Ярость и пули

— Не искушай меня, паренек, — повернув голову, Джокер сплевывает на пол. — Зачем ты приперся сюда?

— Хочу попросить об одолжении.

Он пришел, чтобы попросить об одолжении? Так сегодня мы не будем развлекаться, прежде чем нас пристрелят, как гребаных оленей? Я должен был догадаться! Этот эгоистичный сучий п…

— Чертово одолжение? Ха! После всего, что ты сделал?

— Это было тогда. Я больше не работаю на Черепа. Я хочу его смерти так же сильно, как и ты.

— Полнейшая хуйня! — Джокер мельком смотрит на ствол оружия.

— Я докажу это… докажу! Просто дай мне секунду своего времени… наедине… и я расскажу тебе всё. Я хочу покончить с Черепом. Когда его не станет, ты сможешь вернуть себе Нью-Йорк. Он снова будет твоим. Обещаю тебе.

Ага, блядь, так оно и будет. Джоэлу не принадлежит Нью-Йорк, чтобы раздавать его.

Джокер сжимает челюсть, обдумывая слова Джоэла. Почему он делает это? Какого черта он вербует «Испорченных Сыновей»? И зачем ему нужен я — каждый из нас — если он получит их помощь?

— Дитя! Черт возьми! Ты ли это?

Из задней комнаты выходит знакомый мужчина. Грэм? В прошлый раз, когда я видел его, мы пили с двумя девушками в тоннелях. Он жив? Как? Я был уверен, что Череп уже убил его.

Я смотрю на Эмили, как и все остальные.

— Отец? — спрашивает Эмили, ее неверие отражается в широко распахнутых глазах, следуя тону ее голоса.

Джокер поправляет хватку на своем оружии.

— Ты знаешь остальных придурков, Ворон?

Ворон Грэм? Он — Грэм Кроу? (Примеч.: На языке оригинала фамилия Грэма — Crow, что можно перевести, как ворон. Исходя из этого, все зовут Грэма по кличке Ворон. Джай не понимал, что Ворон и Кроу из досье на Джокера это один и тот же человек. Вот такая игра слов в английском языке). Конечно, это он. Как я мог не сложить два и два?

— Я знаю ее, — заявляет Ворон, осматривая помещение, пока его темные глаза не останавливаются на мне. — И его тоже.

— Кто они такие, черт возьми?

— Они были в тоннелях вместе со мной. Это они убили кучку людей Черепа и сбежали. Из-за них он затопил тоннели, убив в них почти всех. — Он широко улыбается, поправляя свой кожаный жилет. — Рад видеть тебя.

Я с трудом сглатываю и киваю. Сколько же людей там было? Я не могу вспомнить. Однако, известие об их смерти — еще одно ведро с бетоном на моих плечах. Их смерть — это моя вина.

Эмили прочищает горло.

— Т-ты не мог бы нам помочь?

— Обязательно, как только расскажешь нам, почему ты связалась с человеком, который убил моего племянника.

Иисус. Я хмуро смотрю на Джоэла. Что он еще натворил, о чем не упомянул?

— Твой племянник наставил на меня пушку. У меня не было выбора. — Внимание Джоэла переключается на Джокера. — Так ты хочешь свой город назад или нет? Завтра вечером. Все, что тебе нужно сделать — выслушать меня.

Джокер скрипит зубами, мышцы его челюсти туго сжимаются. Костяшки пальцев побелели, пока он стоит, борясь с желанием нажать на курок. Пистолет в моих руках скользкий от усилий моих мышц, пока я борюсь с желанием выстрелить Джокеру в голову.

Это я могу сделать.

Одно нажатие. Вот и все, что для этого потребуется.

— Нью-Йорк. Ты можешь гарантировать мне Нью-Йорк?

Джоэл кивает, отодвигая дробовик головой.

— Я преподнесу тебе город на блюдечке.

Наступает тишина, и она оглушает. Вот и всё. Время принятия решения. Мы либо умрем прямо здесь и прямо сейчас, либо будем жить. Честно говоря... Не знаю, что хуже.





Глава 10




Вдох




Эмили



Я не могу дышать. Винил на табурете под моими руками влажный от пота, стекающего с моих ладоней. Джокер страшен. Сорока с чем-то летний монстр в коже. От него пахнет виски, травкой и порохом.

У Джая такое же выражение лица, что и у Хасса с Тэдом. Они в бешенстве. Они чувствуют себя преданными, а почему бы и нет? Джоэл солгал нам. Он притащил нас в эту адскую дыру. Утверждал, что это не место Черепа, и его люди не увидят нас. Ага, ни хрена подобного. Это потому, что мы скрываемся в доме врага Черепа. У Джоэла есть яйца, надо отдать должное, но он рискнул нашими жизнями, не спросив, и это не есть хорошо.

Мое сердце бешено колотится, пока мой пристальный взгляд мечется между дробовиком, прижатым к голове Джоэла, менее чем в тридцати сантиметрах от меня, Джаем, который находится по другую сторону помещения с оружием в руке и мужчиной в отключке у его ног. По моим подсчетам, двадцать пушек направлены в его сторону, и это вызывает у меня тошноту.

Один промах.

Всего-то и надо один промах, и он умрет… а я даже не сказала ему, что чувствую.

Джокер опускает свое оружие, оставляя гневный красный круг посреди лба Джоэла.

— Давай обсудим, — заявляет он, закинув дробовик себе на плечо, поворачивается и идет вдоль барной стойки. Джоэл следует за ним по пятам.

Никто не двигается. Мы молча ждем, пока Джокер и Джоэл не исчезают в подсобке. Тогда, и только тогда, я позволяю себе вдохнуть свежий воздух.

— Опустите свое оружие. — Отец, он же Ворон, приказывает, пересекая комнату и направляясь к Джаю и Тэду. — Все кончено.

Я отпускаю табурет и смотрю на свои влажные руки. Они дрожат. Нет, яростно трясутся. Не знаю, сколько времени смотрю на свои руки или почему чувствую такое онемение. В животе ощущается какая-то пустота, и все остаточные эффекты от алкоголя, который я проглотила сегодня вечером, исчезают. Я испугалась до отрезвления. Думаю, такое действительно возможно.

— Как дела, дитя?

Я вздрагиваю, поднимая голову.

Ворон засовывает руки в карманы черных джинсов. Я рассматриваю его жилет. Работа на коже безупречна, и детали бледно-оранжевого бешеного быка, вышитого на груди, поражают воображение.

— Как обычно… чудом избежала смерть. — Я нервно усмехаюсь, потирая другой локоть.

Ворон улыбается, его тонкие губы приподнимаются в уголках, и улыбка выглядит дружелюбной.

— Рад видеть тебя.

Я одариваю его фальшивой улыбкой. Но так ли это? Я про то, что он собирался позволить Джокеру убить нас.

— Я тебя тоже.

— Хочешь выпить? — Он подходит ближе к стойке и опирается локтями на исцарапанное дерево. — Лип! Два пива.

Я бросаю взгляд вдоль стойки, и парень за ним, тот, которого назвали Липом, показывает ему большой палец. Хасс ловит мой взгляд, пока подносит стакан с водой ко рту. Его руки дрожат, как и мои, и, когда он пьет, капли воды стекают вниз по его подбородку и капают на барную стойку. Рада, что я не единственная, кто был напуган тем, что только что произошло.

— На самом деле я собиралась выйти и немного подышать воздухом. — Я обмахиваю лицо, поскольку меня охватывает волна нервного жара. — Не возражаешь?

Ворон кивает.

— Конечно, милая. Твое пиво будет здесь, когда ты вернешься.

Иррациональные слезы наворачиваются на глаза, когда онемение в моей груди проходит. Я не буду плакать здесь. Не буду реветь перед всеми этими людьми. Разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери. Сжимаю металлическую ручку ладонью и открываю дверь. Порыв холодного воздуха врезается в меня, осушая слезы до того, как у них появится шанс пролиться. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Воздух, словно ксилит, проникает в мои легкие, свежий и холодный. (Примеч.: Ксилит или ксилитол (xylitol) — сахарозаменитель натурального происхождения, который используется в продуктах для диабетиков и стоматологических товарах). Мне нравится думать, что я стала сильной благодаря тому, через что прошла до этого момента, но это не так. Я так привыкла быть расслабленной в домике у озера, что забыла, каково это быть в ситуации насилия. Это просто ужасно.

Ненавижу, что я такая слабачка. Джай смог справиться со своей ситуацией, и Джоэл не дрогнул, когда заряженный дробовик был прижат к его голове — даже Хасс и Тэд смогли устоять. Я видела, как они смотрели на меня, пока все происходило — Джоэл, Хасс, Тэд и Джай. Беспокойство было буквально написано на их лицах каждый раз, когда их взгляды встречались с моим. Они чувствовали жалость ко мне... потому что я девчонка. Потому что я не такая сильная, как они. Не то чтобы это было необоснованно. Я имею в виду, что я едва знаю, как пользоваться оружием и, безусловно, не смогу отбиться от кого-то более крупного и более тяжелого, чем я. Даже не знаю, почему думаю об этом. Думаю... я просто хочу быть похожей на них. Я не ждала бы в тени, если бы была больше похожа на них. Я уже говорила это прежде, но скоро настанет день, когда я не буду стоить хлопот. Когда я стану тем багажом, который они больше не захотят тащить?

— Эй.

— Ох! — Я вздрагиваю от неожиданности.

Джай ловит меня, прижимая ладонь к моему животу, когда мои бедра касаются деревянных перил. Крепко сжав, он прижимает меня к своему телу, где я в безопасности.

Где тепло.

Я была так поглощена своими жалкими мыслями, что даже не заметила, как вышла на крыльцо. Я также не слышала, как сзади подкрался Джай.

Я снова прижимаюсь к нему, впитывая все тепло, исходящее от его тела. Обхватив меня руками за талию, он крепко прижимает меня к себе и опускает голову мне на плечо. Я вздыхаю, когда он оставляет поцелуй у меня на затылке. И еще один.

И еще.

Каждое прикосновение его губ посылает восхитительную дрожь вдоль моего позвоночника и разветвляется, следуя по каждой вене к кончикам рук и ног.

— Ты в порядке? — спрашивает он, нежно касаясь губами моей кожи.

— Да, — говорю я, съеживаясь от собственной лжи. — Там немного жарковато, вот и все.