Юность воина

— Не приходилось до сих пор слышать о подобных извращениях, — прошептал с насмешкой в голосе, — ежели что, я не по этой части. Мальчика хотите?

— А по шее?

— Ну горцы с овцами могут, — изображая наивность, сказал тот, — все же лучше, чем с тварью бессловесной. Ежели по согласию и за плату.

Попытка отскочить не удалась. Блор ухватил его за рубашку и звучно треснул «леща» в лоб.

— Не станешь в будущем строить сильно умного? Я не горец и за такие подначки могу и больно сделать.

— Да чего такого, — с досадой ответил Ренгвольт, потирая больное место и не пытаясь сбежать, — многие и не уловят подколку. Нормальное дело. Ты с запада?

— Ранткур.

— Не похож на тамошнего.

— Еще раз дать по лбу?

— Да-да, — поспешно согласился парнишка, — воин врать не станет. Чего надо-то? Я все могу достать, абсолютно все, но не за просто так.

— У меня самого кабала еще не закончилась, — произнес доверительно Блор, — вот и интересно. Подробности.

— В смысле?

— Про хозяйку. Подробно. Кто, что, как.

— Хм, — сказал он выразительно, показав пальцами известный жест.

Своего не упустит. Блор выразительно продемонстрировал серебряную монету.

— И это много, — произнес внушительно. — Наверняка каждая собака в курсе.

— Им придется для лучшей разговорчивости пиво наливать али вино, — скорчив рожу, не согласился Ренгвольт. — Да и лучше я.

— Все про всех знаешь.

— А то!

— Почему маг состоит в купеческой касте?

— Право могущественного вести себя как угодно.

— За такое, — пренебрежительно усмехнулся Блор, — я и «ногтя» не дам. Скажи еще — купила звание.

Такое было вполне возможно. Любой свободный мог, имея деньги, записаться в торговцы. Требовалась сущая ерунда — предъявить императорским фискалам полторы тысячи больших золотых.

Стоящий на две ступеньки выше обычного воина эрл получал со своих владений в год пятьсот-семьсот империалов. При большом желании накопить можно. Но вот зачем ему переходить в низшую касту и терять уважение соседей, даже накопив необходимую сумму и уплатив отнюдь не маленький налог?

Разбогатевший до такой степени ремесленник становился известен всей провинции, и не факт, что нуждался в изменении статуса. Про крестьянина и речи быть не могло. Единственный шанс — выкопать на поле клад огромного размера. Но сохранить его у себя очень маловероятно. Достаточно окажется недовольных и желающих отобрать.

— Она из потомственных торговцев. Куча контор в портовых городах. Обороты у семьи огромные.

— Лично тебе известные.

— Ну представить себе могу. «Север» далеко ходит. Двухмачтовая шхуна на пять тысяч пудов груза берет. Прямые паруса на фок-мачте. Ход не очень, зато экипаж восемь человек. Ну ты…

Он уже перешел на «ты», отметил Блор, но возмущаться не стал. Не чувствовал он себя много старше, и неизвестно, у кого опыта жизни наберется заметнее. Правда, он наверняка разный, однако затем и вопросы задает, а не для показа норова.

— …девятым будешь. Работу обеспечат.

Ехидную улыбочку Блор проигнорировал. И так несложно догадаться: на новеньком поездят всласть. Вариантов все одно нет.

— Капитан отсюда до Карунаса знает берега не хуже своей каюты.

— Я не об этом спрашивал. Еще порасскажи мне о времени безопасного плавания. Я море видел и не хуже всяких трепачей в курсе, когда спокойно плавать — от восхода Плеяд до восхода Арктура. Хочешь заработать — болтай языком по делу!

— Ну, — заметно поскучнев, сказал Ренгвольт, — не любят об этом говорить здесь, понимаешь?

Блор покачал головой и показательно сунул «орла» в карман.

— Иди отсюда и не морочь голову!

— Лет двадцать назад сосватали госпожу за купеческого сына, — понизив голос, сказал мальчишка, — ну сам знаешь, как такое делается. Денежки к деньгам, старший приказал, и все!

Блор невольно кивнул. Чего тут удивительного. Везде полностью и безропотно подчинялись младшие братья и незамужние сестры, жена, дети, внуки, племянники, а также домочадцы — прислуга и рабы. «Выйти из отцовской воли» было делом небывалым.


— Она и жениха ни разу не видела, вообще из другого города. Ну а после свадьбы отправили сюда. То есть не совсем в здешний поселок. В предгорье. Ну как там было, я уж не знаю точно, но, судя по разговорам, удачно вышло. Хорошо жили. Дружно. Она место обустраивала, торговала с местными родами и дальними караванщиками, он с товарами мотался. Двое сыновей и дочка. Каждый год на каждый империал половина прибыли.

Еще бы, подумал Блор. Опиумом торговать или шелком привозным — хороший навар можно иметь.

— Тогда, — будто читая его мысли, но скорее всего, просто удачное совпадение, — сюда везли стеклянные изделия, хлеб, оливковое масло, краски для полотна, отсюда — железо, олово, табак, рабов, льняные ткани.

Он закатил глаза от восхищения:

— Я обязательно этим займусь.

— Отсюда везут льняные ткани? — с расстановкой переспросил Блор. — Ты меня за кого принимаешь?

— Правда, — отодвигаясь подальше в опасении поучить в ухо, воскликнул Ренгвольт, — ну не от наших соседей. Там дальше, за хребтами и Ямой, огромные плоскогорья и низины. Издалека везут, но зато такого больше нигде не производят. Легкие, прочные, почти прозрачные и ценятся на вес золота. Прямо так и продают — на одной чаше весов ткань, а во вторую монеты выкладывают, пока не уравняются.

Он аж зажмурился, представляя себе чужие богатства.

— И какое все это имеет отношение? — теряя последнее терпение, почти зарычал Блор.

— Так по делу, — зачастил Ренгвольт, — что жили они неплохо. Во всех отношениях. А потом, — он задумался на мгновение, — да, тому пятнадцать лет, на город напали. Открыли ворота из живущих не первый год внутри. Ходили слухи, что кто-то из купцов поучаствовал. Конкурентов уничтожить. Уж очень странно бандиты себя вели. Одних грабили, других не замечали. А кое-кого из соперников и в городе очень вовремя не оказалось. А может, и врали, случайно совпало. Только нашу семью…

Интересное дело, отметил Блор: «нашу». Может, и неплохо под ее рукой ходить и люди действительно довольны.

— …сильно побили. Супруг погиб и младший сын. Госпожа, — совсем тихо произнес, — не в себе стала.

— Надлом? — спросил Блор, хотя и сам давно должен был догадаться.

Маги бывают разных видов. Не только сильные и слабые, и не обязательно проявляющие себя рано. Иногда талант дремлет в крови и, быть может, себя никак не проявит до смерти. А случается, нечто служит толчком. Какое-то жуткое событие или происшествие. И тогда может произойти что угодно. Одиночка разгоняет армии, поднимает смертельно больных, но гораздо чаще совершает непотребное. Человек сжигает собственный дом или уничтожает обидчиков, разя всех вокруг.

Таких в мире немного. Фактически крайне мало. Не обучаясь самоконтролю и определенным навыкам в детстве, не поднимаясь с опытом выше, они сразу получают всю силу и используют ее тоже моментально, сжигая попутно с деянием и себя. Редко кто выживает из «разломанных».

— Она пыталась излечить мертвого мужа, — оглянувшись на дверь, прошептал Ренгвольт. — Говорят, жуткое зрелище. Покойник, а дергается.

Ну про такое точно стоит разве на ухо. Явно в доме не любят напоминаний о случившемся и за болтовню по головке не погладят.

— А потом Док подошел, руку на плечо положил, сказал что-то тихо… — Он повествовал, будто лично присутствовал, хотя явно такого не могло случиться по возрасту. Наверняка слышал в пересказе много раз. — И увел в сарай. Дом-то сожгли, — пояснил мальчишка для доходчивости, — и вроде ничего не делал, а успокоил. И потом еще почти три года учил госпожу. Каждый день, долго.

— Чему?

— Да кто же его знает, — ответил рассудительно. — Лечить она может изумительно. Мертвого, правда, не поднимет. Это разве богам под силу. А что еще могет — так разве скажет? Ну знает заранее погоду, так у реки и моря живет с рождения. Когда корабль придет, всегда в курсе. Кто ворует — тоже, но для этого и магом быть не всегда требуется. Кто заболеет в поселке — чуть не заранее слышит. Своих лечит бесплатно. Позовет иной раз охранников и отправит на пост дополнительно. А почему — нам, слугам, неведомо. Служить в Храме отказывается, и перебраться отсюда тоже. Ушла из города и отдельно создавать стала свой личный домен. Купила кусок земли и принялась строиться отдельно от всех. То есть здесь все ей принадлежит. Вдова и маг — даже родственники в ее дела не смеют мешаться, а официально сын глава компании. Вот и тронь ее, хоть по законам, хоть так. И людей набирает сама. С каждым желающим поселиться поговорит предварительно. Любого на кабале возьмет, если мастер или воин подходящий. Все равно, почему запродался. И на волю уйти по сроку — без проблемы. Вот так.

— Пойдет, — согласился Блор и кинул монету мальчишке. Тот ловко поймал. — Кто в трактире сидел — тоже ее люди?

— Кроме горцев, — показав мелкие зубы, рассмеялся тот. — Воины бойцы очень хорошие. Не стоит пробовать грабить — повесят.

— Спасибо за предупреждение, иди!

Будем считать, всех касается. А то дверь не запирается, но соврать об украденном золотом слитке размером с два кулака не удастся. Приличный маг ложь определяет и умеет задавать вопросы. А врать хозяйке, когда в поселке другой власти не имеется, слишком опасно. Интересно, но даже нормального забора вокруг поселка нет. Не боится еще одного нападения? Да ладно, не его дело.

Собственно, по-любому все ценное его имущество — оружие и монеты. Ничего из этого он не собирался оставлять без присмотра. В последний момент прикинул, не стоит ли переодеться. Мысль была верная. В принципе с этого и полагалось начать, а он завернул в трактир. Нехорошо вышло. Прихватил рубаху, вышитую Абалой непонятными, но красивыми узорами. Эмблемы, удивившие его в первый раз, не являлись аналогами гербов фемов. У них на всю семью имелся один. Орнамент отражал множество мелких бытовых подробностей.

Любой посторонний псоголовый с первого взгляда определял семейное положение, достаток, количество детей, участие в боях и кучу еще всякого. Блор так и не разобрался толком, да и не стремился. Зачем ему все эти тонкости? Два-три сменяющих друг друга тренера, честно показывающих приемы и попутно отрабатывающих на нем удары, и вечная старуха, выдающая котелок со жратвой. Остальные с ним не общались. Ну кроме Абалы. Смотрели не различая. Внутрь башен за все месяцы зашел всего несколько раз. Отвратное высокомерие, но не в его положении возмущаться.

А вот Док неплохо разбирался в знаках и рисунках псоголовых. Это выяснилось, когда к ним приехали из другого семейства. Именно он потом и объяснил происшедшее, а то Блор бы в жизни не догадался, на каком мероприятии присутствовал. И почему его пригласили, да еще и угостили не обычной бараниной, а молодым теленком и рыбой. Оказывается, это была свадьба.

В его мире «двойная», когда брат и сестра вступают в брак с сестрой и братом из другой семьи, так что обеим семьям не надо тратиться на приданое за невесту, — это для бедняков. Здесь считалась величайшим счастьем. Нашли себе по душе одновременно. А заодно и связи с другим родом упрочились.

Тут начинались уже сложности, в которых и Док путался, а Абала принималась невразумительно мычать. Объяснить по малолетству она не могла, сама, похоже, не очень в курсе, а признаваться не желала и делала таинственный вид. Одно слово — малолетка. Все-таки в иных отношениях не слишком крато с людьми различаются.

Семья обычно принимала пищу совместно, недалеко от очага, за невысоким четвероногим столиком. Это долго раздражало. Вот такие мелочи — количество ножек четыре, а не три — и напоминают время от времени, что не дома находишься. Потом привык и перестал замечать.

Тут дело в том, что гостя всегда угощали отдельно в компании со старшими мужчиной и женщиной. Число могло увеличиваться, если приезжий не один. И вдруг сажают за отдельный столик молодоженов и начинают мелодично свистеть вместо нормального обряда у Храма. Кстати, никаких изображений богов он так и не увидел, а на вопрос Док настойчиво посоветовал не лезть к хозяевам — все равно не поймет.

В таких вещах он привык слушаться своего старшего. Незазорно у знающего спросить, пусть он и из другой касты. Умного человека нехудо и выслушать, чтобы дураком не выглядеть. Вот еще бы сейчас разобраться в происходящем…

Во дворе купеческого дома располагались, кроме уже знакомых конюшен и кладовых, коровник, ледник, огороженная каменной стенкой выгребная яма в дальнем углу и баня. Очередной мальчишка пообещал готовность очень скоро. Видать, не бросала слов на ветер здешняя хозяйка. Блор еще раз подумал, пришел к выводу, что надевать чистое белье на измазанное тело не лучшая идея, можно и после бани. Ополоснулся у колодца и зашагал по направлению к деревенскому Храму.

Запах крови и жареного мяса он унюхал издали. Кто-то побывал здесь совсем недавно и принес жертву. И немалую. Голова с мощными рогами совсем свежая. Чужак мог бы решить — крупный бык. Блор достаточно насмотрелся на местную породу. Рога у здешних, происходящих от скрещивания с дикими турами, были изумительного размера. Обычный теленок, хотя и немаленький. Само тело уже уволокли, о чем достаточно красноречиво поведали следы. Правда, камень-алтарь совсем простой. Обычный кусок гранита, но не ему указания раздавать.

Ничего особо удивительного, вроде мраморной статуи, невесть как угодившей в тутошний курятник, он не ожидал, но, обнаружив на пороге знакомого костлявого мужика, наливавшегося не так давно пивом в трактире, в грязно-белой одежде жреца — неприятно удивился. Иллюзий на этот счет он давненько не питал и не надеялся обнаружить святого подвижника с горящим взором. Всякое бывает в мире, но таких — единицы. Где-то далеко. Возможно. Если попадаются. Но это… Всему есть предел!

— Зачем пришел в Храм божий? — прогудел выпивоха, притворяющийся жрецом.

Очень тянуло ответно сделать удивленный вид и заявить, что случайно мимо проходил. Или вообще задать встречный вопрос: «А ты как думаешь?» Нарываться не стал. Сам же пришлепал, чего теперь строить добродетельного дурака. Никто не тянул за шиворот, и иногда приходится быть терпимее. В конце концов, сам сначала в трактир отправился, наплевав на душу и озаботившись телом.