Язычник
Часть 68 из 71 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Славка будто угадал его мысли: обнял друга левой рукой, правой поднял кубок:
– Здрав будь, Антифе! И не бойся ничего! Ты – дружинник княжий. Кто тебя тронет? А уж если тронет, так мы его… – Славка залпом выпил вино и смял в кулаке серебряный кубок. – Вот так!
Сидевший напротив Славки нурман из Сигурдовых воев тоже сплющил кубок, захохотал, ухватил кувшин и стал пить прямо из горлышка.
Славка поглядел на него с удовольствием и сказал по-нурмански, громко, так, чтобы на той стороне стола услышали:
– После хорошего пира хорошо бы силушку потешить!
Нурманы оживились.
– Эй, рус! Я бы тебя заломал! – азартно заявил нурман, попортивший кубок…
…И получил затрещину от старшего – десятника Хюрнинга. Перед пиром ярл Сигурд строго-настрого предупредил: конунг Вальдамар приказал – чтобы никаких безобразий. Кто устроит драку – не получит вознаграждения за службу.
– Никаких поединков в доме конунга! – рявкнул Хюрнинг. – А ты, сын ярла, следи за своим языком. Некуда силу девать, пойди девку завали!
У Славки враз испортилось настроение. Этого Хюрнинга он помнил. По Полоцку. А Полоцк – это Рогнеда. Говорят – она скоро приедет в Киев. Еще говорят, Рогнеда родила Владимиру сына. Владимиру…
От тяжелого взгляда Славки рука Хюрнинга сама потянулась к ножу… Но он вовремя вспомнил о деньгах – и сразу успокоился. С русом можно будет разобраться и после расплаты.
Хюрнинг слыхал: люди ярла Торкеля и другие тоже собираются после получения денег плыть дальше на юг – наниматься в войско василевса ромеев. А по дороге ограбить пару-тройку здешних городов. Хюрнинг всерьез подумывал: не присоединиться ли к ним? Служить мирному конунгу скучно. И неденежно.
– Вознесем хвалу богам нашим: Перуну, Сварогу и Дажьбогу! – покрыл шум застолья могучий голос Владимира. – Пусть боги пращуров наших попирают иных богов, а к нам будут благосклонны и даруют многие победы над ворогами!
Выплеснутое вино зашипело на камнях очага.
– Язычник… – с ненавистью прошептал Антиф.
Но его шепот начисто потерялся в дружном реве пирующих.
Великий князь Владимир Святославович взошел на киевский стол.
Эпилог
– Тебе, Сварог, дарю эту жертву! – воскликнул жрец-сварг, задирая кверху кудлатую бороду, точно такую же кудрявую и желтую, как шерсть связанного барашка, уложенного у ног идола.
Бог Сварог, свеженький, только что из-под резца, глядел на киевлян поверх головы своего жреца. Хмурился, супил начерненные брови. Не одобрял, одним словом. Простой бог. Здоровенный, с большим носом, прожорливым ртом и круглым сытым брюхом.
«Бог смердов», – подумал Славка.
Перун, поставленный по приказу Владимира в Детинце, на месте разобранной церкви, выглядел серьезней. Плечистый, длинноусый, раскрашенный и щедро покрытый серебром, с вызолоченными усами. Бог варягов. Княжеский бог.
«Нет, – отдернул себя Славка, гоня греховную мысль. – Такой же идол, как и этот. Деревяшка – она и есть деревяшка. Хоть сажей ты ее покрой, хоть золотом».
– По закону пращуров! – возгласил жрец, поднимая над головой широкий и тяжелый жертвенный нож.
Славка отметил: тоже орудие смерда. Таким тесаком только головы баранам рубить. Никудышное железо.
– Коли не люб кто богам, приведут они другого, любого! – вещал сварг. – И повергнет он прежнего! И станет настоящим князем, единовластным и сильным! Голосом богов и отцом людию своему! Таков есть князь наш Владимир, сын Святославов! Поверг он нелюбого богам Ярополка-отступника и стал отныне великим князем земель киевских и подданных по праву древнему, Сварогову! И за Правду твою приносим мы тебе дар сей, Сварог могучий!
Тут жрец сделал паузу. Прежде чем прикончить барашка, он умолк и обвел вечников горящим взглядом…
Так совпало, что именно на эту торжественную тишину пришлась реплика Славки, которую он адресовал Антифу, а вышло так, что – всем.
– Это что ж получается: ежели я сейчас башку этому сваргу снесу – значит, стану главным над жрецами Свароговыми?
От неожиданности рука жреца дрогнула, удар пошел вкось и вместо того, чтобы взрезать барашково горло, нож чиркнул по кудрявому боку. Барашек заблеял, задергался… Желтоватая шерсть набухла от крови.
Народ загудел.
– Дурная примета, – сказал кто-то из гридней неподалеку от Славки.
Жрец растерялся.
Выручил Владимир. Вскочил со своего места, бросился к жрецу.
– Дай сюда! – Князь отнял у сварга нож, прошипел: – И верно: снести бы тебе башку, косорукий… – Затем, зычно, на всю поляну, перекрывая гул толпы:
– Прими дар мой, Сварог!
Подхватив левой рукой тяжеленького, дергающегося барашка, подбросил его вверх и на лету одним ударом напрочь снес животине голову. Да так ловко, что кровь оросила и его, и деревянного Сварога, а барашкина голова упала и подкатилась точно к изножью идола.
– Любо! – первым вскричал воевода Добрыня.
– Любо! Слава! Владимир! – заревели гридни.
Тут уж толпа не выдержала: грянула в тысячи глоток:
– Любо! Владимир! Сварог!
Славка тоже не удержался:
– Любо!.. – и вдруг поймал ненавидящий взгляд.
Жрец-сварг.
Будто змеиный язычок коснулся Славкиного горла. И воинственная радость иссякла, будто и не было. Осталось только страшное в своей осязаемости предчувствие беды.
– Господи Иисусе Христе, сохрани меня и помилуй… – прошептал Славка. И невольно обратил взгляд туда, где среди знатных бояр и воевод стоял отец.
Отец на жертвоприношение не глядел. Стоял в первом ряду и разговаривал о чем-то с таким же высоченным, как и он, ярлом Сигурдом, воеводой Владимира. Сбоку, на высоте отцова плеча виднелся золоченый шлем юного Олава. Вот кто глядел на происходящее с жадным вниманием. Даже на носочки привстал.
«Чего я испугался?» – укорил сам себя Славка. Что может сделать ему, гридню киевскому, какой-то жрец? Проклятие наслать? Смешно! Что крещеному проклятие язычника? Не больше чем гриб трухлявый – дорожному посоху.
Славка поискал глазами сварга… Не нашел. И успокоился. А зря.
* * *
– Боги желают крови! Человеческой крови!
Это сказал главный жрец Сварога. Тот самый, что опозорился на вчерашнем жертвоприношении.
Остальные дружно закивали.
Много богов в Киеве. Перун Молниерукий, варяжский бог. Сварог могучий, всеми языками почитаемый. Хорс-Солнцеводитель, иначе именуемый Дажь-богом, потому что ведомо – от Солнца все блага людские. Стрибог – отец ветров, Мокошь, дающая силы и жизнь, именуемая также – Мать Сыра Земля. Есть и другие. Те, кого лучше не поминать. К примеру, Морена, повелительница той вечной тьмы, что ждет за Кромкой тех, кого не принял Ирий. Или Ящер… Есть и мелкие боги, порожденные большими. Есть боги-пращуры, родовые боги, боги племен. Этих вообще великое множество. Из них Владимир разрешил почтить лишь одного – Симаргла, доброго бога полян. Его образ встал на старом киевском капище. Пониже Мокоши, однако и жрецу Симарглову разрешено встать с прочими на этом совете.
А еще есть Волох, иначе именуемый Белесом или Богом Скотьим, но почитаемый людьми едва ли не выше Сварога. Даже варягами почитаемый, потому что жрецы его, волохи, не только провидцы, но и целители. Так что бог этот воям весьма полезен. А если вспомнить, что и силу мужскую тоже он дает… Варяги, правда, на отсутствие мужской силы обычно не жаловались. Однако все знают: кто дает – тот и отнять может. Опять-таки праздники у Волоха веселые…
А вот Сварогу Волох – извечный соперник. Потому жрец его, один из всех, сварга не поддержал. Остался молчалив и неподвижен. Его бог тоже принимал кровь. Но – другую кровь.
Владимир хмурился. Жертвенной крови князь не жалел. Пока боролся с Ярополком – сам немало ее пролил. Как-никак он тоже главный жрец. Жрец Перуна Молниерукого. Но теперь Владимир получил что хотел. Всем ясно, что боги к нему благосклонны. И заплатил он им немало: везде ныне поднимают старые капища, да и новые строят – на месте разобранных домов ромейского Христа.
Старые боги должны быть благодарны Владимиру.
Но власть тех, кто их кормит, следует поумерить. Все эти жрецы, особенно гордые и властные сварги, должны понять: есть главнейший бог, бог над всеми. И не Сварог это, а Перун. Бог воинов. Бог княжьей руси. И потому он, Владимир, не только князь киевский, но и князь над всеми прочими жрецами.
Однако ж прав и дядька Добрыня, который внушает племяннику, что со жрецами следует быть осторожным и вежливым. В войске Владимира словен, почитающих Сварога, больше, чем славящих Перуна варягов. Более того, Сварожьи вои надежнее прочих, потому что к свободе их тянет меньше, чем варягов. Особенно – природных варягов. Так что расположение Сварога Владимиру тоже необходимо. А кто знает, что может нашептать своему богу обиженный жрец?
– Крови, говоришь? – Владимир неодобрительно поглядел на жреца-сварга. – Сколько рабов тебе нужно?
– Мне ничего не нужно! – Сварг гордо выпрямился. – Это могучий Сварог требует крови!
– Ты понял меня, сварг! – произнес Владимир, медленно наливаясь гневом.
Ему говорили, что сварги жрут человечье мясо и от этого звереют и становятся такими же, как ульфхеднары и берсерки. Владимир не боялся зверей: он их использовал. Но давать зверям волю – нельзя. Ярость и силу – вот что понимает зверь. – Сколько рабов-христиан ты хочешь принести?
– Не надо рабов! – отрезал жрец. – Сварог сам желает выбрать жертву. Принесите жертвенный котел!
Двое младших вынесли медный котел на десятерых. Сварг принял его, встряхнул. В котле задребезжало.
– Что там? – с подозрением спросил Владимир.
– Жребии! Здесь – все христиане киевские, – Сварг поставил котел перед князем. В котле лежали сотни деревянных дощечек.
«Маловато, – подумал Владимир. – Христиан в Киеве поболее. Или разбежались все?»
– Здрав будь, Антифе! И не бойся ничего! Ты – дружинник княжий. Кто тебя тронет? А уж если тронет, так мы его… – Славка залпом выпил вино и смял в кулаке серебряный кубок. – Вот так!
Сидевший напротив Славки нурман из Сигурдовых воев тоже сплющил кубок, захохотал, ухватил кувшин и стал пить прямо из горлышка.
Славка поглядел на него с удовольствием и сказал по-нурмански, громко, так, чтобы на той стороне стола услышали:
– После хорошего пира хорошо бы силушку потешить!
Нурманы оживились.
– Эй, рус! Я бы тебя заломал! – азартно заявил нурман, попортивший кубок…
…И получил затрещину от старшего – десятника Хюрнинга. Перед пиром ярл Сигурд строго-настрого предупредил: конунг Вальдамар приказал – чтобы никаких безобразий. Кто устроит драку – не получит вознаграждения за службу.
– Никаких поединков в доме конунга! – рявкнул Хюрнинг. – А ты, сын ярла, следи за своим языком. Некуда силу девать, пойди девку завали!
У Славки враз испортилось настроение. Этого Хюрнинга он помнил. По Полоцку. А Полоцк – это Рогнеда. Говорят – она скоро приедет в Киев. Еще говорят, Рогнеда родила Владимиру сына. Владимиру…
От тяжелого взгляда Славки рука Хюрнинга сама потянулась к ножу… Но он вовремя вспомнил о деньгах – и сразу успокоился. С русом можно будет разобраться и после расплаты.
Хюрнинг слыхал: люди ярла Торкеля и другие тоже собираются после получения денег плыть дальше на юг – наниматься в войско василевса ромеев. А по дороге ограбить пару-тройку здешних городов. Хюрнинг всерьез подумывал: не присоединиться ли к ним? Служить мирному конунгу скучно. И неденежно.
– Вознесем хвалу богам нашим: Перуну, Сварогу и Дажьбогу! – покрыл шум застолья могучий голос Владимира. – Пусть боги пращуров наших попирают иных богов, а к нам будут благосклонны и даруют многие победы над ворогами!
Выплеснутое вино зашипело на камнях очага.
– Язычник… – с ненавистью прошептал Антиф.
Но его шепот начисто потерялся в дружном реве пирующих.
Великий князь Владимир Святославович взошел на киевский стол.
Эпилог
– Тебе, Сварог, дарю эту жертву! – воскликнул жрец-сварг, задирая кверху кудлатую бороду, точно такую же кудрявую и желтую, как шерсть связанного барашка, уложенного у ног идола.
Бог Сварог, свеженький, только что из-под резца, глядел на киевлян поверх головы своего жреца. Хмурился, супил начерненные брови. Не одобрял, одним словом. Простой бог. Здоровенный, с большим носом, прожорливым ртом и круглым сытым брюхом.
«Бог смердов», – подумал Славка.
Перун, поставленный по приказу Владимира в Детинце, на месте разобранной церкви, выглядел серьезней. Плечистый, длинноусый, раскрашенный и щедро покрытый серебром, с вызолоченными усами. Бог варягов. Княжеский бог.
«Нет, – отдернул себя Славка, гоня греховную мысль. – Такой же идол, как и этот. Деревяшка – она и есть деревяшка. Хоть сажей ты ее покрой, хоть золотом».
– По закону пращуров! – возгласил жрец, поднимая над головой широкий и тяжелый жертвенный нож.
Славка отметил: тоже орудие смерда. Таким тесаком только головы баранам рубить. Никудышное железо.
– Коли не люб кто богам, приведут они другого, любого! – вещал сварг. – И повергнет он прежнего! И станет настоящим князем, единовластным и сильным! Голосом богов и отцом людию своему! Таков есть князь наш Владимир, сын Святославов! Поверг он нелюбого богам Ярополка-отступника и стал отныне великим князем земель киевских и подданных по праву древнему, Сварогову! И за Правду твою приносим мы тебе дар сей, Сварог могучий!
Тут жрец сделал паузу. Прежде чем прикончить барашка, он умолк и обвел вечников горящим взглядом…
Так совпало, что именно на эту торжественную тишину пришлась реплика Славки, которую он адресовал Антифу, а вышло так, что – всем.
– Это что ж получается: ежели я сейчас башку этому сваргу снесу – значит, стану главным над жрецами Свароговыми?
От неожиданности рука жреца дрогнула, удар пошел вкось и вместо того, чтобы взрезать барашково горло, нож чиркнул по кудрявому боку. Барашек заблеял, задергался… Желтоватая шерсть набухла от крови.
Народ загудел.
– Дурная примета, – сказал кто-то из гридней неподалеку от Славки.
Жрец растерялся.
Выручил Владимир. Вскочил со своего места, бросился к жрецу.
– Дай сюда! – Князь отнял у сварга нож, прошипел: – И верно: снести бы тебе башку, косорукий… – Затем, зычно, на всю поляну, перекрывая гул толпы:
– Прими дар мой, Сварог!
Подхватив левой рукой тяжеленького, дергающегося барашка, подбросил его вверх и на лету одним ударом напрочь снес животине голову. Да так ловко, что кровь оросила и его, и деревянного Сварога, а барашкина голова упала и подкатилась точно к изножью идола.
– Любо! – первым вскричал воевода Добрыня.
– Любо! Слава! Владимир! – заревели гридни.
Тут уж толпа не выдержала: грянула в тысячи глоток:
– Любо! Владимир! Сварог!
Славка тоже не удержался:
– Любо!.. – и вдруг поймал ненавидящий взгляд.
Жрец-сварг.
Будто змеиный язычок коснулся Славкиного горла. И воинственная радость иссякла, будто и не было. Осталось только страшное в своей осязаемости предчувствие беды.
– Господи Иисусе Христе, сохрани меня и помилуй… – прошептал Славка. И невольно обратил взгляд туда, где среди знатных бояр и воевод стоял отец.
Отец на жертвоприношение не глядел. Стоял в первом ряду и разговаривал о чем-то с таким же высоченным, как и он, ярлом Сигурдом, воеводой Владимира. Сбоку, на высоте отцова плеча виднелся золоченый шлем юного Олава. Вот кто глядел на происходящее с жадным вниманием. Даже на носочки привстал.
«Чего я испугался?» – укорил сам себя Славка. Что может сделать ему, гридню киевскому, какой-то жрец? Проклятие наслать? Смешно! Что крещеному проклятие язычника? Не больше чем гриб трухлявый – дорожному посоху.
Славка поискал глазами сварга… Не нашел. И успокоился. А зря.
* * *
– Боги желают крови! Человеческой крови!
Это сказал главный жрец Сварога. Тот самый, что опозорился на вчерашнем жертвоприношении.
Остальные дружно закивали.
Много богов в Киеве. Перун Молниерукий, варяжский бог. Сварог могучий, всеми языками почитаемый. Хорс-Солнцеводитель, иначе именуемый Дажь-богом, потому что ведомо – от Солнца все блага людские. Стрибог – отец ветров, Мокошь, дающая силы и жизнь, именуемая также – Мать Сыра Земля. Есть и другие. Те, кого лучше не поминать. К примеру, Морена, повелительница той вечной тьмы, что ждет за Кромкой тех, кого не принял Ирий. Или Ящер… Есть и мелкие боги, порожденные большими. Есть боги-пращуры, родовые боги, боги племен. Этих вообще великое множество. Из них Владимир разрешил почтить лишь одного – Симаргла, доброго бога полян. Его образ встал на старом киевском капище. Пониже Мокоши, однако и жрецу Симарглову разрешено встать с прочими на этом совете.
А еще есть Волох, иначе именуемый Белесом или Богом Скотьим, но почитаемый людьми едва ли не выше Сварога. Даже варягами почитаемый, потому что жрецы его, волохи, не только провидцы, но и целители. Так что бог этот воям весьма полезен. А если вспомнить, что и силу мужскую тоже он дает… Варяги, правда, на отсутствие мужской силы обычно не жаловались. Однако все знают: кто дает – тот и отнять может. Опять-таки праздники у Волоха веселые…
А вот Сварогу Волох – извечный соперник. Потому жрец его, один из всех, сварга не поддержал. Остался молчалив и неподвижен. Его бог тоже принимал кровь. Но – другую кровь.
Владимир хмурился. Жертвенной крови князь не жалел. Пока боролся с Ярополком – сам немало ее пролил. Как-никак он тоже главный жрец. Жрец Перуна Молниерукого. Но теперь Владимир получил что хотел. Всем ясно, что боги к нему благосклонны. И заплатил он им немало: везде ныне поднимают старые капища, да и новые строят – на месте разобранных домов ромейского Христа.
Старые боги должны быть благодарны Владимиру.
Но власть тех, кто их кормит, следует поумерить. Все эти жрецы, особенно гордые и властные сварги, должны понять: есть главнейший бог, бог над всеми. И не Сварог это, а Перун. Бог воинов. Бог княжьей руси. И потому он, Владимир, не только князь киевский, но и князь над всеми прочими жрецами.
Однако ж прав и дядька Добрыня, который внушает племяннику, что со жрецами следует быть осторожным и вежливым. В войске Владимира словен, почитающих Сварога, больше, чем славящих Перуна варягов. Более того, Сварожьи вои надежнее прочих, потому что к свободе их тянет меньше, чем варягов. Особенно – природных варягов. Так что расположение Сварога Владимиру тоже необходимо. А кто знает, что может нашептать своему богу обиженный жрец?
– Крови, говоришь? – Владимир неодобрительно поглядел на жреца-сварга. – Сколько рабов тебе нужно?
– Мне ничего не нужно! – Сварг гордо выпрямился. – Это могучий Сварог требует крови!
– Ты понял меня, сварг! – произнес Владимир, медленно наливаясь гневом.
Ему говорили, что сварги жрут человечье мясо и от этого звереют и становятся такими же, как ульфхеднары и берсерки. Владимир не боялся зверей: он их использовал. Но давать зверям волю – нельзя. Ярость и силу – вот что понимает зверь. – Сколько рабов-христиан ты хочешь принести?
– Не надо рабов! – отрезал жрец. – Сварог сам желает выбрать жертву. Принесите жертвенный котел!
Двое младших вынесли медный котел на десятерых. Сварг принял его, встряхнул. В котле задребезжало.
– Что там? – с подозрением спросил Владимир.
– Жребии! Здесь – все христиане киевские, – Сварг поставил котел перед князем. В котле лежали сотни деревянных дощечек.
«Маловато, – подумал Владимир. – Христиан в Киеве поболее. Или разбежались все?»