Яжмаг вне закона

– Так я и думал, такой маскулинный, брутальный…

– Ты чё несёшь?!

– Съешь меня, съешь меня всего! Ом-ном-ном!

– Мужик, ты эта… ты не… этот, что ли?

– Догада-ался! – Я приложил палец к губам, чмокнул и дотронулся тем же пальцем до его толстой шеи.

Оборотня аж передёрнуло.

– Вот сука-а! – Он так крутанул руль, что мы едва не вылетели с моста в Фонтанку. – И ведь не предупредил же никто!

– Ах, зачем сразу так грубо? Я должен привыкнуть. Называй меня ласково, не «сука», а… мм… «сучка»! Да! Мне нравится, а тебе, шалун?

Короче, меня за шиворот выкинули через поребрик на тротуар, даже не притормозив, и машина унеслась дальше так, словно я вот-вот должен был броситься за ней в погоню. Если не считать пару синяков, отбитых рёбер и косой ссадины на скуле, так можно сказать, что легко отделался. Хотя если бы этот гомофоб волосатый не удрал, я бы в две минуты сделал его окончательно!

Он бы при мне брови сбрил и в балетной пачке прыгал вокруг памятника Екатерине, раздавая маргаритки офигевающим с такого дела офицерам конной полиции! Я бы ему его же колючий свитер в такое место засунул, чтоб «скорая» по всем больницам возила, но нигде не задерживалась, а так, чисто врачам поржать! Я б его… ему…

– Молодой человек, прошу прощения, если я лезу не в своё дело. – Рядом со мной остановилась типичная питерская старушка, в длинной вязаной кофте и берете, под мышкой ридикюль, плюс очки на носу. – Возможно, вы просто любите валяться на асфальте, истекая кровью, врачи называют это мазохизмом, и не секрет, что многие находят в нём своеобразное удовольствие. Но вдруг вы упали не преднамеренно?

– Я вывалился из такси…

– Понятно. Ещё раз извините за неприличное вторжение в вашу частную жизнь, но хотелось бы уточнить – это точно не модный нынче флешмоб или скрытая камера на предмет выяснения отношения местного населения к случайно выпавшему из машины человеку?

– Меня выкинули.

– Какой кошмар! Так вам помочь?

– Сделайте милость…

– Примите мои соболезнования, мир так жесток, – поклонилась она, после чего выпрямилась и неожиданно рявкнула командирским голосом: – Эй, вы, бездельно разгуливающие юноши! А ну марш сюда, лоботрясы! Разве не видите, что ему нужна помощь? Ну-ка, взяли!

Через пару секунд двое крепких ребят лет восемнадцати от роду мигом поставили меня на ноги, отряхнули, спросили, нужна ли «скорая», и удалились, лишь убедившись, что я сам в состоянии о себе позаботиться. Доблестная старушка категорически отказалась от всяких благодарностей, распрощавшись со мной отстранённым кивком головы.

Это Питер. Чтобы в полной мере понимать всё происходящее, надо родиться здесь как минимум на три поколения назад, ещё лучше до Великой Октябрьской революции, и только тогда ваша кровь окажется насыщена крепостью невского пива, в голове будет гулять восхитительный туман Ладоги, а сердце станет сверять ритм с выстрелами пушки из Петропавловской крепости.

Ещё моя бабушка, прости господи её грешную душу, седьмая дочь в большой дворянской семье, ведьма по факту самого рождения, удивительной доброты и воспитанности человек, говорила мне, ещё четырёхлетнему, но уже тогда на «вы»:

– Запомните, Ярослав Дмитриевич, настоящий санктпетербуржец никогда не позволит себе фамильярно обращаться со своей историей. Только Васильевский остров, а никак не «Васька»! Исключительно Апраксин двор, в честь генерала Апраксина, но не «Апрашкин двор»! Екатерина Великая, а не «Катька», Пётр Первый, а не «Петруша»! Не следует повторять пошлости понаехавшего пролетариата.

Я всегда следовал её советам, держа подбородок чуть задранным вверх. За то и частенько получал люлей в школе. Но не изменял принципам, а потому навечно влюблён в этот северный город…

– Чоткий же Сотона! – Кривясь, я с трудом сделал пару шагов, едва вновь не припадая на левое колено. Боль терпимая, всё пройдёт, просто как же это не вовремя-то, а?

До «Книжной лавки писателей» мне нужно было пройти с полтора квартала, не больше, в иное время это заняло бы минут десять хорошим прогулочным шагом. Увы, в теперешнем состоянии я добрался до места едва ли не за полчаса, как минимум четыре раза останавливаясь отдышаться. Ссадины и ушибы ерунда, а вот рёбра неслабо сдавливали вдох и выдох, что, честно говоря, жутко раздражало.

Хотя, разумеется, останься я один на один с оборотнем где-нибудь за гаражами или в глухом углу парка, то положение моё было бы ещё более незавидным. Так что чего уж ныть, надо идти до конца. Паршиво, конечно, заходить в такое тёмное заведение, ароматизируя свежими царапинами и кровью, но, увы, судьба редко играет с нами честно…

Я толкнул дверь, поморщившись от резкого укола в локте. Странно, раньше колено беспокоило больше, а вот теперь и локтевой сгиб правой решил войти в соревнование, кто мне сделает больнее. К моему немалому изумлению, очкастая блондинка с кассы мгновенно бросилась мне навстречу:

– Что с вами, яжмаг Мценский? Вы где-то пострадали? Ужасно выглядите, позвольте, я вас поддержу, осторожно, ещё шажочек…

Я не сразу понял причину такой странной любезности, ведь раньше она только и мечтала меня убить. А потом длинный раздвоенный язык с наслаждением слизнул каплю крови у меня на виске, и всё сразу стало на свои места. Теперь я лёгкая добыча, подранок, которого не бросит ни один охотник. Если ты хоть раз проявил слабость и позволил себе показать это, нечисть ни за что не оставит попыток добить споткнувшегося.

– Меня ждут.

– О, разумеется! – широко улыбнулась очкастая, показывая мне недавно заточенные зубки. – Нас всех предупредили, что вы придёте сюда! Но почему-то забыли сказать, что вы точно так же и выйдете отсюда…

– В самом деле, почему? – Я нашёл в себе силы ответить на её улыбку.

Она лишь загадочно облизнула губы, и, наверное, это было даже слишком уж красноречиво. Никто и близко не пытался скрывать, ЧТО здесь со мной сделают, стоит мне покинуть кабинет их начальницы. Даже если я наберу внизу самых запрещённых и токсичных заклинаний, то статус «вне закона» не позволит мне применить их от слова «вообще».

В том смысле, что совершенно не важно, против тёмных сил я ими воспользовался или во имя Добра, защищаю ли я свою жизнь, поможет ли это другим людям, не важно всё! Главное, что, если яжмаг, находящийся вне закона, применил магию вне своего места обитания, ему по-любому кранты!

Поверьте, это куда страшнее в сравнении с положением наивного Гарри Поттера, которому нельзя колдовать вне Хогвартса, потому что главное, чтоб о волшебниках не узнали маглы, а он типа даже не пытается. Но если мы попадёмся, то маленького волшебника со шрамом, как максимум, ждёт исключение из школы, а меня, как минимум, смерть…

Поэтому я спокойно позволил этой кровожадной твари сопроводить меня в отдел антикварной литературы. По крайней мере, мне ясно дали понять, что все неприятности, если так можно выразиться, будут ждать меня на выходе, а не на входе и не во время пребывания в лавке. Ну а там, как говорят в Одессе, где я никогда не был и вряд ли окажусь, будем посмотреть!






Глава семнадцатая




Что после? Два выстрела в ветреный том стихов?

Когда даже боги вслух читают слова молитвы,

Когда освежает дыхание времени так легко

Не мятная жвачка, нежный оскал бритвы…





Внизу винтовой лестницы меня ждал лысый парень в строгом костюме, до пояса прячущийся за стойкой. Понятно, что свои восемь волосатых паучьих ног он не спешил показывать каждому встречному. И хотя по ступенькам вниз, в подвалы и казематы, спускались только проверенные люди, всё равно это правильно.

Лысый поднял взгляд:

– Яжмаг?

– Взаимно.

– В смысле?

– Точно так же не рад тебя видеть, – вынужден был пояснить я.

Он принюхался, и его морда лица расплылась в самодовольной ухмылке. Мне пришлось чисто из вежливости немножечко обломать парню весь кайф.

– Ты второй. Право убить меня первой застолбила очкастая девица с кассы. Если есть вопросы, то утрясайте сами. Я вам не в помощь.

– О, не сомневайся. Больше ты нас не проведёшь. Мы сумеем договориться, яжмаг!

Да я и не сомневался особо. А то я вашу братию не знаю, не первый раз замужем…

– Тебе туда. Обещай, что выйдешь живым, мы так голодны!

– Естественно!

Ну а какого ответа там ещё могли от меня ожидать? В своё время мне довелось читать о приключениях знаменитого казака Иловайского, так вот он, по утверждению летописцев первой половины девятнадцатого века, спускался под землю, в самый ад, неоднократно посещая город оборотней, или оборотный город, или город наоборот, точно не указано, но! Каждый раз на входе и выходе его пытались съесть черти (бесы), а он умудрялся ускользать.

Не знаю, кого как, но лично меня эта старая повесть многому научила. Во-первых, не бояться. Струсил – уже погиб! Во-вторых, никогда не сдаваться. Если хоть на шаг уступил нечисти, то она с тебя живого не слезет! И в-третьих, не такие уж они и умные, эти самые представители сил Зла! Ибо, по совести говоря, будь у них хоть какой-то мозг, они бы стояли на совсем другой стороне баррикады…

По длинному коридору до последней двери без таблички я дохромал минут за десять. Нет, ну реально болело всё. Такое бывает, если вы сознательно принимаете любой ушиб на адреналине, допустим, как те же каскадёры в кино. Так это одна история, их подхватят, тут же залечат, вколют необходимое обезболивающее, поставят на ноги и дадут отдышаться до следующего дубля. В моём случае этого не предусмотрено.

– Кого я вижу? Самый знаменитый яжмаг вне закона Ярослав ибн Гауда Мценский! – захлопала в ладоши прекрасная брюнетка с восхитительным бюстом и удивительными глазами. Или глаза таки стоило поставить впереди искушающих объёмов груди? Не знаю, попробую, пока не очень получается…

– А вы, как я вижу, всё-таки ценитель женской красоты? – игриво улыбнулась она. – Если бы мы знали об этом заранее, то ту грубую вульгарную гориллу никогда не допустили бы до переговоров.

– Она вовсе не была так плоха, – задумчиво прокашлялся я. Собственно, и кашель и задумчивость были лишь возможностью не давать слишком скоропалительного ответа. – Горилла обладала несомненным умом и деловой хваткой, за это нельзя не уважать. Что же касается моих личных пристрастий, то они на вашей стороне.

– Это приятно…

– Что никак не умаляет моего искреннего восхищения вашей предшественницей.

Это уже был coup de grâce – удар милосердия! И Гилла не смогла сделать вид, будто бы ей всё равно. Я поймал эту красавицу в её собственную ловушку. Главное, теперь не пережать и дать ей ощущение, будто бы это она управляет всей ситуацией. Как, впрочем, и в любой другой истории, в любое время, с любой женщиной на земле! Этому меня учил отец, а в моём понимании он всегда входил в десятку умнейших людей на этой планете.

– Кхм, прошу прощения. – Брюнетка, опомнившись, обеими руками, ненавязчиво приподняв, поправила восхитительную грудь и вновь обратилась ко мне: – Присаживайтесь, пожалуйста! Нам есть о чём поговорить.

Я молча занял предложенный стул.

– Яжмаг Мценский, позвольте выразить вам своё искреннее восхищение вашим искусным планом похищения Белой Невесточки! Если бы только она вышла замуж, то последствия для нашей стороны могли бы быть самыми непредсказуемыми. Принц Гиресун отошёл бы от гарема, озаботившись её личными проблемами, а эта бледная девица, как ни странно, ставит политические интересы России выше интересов своей мифической Черкесии. Увы, иногда даже такое имеет место быть…

– Геленджик своеобразная девушка, – уклончиво ответил я.

– Но зато вы всегда держите слово.

– А у меня есть выбор?

– Нет, – столь нежнейшим образом улыбнулась она, что у меня невольно похолодела спина. – Выбор бывает лишь у свободного человека, стоящего обеими ногами на твёрдой поверхности. А вы предпочли раскорячиться по разным берегам Невы. Яжмаг вне закона – это ведь очень печально. Я крайне удивлена, что вы вообще сумели к нам добраться…

– Это вы подослали того оборотня?