Язык чар
Часть 19 из 20 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Убирайтесь из моего дома.
– Я хотела бы получить обещанную плату, – чувствуя себя последней стервой, сказала Гвен.
Хелен швырнула ей бумажки.
– И не смейте нигде повторять то, что сказали здесь сейчас. Никому.
Кэм взял Гвен за локоть.
– Идем отсюда.
Они вернулись к дому, и Кэм оставался в машине, пока Гвен шла по тропинке. Она воспользовалась даром у него на глазах и вот что получила. Тем не менее Кэм дождался, пока она войдет, и только потом развернулся и уехал. Но это потому, что он приличный, воспитанный человек, а не потому, что он питает какие-то чувства.
Глава 7
16 июня
Лили Томас переехала в старый дом своего отца, за углом. В этой девочке есть что-то завистливое. Мне даже пришлось подарить ей один из моих лучших кустов лаванды. Не знаю почему, но так бывает часто.
Гвен толкнула калитку и прошла по противоестественно аккуратному садику к дому Лили. На посыпанном аккуратно разровненным пурпурным гравием участке чахли несколько жалких кустиков. У передней двери, в большом горшке из красной обожженной глины, красовалось изящно подрезанное деревце с белым ярлычком на ветке. В сравнении с домом напротив – который мог похвастать детской «паутинкой» на заросшей лужайке и несколькими сломанными игрушками – сад Лили казался почти стерильным.
Гвен нажала кнопку звонка, и дом отозвался божественной мелодией колокольчиков.
Дверь открыла Лили, лицо которой при виде Гвен заметно поскучнело. Дверь даже двинулась в обратную сторону.
– Я очень-очень сожалею, – быстро сказала Гвен.
Лили – она была в бледно-зеленой шелковой блузке и модных серых брюках – скрестила руки на груди, подняв уровень враждебности на еще один пункт.
– Надо было сразу же и сказать, а я не сказала, сама не знаю почему. – Эта задача – помириться и наладить отношения с соседкой – стала вдруг отчаянно важной. С первого дня возвращения в Пендлфорд Лили была добра и приветлива с ней, но лишь после стычки с Руби Гвен поняла, насколько ценно и важно, когда в этом богом забытом месте есть кто-то, кто заботится о тебе. Она протянула пакет: – Я с подарками.
– Тогда уж входи. – Лили повернулась и шагнула в короткий коридорчик.
Гвен закрыла дверь и последовала за ней. Стену украшала огромная картина с изображением белого единорога, гриву которого расчесывала жеманная блондинка в длинном белом платье. Фоном сцены служил пламенеющий оранжевый закат и полная радуга. Картина с единорогом должна была бы подготовить гостью к гостиной, но увиденное так поразило Гвен, что она едва не выронила пакет.
Сияющие золотые рамки заключали в себе картины с изображением единорогов, повсюду стояли их фигурки. Крылатые единороги, белые единороги, розовые единороги, единороги с девушками-наездницами на спинах, фарфоровые единороги с хвостами и гривами из настоящих волос, хрустальные единороги, преломляющие солнечные лучи. Столешницу из матового стекла на кофейном столике поддерживали четыре вырезанных из дерева единорога с выкрашенными серебряной краской рогами. Куда бы ни повернулась Гвен, на нее отовсюду смотрели огромные единорожьи глаза.
Лили опустилась на краешек кресла.
– Можешь сесть.
– Спасибо. – Пару креслу составляла бледно-голубая софа с тремя подушечками, украшенными вышитыми золотом единорогами. Гвен сильно сомневалась, что сумеет поместить свою филейную часть так, чтобы не сдвинуть подушечки, но, с другой стороны, такого рода неловкость вряд ли могла считаться тяжелым, заслуживающим общественного порицания проступком. Меньше всего ей хотелось, чтобы Лили интерпретировала ее неосторожность как комментарий к декору гостиной. В итоге Гвен сделала выбор в пользу металлического стула на тонких, паучьих ножках, стоявшего у круглого, со стеклянным верхом, столика в обеденном уголке, изо всех сил надеясь, что на самом деле он крепче и надежнее, чем выглядит.
– Что я могу для тебя сделать? – Заданный подчеркнуто вежливым тоном вопрос прозвучал резче самой звонкой пощечины. Гвен сглотнула.
– Извини, если обидела. Просто забыла упомянуть, что жила здесь раньше, потому что…
– Меня это не касается, – перебила Лили.
– Я хотела начать заново. Знаю, звучит глупо, но я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
– Ты и не поставила, – сдержанно сказала Лили. – Что в пакете?
Прежде чем Гвен успела объяснить, что не нашла книжку с рецептами Айрис, но испекла в подарок кекс, в дверном проеме появился мужчина, на котором не было ничего, кроме полотенца. Блондин. Довольно привлекательный и определенно знающий, как достичь нужного эффекта.
– О, не знал, что у нас гости.
– Извините. – Гвен с опозданием отметила, что уже не сидит, а стоит. – Я не… Я уже ухожу.
– Если из-за меня, то не стоит. – Прислонившись к дверному косяку, незнакомец скользнул по ней оценивающим взглядом, будто она тоже была не вполне одета.
– Это Райан, – вмешалась Лили. – Он журналист, так что будь осторожна, не сболтни лишнего.
– Эй. – Райан сделал обиженное лицо. – Думаешь, у меня тут диктофон спрятан? – Он с ухмылкой коснулся рукой полотенца.
– Точно. Ну…
– Так ты ее новенькая приспешница?
– Что? – Гвен хотелось уйти. Лили всем своим поведением демонстрировала враждебность, тогда как Райан, казалось, испускал феромоны. Мышцы на груди слегка подрагивали, словно он подсознательно играл ими.
– Выглядишь точь-в-точь как надо. Волосы растрепанные. Нервная. – Райан поднял руки, изобразив пальцами объектив фотоаппарата.
– Это Гвен Харпер, – сказала Лили. – Только что въехала в Эндхауз. Хотя и не новенькая в городе. Вот только не хочет, чтобы об этом знали.
Райан уронил руки.
– О…
– Мне и в самом деле очень жаль, – повторила Гвен и попыталась посмотреть Лили в глаза, надеясь убедить ее в своей искренности, но соседка упорно смотрела мимо.
– Возможно, у нее своя темная тайна, – заметила Лили, обращаясь к Райану с таким видом, словно Гвен не было в комнате. – Тебе бы стоило провести расследование. Собрать материал для местной газетенки.
Райан картинно выпятил грудь.
– Ты же знаешь, для меня здешний листок – это только трамплин.
– Не буду вам мешать, – сказала Гвен и попыталась выйти, но Райан не отступил, и ей пришлось протискиваться между ним и косяком. При ближайшем рассмотрении он оказался старше, чем ей подумалось вначале; в глубине налитых кровью глаз пряталось что-то неприятное. Что-то омерзительное.
Лили осталась сидеть и даже не попрощалась. В памяти Гвен отпечатался последний образ: соседка недобро смотрит на своего гостя, а тот отвечает ей наглой, беззаботной ухмылкой.
Вернувшись домой, Гвен включила внизу масляный обогреватель и поставила регулятор на полную мощность. Теплее не стало, так что Руби она встретила уже в не самом лучшем настроении.
– Да? – Открыв переднюю дверь, Гвен не отступила, давая понять, что гостей не ждет.
– Мы можем поговорить? – Как всегда, Руби выглядела безупречно и держалась с уверенностью человека, полностью контролирующего ситуацию. Это раздражало.
– Думаешь, оно того стоит? – Гвен только что не тошнило от злости и чувства вины перед Руби, но разбираться со всем этим сейчас не было ни сил, ни желания. На сегодня ей уже хватило.
– Пожалуйста. Кэти хочет с тобой повидаться.
Имя племянницы подействовало словно волшебное слово. Вся злость вдруг схлынула, и Гвен, повернувшись на каблуках, направилась в комнату.
– Дверь за собой закрой.
Смущенная таким приемом, Руби остановилась в прихожей и даже не попыталась снять пальто, что было, наверно, к лучшему. Удивительно, но ее дыхание не поднималось туманом в стылом воздухе.
– Так что? – спросила Гвен.
Руби замялась.
– Кэти спрашивала о тебе. Не понимает, почему ты не зашла к нам.
– Надеюсь, ты объяснила.
Руби сложила руки.
– Не совсем. Я только сказала, что мы немного поспорили.
– Восемнадцать месяцев – это не немного.
– Не хочу об этом говорить. И сюда пришла не ругаться. Хотела только узнать, намерена ли ты повидаться с Кэти. И не когда-нибудь, а сегодня.
– Она с тобой? – А что, если Кэти сидит сейчас в машине Руби и ждет, пока два взрослых, ответственных человека выясняют отношения, с тревогой подумала Гвен.
– Нет. – Голос Руби сочился сарказмом. – Ей четырнадцать, и она все делает сама. Приедет на девятнадцатом автобусе.
– Ладно. Буду очень ей рада.
– Отлично. Если не приедет к одиннадцати, позвони мне.
Руби собралась уходить, а Гвен вдруг засомневалась. Времени прошло немало…
– Э… А что мне с ней делать?
– Вот уж не знаю. Кэти для меня загадка. – Руби огорченно вздохнула, и Гвен неожиданно для себя поспешила с утешениями.
– Ну-ну. Уверена, не так уж все и плохо.
Руби невесело рассмеялась.
– Я хотела бы получить обещанную плату, – чувствуя себя последней стервой, сказала Гвен.
Хелен швырнула ей бумажки.
– И не смейте нигде повторять то, что сказали здесь сейчас. Никому.
Кэм взял Гвен за локоть.
– Идем отсюда.
Они вернулись к дому, и Кэм оставался в машине, пока Гвен шла по тропинке. Она воспользовалась даром у него на глазах и вот что получила. Тем не менее Кэм дождался, пока она войдет, и только потом развернулся и уехал. Но это потому, что он приличный, воспитанный человек, а не потому, что он питает какие-то чувства.
Глава 7
16 июня
Лили Томас переехала в старый дом своего отца, за углом. В этой девочке есть что-то завистливое. Мне даже пришлось подарить ей один из моих лучших кустов лаванды. Не знаю почему, но так бывает часто.
Гвен толкнула калитку и прошла по противоестественно аккуратному садику к дому Лили. На посыпанном аккуратно разровненным пурпурным гравием участке чахли несколько жалких кустиков. У передней двери, в большом горшке из красной обожженной глины, красовалось изящно подрезанное деревце с белым ярлычком на ветке. В сравнении с домом напротив – который мог похвастать детской «паутинкой» на заросшей лужайке и несколькими сломанными игрушками – сад Лили казался почти стерильным.
Гвен нажала кнопку звонка, и дом отозвался божественной мелодией колокольчиков.
Дверь открыла Лили, лицо которой при виде Гвен заметно поскучнело. Дверь даже двинулась в обратную сторону.
– Я очень-очень сожалею, – быстро сказала Гвен.
Лили – она была в бледно-зеленой шелковой блузке и модных серых брюках – скрестила руки на груди, подняв уровень враждебности на еще один пункт.
– Надо было сразу же и сказать, а я не сказала, сама не знаю почему. – Эта задача – помириться и наладить отношения с соседкой – стала вдруг отчаянно важной. С первого дня возвращения в Пендлфорд Лили была добра и приветлива с ней, но лишь после стычки с Руби Гвен поняла, насколько ценно и важно, когда в этом богом забытом месте есть кто-то, кто заботится о тебе. Она протянула пакет: – Я с подарками.
– Тогда уж входи. – Лили повернулась и шагнула в короткий коридорчик.
Гвен закрыла дверь и последовала за ней. Стену украшала огромная картина с изображением белого единорога, гриву которого расчесывала жеманная блондинка в длинном белом платье. Фоном сцены служил пламенеющий оранжевый закат и полная радуга. Картина с единорогом должна была бы подготовить гостью к гостиной, но увиденное так поразило Гвен, что она едва не выронила пакет.
Сияющие золотые рамки заключали в себе картины с изображением единорогов, повсюду стояли их фигурки. Крылатые единороги, белые единороги, розовые единороги, единороги с девушками-наездницами на спинах, фарфоровые единороги с хвостами и гривами из настоящих волос, хрустальные единороги, преломляющие солнечные лучи. Столешницу из матового стекла на кофейном столике поддерживали четыре вырезанных из дерева единорога с выкрашенными серебряной краской рогами. Куда бы ни повернулась Гвен, на нее отовсюду смотрели огромные единорожьи глаза.
Лили опустилась на краешек кресла.
– Можешь сесть.
– Спасибо. – Пару креслу составляла бледно-голубая софа с тремя подушечками, украшенными вышитыми золотом единорогами. Гвен сильно сомневалась, что сумеет поместить свою филейную часть так, чтобы не сдвинуть подушечки, но, с другой стороны, такого рода неловкость вряд ли могла считаться тяжелым, заслуживающим общественного порицания проступком. Меньше всего ей хотелось, чтобы Лили интерпретировала ее неосторожность как комментарий к декору гостиной. В итоге Гвен сделала выбор в пользу металлического стула на тонких, паучьих ножках, стоявшего у круглого, со стеклянным верхом, столика в обеденном уголке, изо всех сил надеясь, что на самом деле он крепче и надежнее, чем выглядит.
– Что я могу для тебя сделать? – Заданный подчеркнуто вежливым тоном вопрос прозвучал резче самой звонкой пощечины. Гвен сглотнула.
– Извини, если обидела. Просто забыла упомянуть, что жила здесь раньше, потому что…
– Меня это не касается, – перебила Лили.
– Я хотела начать заново. Знаю, звучит глупо, но я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
– Ты и не поставила, – сдержанно сказала Лили. – Что в пакете?
Прежде чем Гвен успела объяснить, что не нашла книжку с рецептами Айрис, но испекла в подарок кекс, в дверном проеме появился мужчина, на котором не было ничего, кроме полотенца. Блондин. Довольно привлекательный и определенно знающий, как достичь нужного эффекта.
– О, не знал, что у нас гости.
– Извините. – Гвен с опозданием отметила, что уже не сидит, а стоит. – Я не… Я уже ухожу.
– Если из-за меня, то не стоит. – Прислонившись к дверному косяку, незнакомец скользнул по ней оценивающим взглядом, будто она тоже была не вполне одета.
– Это Райан, – вмешалась Лили. – Он журналист, так что будь осторожна, не сболтни лишнего.
– Эй. – Райан сделал обиженное лицо. – Думаешь, у меня тут диктофон спрятан? – Он с ухмылкой коснулся рукой полотенца.
– Точно. Ну…
– Так ты ее новенькая приспешница?
– Что? – Гвен хотелось уйти. Лили всем своим поведением демонстрировала враждебность, тогда как Райан, казалось, испускал феромоны. Мышцы на груди слегка подрагивали, словно он подсознательно играл ими.
– Выглядишь точь-в-точь как надо. Волосы растрепанные. Нервная. – Райан поднял руки, изобразив пальцами объектив фотоаппарата.
– Это Гвен Харпер, – сказала Лили. – Только что въехала в Эндхауз. Хотя и не новенькая в городе. Вот только не хочет, чтобы об этом знали.
Райан уронил руки.
– О…
– Мне и в самом деле очень жаль, – повторила Гвен и попыталась посмотреть Лили в глаза, надеясь убедить ее в своей искренности, но соседка упорно смотрела мимо.
– Возможно, у нее своя темная тайна, – заметила Лили, обращаясь к Райану с таким видом, словно Гвен не было в комнате. – Тебе бы стоило провести расследование. Собрать материал для местной газетенки.
Райан картинно выпятил грудь.
– Ты же знаешь, для меня здешний листок – это только трамплин.
– Не буду вам мешать, – сказала Гвен и попыталась выйти, но Райан не отступил, и ей пришлось протискиваться между ним и косяком. При ближайшем рассмотрении он оказался старше, чем ей подумалось вначале; в глубине налитых кровью глаз пряталось что-то неприятное. Что-то омерзительное.
Лили осталась сидеть и даже не попрощалась. В памяти Гвен отпечатался последний образ: соседка недобро смотрит на своего гостя, а тот отвечает ей наглой, беззаботной ухмылкой.
Вернувшись домой, Гвен включила внизу масляный обогреватель и поставила регулятор на полную мощность. Теплее не стало, так что Руби она встретила уже в не самом лучшем настроении.
– Да? – Открыв переднюю дверь, Гвен не отступила, давая понять, что гостей не ждет.
– Мы можем поговорить? – Как всегда, Руби выглядела безупречно и держалась с уверенностью человека, полностью контролирующего ситуацию. Это раздражало.
– Думаешь, оно того стоит? – Гвен только что не тошнило от злости и чувства вины перед Руби, но разбираться со всем этим сейчас не было ни сил, ни желания. На сегодня ей уже хватило.
– Пожалуйста. Кэти хочет с тобой повидаться.
Имя племянницы подействовало словно волшебное слово. Вся злость вдруг схлынула, и Гвен, повернувшись на каблуках, направилась в комнату.
– Дверь за собой закрой.
Смущенная таким приемом, Руби остановилась в прихожей и даже не попыталась снять пальто, что было, наверно, к лучшему. Удивительно, но ее дыхание не поднималось туманом в стылом воздухе.
– Так что? – спросила Гвен.
Руби замялась.
– Кэти спрашивала о тебе. Не понимает, почему ты не зашла к нам.
– Надеюсь, ты объяснила.
Руби сложила руки.
– Не совсем. Я только сказала, что мы немного поспорили.
– Восемнадцать месяцев – это не немного.
– Не хочу об этом говорить. И сюда пришла не ругаться. Хотела только узнать, намерена ли ты повидаться с Кэти. И не когда-нибудь, а сегодня.
– Она с тобой? – А что, если Кэти сидит сейчас в машине Руби и ждет, пока два взрослых, ответственных человека выясняют отношения, с тревогой подумала Гвен.
– Нет. – Голос Руби сочился сарказмом. – Ей четырнадцать, и она все делает сама. Приедет на девятнадцатом автобусе.
– Ладно. Буду очень ей рада.
– Отлично. Если не приедет к одиннадцати, позвони мне.
Руби собралась уходить, а Гвен вдруг засомневалась. Времени прошло немало…
– Э… А что мне с ней делать?
– Вот уж не знаю. Кэти для меня загадка. – Руби огорченно вздохнула, и Гвен неожиданно для себя поспешила с утешениями.
– Ну-ну. Уверена, не так уж все и плохо.
Руби невесело рассмеялась.