я в тебя влюбился, был днем, когда ты впервые нашла себя. И ты даже не была моей.
Сквозь слезы он выглядит размытым и нечетким, но я не вытираю их, а продолжаю слушать.
— Ты всегда утверждала, что у тебя лучше развито левое полушарие, но я в это не верил. Творческий человек всегда распознает подобного себе. И мы интуитивно нашли друг друга. Как-то вечером мы все выпивали и зависали в квартире Дэллы. Она заявила, что хочет порисовать, и притащила все свои раскраски, цветные карандаши и фломастеры. Мы, как пятилетние дети, лежали на полу и раскрашивали. Это была одна из тех ночей, которые невозможно забыть, потому что она была совершенно невероятной, — он делает паузу, — а ещё потому, что я влюбился.
Мне хочется, чтобы он продолжал. Рассказанные им события никогда не происходили, но звучали очень реально.
— Я лежал на ковре рядом с тобой, а по другую сторону от тебя был Нил. Твой рисунок оказался самым лучшим. Не просто хорошим, а превосходным. Все были в восторге, а я чувствовал себя круче всех, как будто и так уже это знал. Мы начали шутить, что тебе нужно стать художником, и именно тогда ты заявила, что мечтаешь научиться рисовать и создать свою собственную серию книжек-раскрасок. А я предложил тебе попробовать.
Ловлю себя на мысли, что сижу с открытым ртом и остекленевшим взглядом, а он говорит со мной так, как будто меня знает. Все это настолько личное. Мне всегда хотелось разобраться в себе, но я не знала, откуда начать.
— Я не умею…
— Рисовать, — заканчивает он за меня. — Да, ты так и сказала. Но потом пошла на занятия. Не сказав никому, кроме меня.
Мне хочется взять в руки ручку и проверить, правда ли это, есть ли у меня скрытые таланты, о которых я даже не подозревала. И мне хочется узнать, почему из всех людей я доверилась только Киту. Если это не сон…
Это сон.
— Т-так чем мы вместе занимаемся? — спрашиваю я у него.
Кит облизывает губы.
— Мы с тобой одинаковые, — отвечает он. — Не смотри так на меня.
Я фыркаю, когда начинаю смеяться, и прикрываю рот тыльной стороной ладони.
— Мы очень разные. — Он улыбается. — Я — оптимист, а ты — пессимист. Я избегаю конфликтов, а ты бросаешься в них с головой.
— Так чем же мы похожи?
— В какой-то момент мы оба искали что-то настоящее. Но иногда истинное предназначение одного человека — быть любовью другого.
Не представляю, что он имеет в виду, но боюсь в этом признаться.
— А есть что-то, что нравится нам обоим?
— Да. — На его лицо падает тень, но я слышу, как он проводит кончиками пальцев по щетине на подбородке. — Нам нравится искусство. Еда. Незначительные моменты, которые длятся вечность. Мы любим заниматься сексом. Любим наших детей… — От последней фразы у меня мурашки бегут по коже. — До того, как родилась Бренди, мы успели немного попутешествовать. И надеемся, что получится продолжить. У нас даже есть список мест, где мы хотели бы заняться любовью…
— И что в этом списке? — перебиваю я, ощущая сухость в горле.
Он понижает голос и говорит:
— «Голубой Поезд».
— Что это? — Я наклоняюсь чуть ближе к нему.
В ответ он улыбается.
— Это поезд в Южной Африке. Он идет от Претории до Кейптауна.
Я откидываюсь назад.
— Поезд? Ааа.
Глядя на меня, Кит выгибает бровь.
— Это экскурсионный поезд. Он провезет тебя по одним из красивейших мест в мире. Плюс отдельные апартаменты и услуги личного шеф-повара.
Мои брови взлетают вверх.
— А что ещё?
— Кладбище в полнолуние. Домик на дереве.
Он наклоняется вперед и наливает себе ещё один бокал вина.
— А что мне… что мне нравится в тебе?
— Ты хочешь быть собой, — отвечает он. — И меня это совершенно не раздражает.
И я опять не понимаю, о чем он говорит. Я была совершенно безобидной. Скучной. Быть мной не требовало вообще никаких усилий.
В тишине мы допиваем бутылку вина, прислушиваясь к кваканью лягушек, шуму воды и деревьев — какофонии тварей божьих. Поднявшись на ноги, я ощущаю головокружение. Меня так качает, что приходится схватиться за спинку стула. Кит тоже встает. Не знаю, из-за вина ли это, или потому что я убедила себя, что вижу сон, но я смело иду к нему. Мы уже делали это раньше. Именно такое появляется ощущение, когда его руки находят меня. Все в нём кажется таким знакомым: его плотное тело, запах, мозоли на кончиках пальцев. Это не похоже на неловкие объятия двух людей, которые впервые прикасаются друг к другу. Прежде чем я успеваю дотянуться до его рта, он расстегивает мой лифчик и снимает с меня футболку. И по пояс голая я впервые его целую, а в это время его большие пальцы проводят линию чуть ниже моей груди. Дуновение ветра на коже ощущается так эротично. Ко мне прикасаются руки, которые так отличаются от длинных и худых рук Нила. Крупные, теплые ладони и грубоватые пальцы. У него вкус вина. А целуя его щеку, я чувствую, как мои губы царапает щетина. Но нельзя сказать, что мне неприятно. Я дергаю его за футболку, и он снимает её через голову. Мне нравится ощущение его мускулистого тела, но я начинаю ценить это ещё больше, когда он поднимает меня и усаживает на стол, разведя мои ноги так, чтобы они обвивали его талию.
«Всё это не по-настоящему. Ты никому не изменяешь». Я закрываю глаза. Он снимает с меня брюки и целует сквозь материал трусиков, а потом ложится на меня сверху. Бутылка из-под вина падает на пол, и я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на осколки, хотя он прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей шее, а его пальцы уже забрались в мои трусики. Мою кожу покалывает, а бедра приподнимаются в неконтролируемой потребности. Потребности в… Ките. Его голова опущена. Я вижу, как он уже готовится толчком войти в меня. А потом чувствую его в том самом месте. В отчаянии хватаюсь за его руки. И в этот момент мне уже всё равно, кто он такой и кому должен принадлежать. То, что мы с Китом делаем здесь и сейчас, кажется таким естественным. Закрываю глаза, ощущая, как он погружается в меня.
* * *
А потом я просыпаюсь.
Глава 2
#выпивяду
(Прим.: В оригинале фраза звучит как «drink the kool-aid». Это отсылка на культ Джима Джонса, который устроил массовое самоубийство в Гайане в конце 70-х. Джонс призывал, чтобы люди пошли с ним к Богу, сотни людей выпили яд. Яд был смешан с напитком kool-aid. (kool-aid — бренд приправленного напитка). А сама идиома означает: «участвовать вслепую в чем-либо, опираясь только на веру, не используя собственное мышление»).
Я просыпаюсь в своей машине. Свет, проникающий через лобовое стекло, режет глаза так, что приходится зажмуриться. Стекло со стороны водителя заляпано чем-то жирным. Отпечаток ладони и разводы. Эти пятна там уже какое-то время… просто кто-то напился, поел жареного цыпленка, а потом не мог найти свои ключи. Все собираюсь их оттереть, но… времени нет. Я осматриваюсь в поисках Кита. Где же он? Нет, мне не нужно искать Кита. Я с Нилом. С Нилом, которого я люблю. Мой разум все ещё не может отойти от этого… сна? Я выпрямляюсь на сидении и потираю грудную клетку в области сердца. Оно ноет. По-настоящему. Это мог быть сердечный приступ; такое чувство, что у меня высокий уровень холестерина. Нет, нет, это что-то другое. Мне грустно. Как сон мог быть настолько подробным? Со мной никогда такого не случалось. В этот момент экран моего телефона загорается. Это Нил. Они ждут меня в ресторане. Нил, Дэлла и Кит. Кит. Постепенно ко мне возвращается память. Я приехала на час раньше и хотела вздремнуть пару минут, пока все не пришли. Ночи, проведенные за учебниками, дали о себе знать.
Я медленно выхожу из машины и оглядываюсь по сторонам. Всю последнюю неделю мне не удавалось нормально поспать из-за выпускных экзаменов. А потом я выпустилась и стала совсем взрослой. Не настолько взрослой, какой видела себя во сне, с детьми, домом и Китом. Я всё ещё чувствую прикосновение его губ к моей шее и дотрагиваюсь рукой до нежной кожи за ухом. Усмехаясь, я захожу в ресторан. Так глупо. Никогда не думала об этом парне в подобном ключе. Сон скоро рассеется, но открывая двери навстречу своему парню, чувствую, что он все ещё здесь, густой и липкий. Я больше не ощущаю себя прежней Эленой, скорее Эленой из моего сна. Мой взгляд ищет Кита. Он сидит рядом с Дэллой и внимательно слушает, что она шепчет ему на ушко. Я жду, что он поднимет глаза и посмотрит на меня. Не знаю, что хочу прочесть в его взгляде, возможно, узнавание. Так глупо. Но ничего подобного не происходит. Когда Кит замечает, что я иду к столику, он вежливо улыбается и одаривает меня равнодушным взглядом. По-другому и быть не могло, учитывая, что мы едва знаем друг друга. А вот Дэлла, приветствуя меня, проявляет гораздо больше энтузиазма. Я мило улыбаюсь, когда она вскакивает и заключает меня в объятия, одновременно комментируя мою футболку. Кит изучает меню, и мне очень хочется выхватить его у него из рук.
«Разве ты не видишь меня? У нас с тобой есть ребенок!»
Я краснею от собственных мыслей, а Нил в это время отодвигает мне стул и целует меня в щеку. Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на нём. Но от него как-то странно пахнем, а его пальцы, массирующие мою шею, кажутся слишком длинными и медлительными.
«Боже мой! Как будто я сама под наркотой».
— Что случилось? — интересуется Нил.
Я делаю глоток воды и проливаю её на себя.
— Ничего, — отвечаю ему. — Я просто очень голодна.
Он жестом зовет официанта, а я, глядя на него, задаюсь вопросом, мог бы он на самом деле мне изменить. Нил, который любит, чтобы всё было легко и просто. Измена же заставляет поднапрячься. А сложное многообразие эмоций, явно, не для него.
Когда подходит официант, я заказываю вино. Нил удивленно выгибает брови. И за это его сложно винить. До этого самого момента я всегда выбирала пиво.
— Я думал, тебе не нравится вино.
— Не нравилось, — оправдываюсь я, бросая взгляд на Кита. — Полагаю, все изменилось. Здесь чертовски жарко.
Кит тоже заказывает вино. Дэлла с Нилом смеются и называют нас стариками. Я бы тоже так сказала ещё… на прошлой неделе, сегодня утром, час назад. Может ли сон так повлиять на твои вкусы? Вряд ли.