Язычник
Часть 5 из 71 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Великий князь Ярополк Святославович
Киев.
Лето 975 года от Рождества Христова
Великий князь киевский Ярополк Святославович потер пальцем верхнюю губу, словно проверяя: не появились ли на ней пышные варяжские усы? Усы не появились. Только темный пушок. Поди ж ты: воевода Артём лишь на несколько лет старше, а лицом – истинный зрелый муж. Суровый, красивый. И усы – ниже подбородка. А у великого князя щеки гладкие и румяные, а губы пухлые, как у девицы. Досадно. И то что подобные мелочи огорчают – тоже досадно. У великого князя киевского должны быть и досады великие. А тут…
Может, дело в том, что окружают Ярополка столь славные мужи, отцовские витязи и воеводы, повидавшие дальние земли, повоевавшие множество народов? А он, Ярополк, сиднем сидит в Киеве… И не хочется ему из Киева никуда уезжать. А править можно и отсюда, из терема на Горе. Как бабка Ольга правила…
Только и здесь, в Киеве, кто-то ищет его жизни. Почему? За что? Ведь так усердствует Ярополк, чтобы всем было хорошо! Старается никого не обижать, жить мирно, по-христиански…
Великий князь поглядел на мрачное лицо воеводы. Артём еще ничего не сказал, но Ярополк уже все понял.
– Ничего ты не узнал, – с огорчением произнес князь.
Артём молчал сокрушенно. Князь был прав.
– Хотя другие тоже ничего не проведали, – продолжал Ярополк. – Даже Блуд. А уж как хвалился боярин, что ему в Киеве каждый чих ведом.
Артём вновь промолчал. Не нравился Артёму Блуд. Всё казалось ему, что не о Киеве и князе радеет моравский боярин, а о собственной выгоде. Многое из того, что известно Блуду, дальше Блуда не идет.
Но не станет же киевский боярин таить сведения о покусившемся на Ярополка?
Или – станет?
В дверь княжьей горницы поскреблись.
– Ну что там? – громко произнес Ярополк.
– Сотник любечский Горомут – к великому князю! – сообщил отрок.
– Пусть заходит, – разрешил Ярополк.
Любечский сотник Горомут – из бывшей Ольгиной дружины, доставшейся по наследству внуку.
Войдя, сотник стянул с головы обшитую железными полосами шапку и поклонился. Под шапкой у сотника обнаружилась обширная загорелая лысина со светлой полоской сабельного шрама. Оставшиеся волосы сотник заплетал в косицу цвета дорожной пыли. Бороду сотник тоже заплетал в две косицы. Как степняк. Хотя сам, сразу видно, – из полян.
– С просьбой к тебе, княже, – бодро сообщил сотник.
– Проси, – разрешил Ярополк.
Сотник солидно откашлялся:
– Дозволь, княже, службу оставить, – сказал он и вновь поклонился. – Годы свое берут. Тяжко-то – месяцами в разъездах.
– Коли так, могу тебя в городские стражи взять, – тут же предложил Ярополк.
– Ну… – Горомут замялся.
– Говори! – потребовал великий князь.
– Годов-то уж немало мне. Хочется осесть на землице своей.
Артём усмехнулся. Хитрый сотник пришел пожалования выпрашивать. Думает: молодой князь щедрее своей бабки.
Но Ярополк, хоть и молод, а без заслуги никого не одарял. Заслуг же особых у сотника не наблюдалось, иначе к князю пришел бы не сам сотник, а его старший – любечский воевода.
– Хочешь на землю сесть – садись. Или не скопил за службу на собственный надел?
– Скопить-то скопил… немного, – признался сотник. – Да на хорошей земле оброки большие.
– Конечно большие. А как же иначе? Так – по Правде.
– А по Правде это, что чужим хорошую землю ни за что безоброчно дают, а своим – нет? – дерзко спросил сотник.
– Это кому же? – поднял бровь великий князь.
– А хоть тем же касогам!
– Касогам землю мой отец выделил, – сказал Ярополк. – И он знал, за что ее давал.
– Это порубежная земля, – вмешался Артём. – Там не только землю пашут, но и службу несут. Дикая Степь – рядом. Печенеги каждый год набегают.
– Ну и пусть набегают! – оживился сотник. – Встретим, не впервой. Ты, княже, только землю нам дай, чтоб безоброчно пахать. А с копчеными мы сами уж как-нибудь. Тын построим, дозоры наладим.
– Мы – это кто? – спросил Ярополк.
– Да с полсотни нас, – признался Горомут. – Из любечской гриди, тех, кто годами постарше. А может, еще кто захочет. Дай землю, княже, очень просим!
– Этак у меня вся дружина по рубежам разбежится, – проворчал Ярополк.
Сотник покаянно молчал. Вроде как соглашался. Однако выражение на загорелой роже – упрямое.
– Что скажешь, воевода? – повернулся он к Артёму. Тот изучил сотника с ног до головы. Вид у Горомута справный. Однако и впрямь немолод. Шея – в морщинах, тулово чуток скособочено: от болезни или от раны? И брюшко намечается. Может, и не врет, что тяжело ему в конных дозорах ходить? А вот на стене – в самый раз. И опыт воинский наверняка немалый.
– Дай ему землю, княже, – поддержал сотника Артём. – Я даже место могу подсказать. На полпоприща к закату от касожского городка. Там и родник есть, и от речки недалеко.
– Это не там, где курган с каменной бабой поваленной? – поинтересовался Горомут.
– Там.
– Доброе место, – обрадовался Горомут. – А на кургане можно вышку поставить – за Степью глядеть.
– Можно, – согласился Артём. – Коли тех, кто под курганом лежит, не побоишься.
– А чего их бояться, – усмехнулся Горомут. – Наши-то боги, Сварог да Хорс, чаю, посильнее будут.
– Отчего так думаешь? – заинтересовался крещеный Ярополк.
– Так ведь нет больше тех, кто курган насыпал и ту каменную бабу резал. А мы – есть.
– Резонно, – согласился Ярополк. – Добро, сотник. Будет тебе земля на порубежье.
– Благодарствую, государь! – Обрадованный сотник поклонился в пояс и собрался уходить, но его остановил Артём:
– Погоди, княже!
– Что такое? – спросил Ярополк. – Ты же сам сказал: дать землю.
Горомут настороженно глянул на воеводу. Чего это он вдруг переменился?
Но Артём имел в виду другое:
– Расскажи мне, Горомут, как ты городище свое обустраивать собираешься?
– Как сказал. Вышку на кургане поставим. Тын построим.
– Из чего? – поинтересовался Артём.
– Из лесу, вестимо, – Горомут удивился вопросу.
– Там хорошего леса поблизости нет, – сказал Артём. – Только рощицы молодые. Из них хорошей огороды не сделаешь. – Воевода повернулся к Ярополку: – Надо, княже, пособить порубежникам. Подвезти им лес хороший. Пусть частокол добрый поставят, в два ряда, как положено. А то набегут степняки – и скушают их, как барашков.
– Подавятся, – буркнул Горомут.
Но без особой уверенности. До сих пор мысли его не шли дальше даровой землицы. О печенегах он не думал.
– Ты помолчи, – велел ему Артём. – Это тебе не боевой дозор. У вас же семьи, дети. Я поговорю со Свенельдом. У него лес недорогой на продажу есть.
– Со Свенельдом я сам поговорю, – сказал князь. – Спасибо за добрый совет. Ступай, сотник. И ты, воевода, ступай. Ищи татя. А брата твоего я гриднем опояшу. Как считаешь, дорос он до гридня?
– Макушкой – точно дорос, – улыбнулся Артём.
Глава четвертая
Друзья и враги славного рода
Киев.
Киев.
Лето 975 года от Рождества Христова
Великий князь киевский Ярополк Святославович потер пальцем верхнюю губу, словно проверяя: не появились ли на ней пышные варяжские усы? Усы не появились. Только темный пушок. Поди ж ты: воевода Артём лишь на несколько лет старше, а лицом – истинный зрелый муж. Суровый, красивый. И усы – ниже подбородка. А у великого князя щеки гладкие и румяные, а губы пухлые, как у девицы. Досадно. И то что подобные мелочи огорчают – тоже досадно. У великого князя киевского должны быть и досады великие. А тут…
Может, дело в том, что окружают Ярополка столь славные мужи, отцовские витязи и воеводы, повидавшие дальние земли, повоевавшие множество народов? А он, Ярополк, сиднем сидит в Киеве… И не хочется ему из Киева никуда уезжать. А править можно и отсюда, из терема на Горе. Как бабка Ольга правила…
Только и здесь, в Киеве, кто-то ищет его жизни. Почему? За что? Ведь так усердствует Ярополк, чтобы всем было хорошо! Старается никого не обижать, жить мирно, по-христиански…
Великий князь поглядел на мрачное лицо воеводы. Артём еще ничего не сказал, но Ярополк уже все понял.
– Ничего ты не узнал, – с огорчением произнес князь.
Артём молчал сокрушенно. Князь был прав.
– Хотя другие тоже ничего не проведали, – продолжал Ярополк. – Даже Блуд. А уж как хвалился боярин, что ему в Киеве каждый чих ведом.
Артём вновь промолчал. Не нравился Артёму Блуд. Всё казалось ему, что не о Киеве и князе радеет моравский боярин, а о собственной выгоде. Многое из того, что известно Блуду, дальше Блуда не идет.
Но не станет же киевский боярин таить сведения о покусившемся на Ярополка?
Или – станет?
В дверь княжьей горницы поскреблись.
– Ну что там? – громко произнес Ярополк.
– Сотник любечский Горомут – к великому князю! – сообщил отрок.
– Пусть заходит, – разрешил Ярополк.
Любечский сотник Горомут – из бывшей Ольгиной дружины, доставшейся по наследству внуку.
Войдя, сотник стянул с головы обшитую железными полосами шапку и поклонился. Под шапкой у сотника обнаружилась обширная загорелая лысина со светлой полоской сабельного шрама. Оставшиеся волосы сотник заплетал в косицу цвета дорожной пыли. Бороду сотник тоже заплетал в две косицы. Как степняк. Хотя сам, сразу видно, – из полян.
– С просьбой к тебе, княже, – бодро сообщил сотник.
– Проси, – разрешил Ярополк.
Сотник солидно откашлялся:
– Дозволь, княже, службу оставить, – сказал он и вновь поклонился. – Годы свое берут. Тяжко-то – месяцами в разъездах.
– Коли так, могу тебя в городские стражи взять, – тут же предложил Ярополк.
– Ну… – Горомут замялся.
– Говори! – потребовал великий князь.
– Годов-то уж немало мне. Хочется осесть на землице своей.
Артём усмехнулся. Хитрый сотник пришел пожалования выпрашивать. Думает: молодой князь щедрее своей бабки.
Но Ярополк, хоть и молод, а без заслуги никого не одарял. Заслуг же особых у сотника не наблюдалось, иначе к князю пришел бы не сам сотник, а его старший – любечский воевода.
– Хочешь на землю сесть – садись. Или не скопил за службу на собственный надел?
– Скопить-то скопил… немного, – признался сотник. – Да на хорошей земле оброки большие.
– Конечно большие. А как же иначе? Так – по Правде.
– А по Правде это, что чужим хорошую землю ни за что безоброчно дают, а своим – нет? – дерзко спросил сотник.
– Это кому же? – поднял бровь великий князь.
– А хоть тем же касогам!
– Касогам землю мой отец выделил, – сказал Ярополк. – И он знал, за что ее давал.
– Это порубежная земля, – вмешался Артём. – Там не только землю пашут, но и службу несут. Дикая Степь – рядом. Печенеги каждый год набегают.
– Ну и пусть набегают! – оживился сотник. – Встретим, не впервой. Ты, княже, только землю нам дай, чтоб безоброчно пахать. А с копчеными мы сами уж как-нибудь. Тын построим, дозоры наладим.
– Мы – это кто? – спросил Ярополк.
– Да с полсотни нас, – признался Горомут. – Из любечской гриди, тех, кто годами постарше. А может, еще кто захочет. Дай землю, княже, очень просим!
– Этак у меня вся дружина по рубежам разбежится, – проворчал Ярополк.
Сотник покаянно молчал. Вроде как соглашался. Однако выражение на загорелой роже – упрямое.
– Что скажешь, воевода? – повернулся он к Артёму. Тот изучил сотника с ног до головы. Вид у Горомута справный. Однако и впрямь немолод. Шея – в морщинах, тулово чуток скособочено: от болезни или от раны? И брюшко намечается. Может, и не врет, что тяжело ему в конных дозорах ходить? А вот на стене – в самый раз. И опыт воинский наверняка немалый.
– Дай ему землю, княже, – поддержал сотника Артём. – Я даже место могу подсказать. На полпоприща к закату от касожского городка. Там и родник есть, и от речки недалеко.
– Это не там, где курган с каменной бабой поваленной? – поинтересовался Горомут.
– Там.
– Доброе место, – обрадовался Горомут. – А на кургане можно вышку поставить – за Степью глядеть.
– Можно, – согласился Артём. – Коли тех, кто под курганом лежит, не побоишься.
– А чего их бояться, – усмехнулся Горомут. – Наши-то боги, Сварог да Хорс, чаю, посильнее будут.
– Отчего так думаешь? – заинтересовался крещеный Ярополк.
– Так ведь нет больше тех, кто курган насыпал и ту каменную бабу резал. А мы – есть.
– Резонно, – согласился Ярополк. – Добро, сотник. Будет тебе земля на порубежье.
– Благодарствую, государь! – Обрадованный сотник поклонился в пояс и собрался уходить, но его остановил Артём:
– Погоди, княже!
– Что такое? – спросил Ярополк. – Ты же сам сказал: дать землю.
Горомут настороженно глянул на воеводу. Чего это он вдруг переменился?
Но Артём имел в виду другое:
– Расскажи мне, Горомут, как ты городище свое обустраивать собираешься?
– Как сказал. Вышку на кургане поставим. Тын построим.
– Из чего? – поинтересовался Артём.
– Из лесу, вестимо, – Горомут удивился вопросу.
– Там хорошего леса поблизости нет, – сказал Артём. – Только рощицы молодые. Из них хорошей огороды не сделаешь. – Воевода повернулся к Ярополку: – Надо, княже, пособить порубежникам. Подвезти им лес хороший. Пусть частокол добрый поставят, в два ряда, как положено. А то набегут степняки – и скушают их, как барашков.
– Подавятся, – буркнул Горомут.
Но без особой уверенности. До сих пор мысли его не шли дальше даровой землицы. О печенегах он не думал.
– Ты помолчи, – велел ему Артём. – Это тебе не боевой дозор. У вас же семьи, дети. Я поговорю со Свенельдом. У него лес недорогой на продажу есть.
– Со Свенельдом я сам поговорю, – сказал князь. – Спасибо за добрый совет. Ступай, сотник. И ты, воевода, ступай. Ищи татя. А брата твоего я гриднем опояшу. Как считаешь, дорос он до гридня?
– Макушкой – точно дорос, – улыбнулся Артём.
Глава четвертая
Друзья и враги славного рода
Киев.