Яблоко возмездия

– Кто – она?

– Ну, кто, кто, грибница эта их-то. Она же всю погоду делает, извини за каламбур.

Пока он говорил, вокруг стало еще более мрачно, налетел ветер, подняв какие-то мелкие листья.

– Сейчас надышимся спорами на всю жизнь, – проворчал Тимофей. – Ладно, не боись, если до сих пор не сдохли, значит, от аллергии-то на этот раз Бог помиловал.

Ветер уже выл и бушевал со всей силы, воздух стал мутным от настоящей пыльной бури, в желтой мрачной мгле мимо прилетела, кружась, какая-то тряпка, за ней обломанная ветка, еще что-то… Как же неуютно было находиться в этой пластиковой коробочке посреди разбушевавшейся стихии! Все же бывшая остановка располагалась удачно, возможно, ее защищал жилой комплекс, который стоял чуть поодаль, а может, рощица, из которой прилетела сломанная ветка. Вдруг ветер взвыл на тон выше, и угол многоэтажки начал обваливаться большими кусками. Такого не могло быть, современные дома строят вокруг железобетонного каркаса. Они же вообще не должны рушиться на куски! Это же не свадебный торт из глупой комедии! Или эти ужасные яблоки умеют как-то преобразовывать металл в другое состояние?

Земля тряслась от падающих бетонных глыб, казалось, наступил Апокалипсис и никому не спастись. За этим грохотом не сразу стало заметно, что ветер наконец стихает. На небе показались вполне заурядные тучи, из которых начал накрапывать дождь.

Обрушившийся кусок жилищного комплекса открыл новую панораму, ранее недоступную. Как раз и пыль прибило дождем. Зелень выглядела изумрудно-красивой, а вдали у самого горизонта смутно угадывались контуры Кавказских гор. И вдруг там появились светящиеся точки, будто гигантские странные светлячки. Денис поморгал, помотал головой, но они не пропадали. Три или четыре? Да нет, уже целых семь. Они хаотично передвигались, потом два из них столкнулись. Образовалась яркая белая вспышка, и они исчезли. Остальные постепенно разлетелись куда-то и перестали быть видны.

– Ну что, понравились здешние чудеса-то? – Сталкер наблюдал за выражением лица товарища с явным удовольствием, но тот безразлично пожал плечами.

– Что это было?

– Как что? Шаровые молнии, в которые превращаются яблоки, я же тебе рассказывал. Вблизи безумно красиво выглядит. Но если на тебе не дай бог хоть что-то металлическое окажется, даже коронка на зубе или имплант какой-нибудь в коленке, то все, ты не жилец. У тебя, кстати, нет чего-нибудь?

– Нас же с тобой проверяли металлоискателем, – устало напомнил журналист. – Чудеса, конечно, дело хорошее, но я на работе здесь, да и ты вроде как тоже. Давай наметим конкретный план действий и займемся делом, а то и так уже до фига времени потеряли.

– Ишь, деловой нашелся. Ему ценную информацию-то сообщают, а он бежит впереди паровоза. – В голосе Тимофея послышалось возмущение. – Время он потерял… Жизнь пока не потерял – и радуйся! Не, ну ты даешь…

«Лучше не обращать внимания на подобное брюзжание. В конце концов, этот великий специалист пошел сюда не ради местных красот, а за вполне солидный гонорар, обещанный Геннадием».

– Так где здесь живут те, у кого можно взять интервью? – невозмутимо спросил Вербицкий.

– Те, кто еще на людей-то похож? – как ни в чем не бывало откликнулся бывший бомж. – Я думаю, надо идти левее по Пашковскому перекату на север. Там бывший главный фруктовый питомник Краснодара, «Дерево-Сад». Уже говорил тебе про него. Оттуда вся эта яблочная чертовщина-то и полезла.

– И что? Хочешь сказать, там пригодно для жизни людей? В эпицентре же обычно все сильнее проявляется, чем на периферии.

– Здесь все не так просто. Но в целом там, где более старые яблони, там и спокойнее. Я думаю, они просто уже обленились.

– Пойдем уже. – Денис разглядывал посветлевшее небо. – Смотри, даже дождь перестал.





Глава четвертая




Наиболее странно выглядела река. Переходили по старому мосту, большому и прочному, но Тимофей почему-то сначала бросил вперед крупный камень и только потом зашагал нарочито аккуратно, мелкими шажками. Камень, правда, повел себя необычно: отскочил от поверхности моста, будто теннисный мяч, и, описав кривую, плюхнулся в воду. Точнее, в то, что было на месте реки. Больше всего это напоминало ртуть – опалесцирующая жидкость, которая не образовывала мелкой ряби и была совершенно непрозрачной. Камень вошел в маслянистую поверхность, не всколыхнув ни единой волны, будто нож в масло. Странно, а за пределами Зоны река снова нормальная течет?.. Денис изо всех сил пытался не удивляться, но эта картина долго не выходила потом из головы.

– А что с водой стало?

Тимофей только молча отмахивался, сосредоточенно шагая по мосту. Он шел и сбивал шаг, чтобы не идти в одном темпе, и как-то странно ставил ноги. Только сойдя с моста, он ответил:

– С этими мостами тут надо глаз да глаз, видел камень-то? С тобой так же было бы, если бы подпрыгнул. Так-то.

– А вода почему такая?

– Да это ж… – тут он снова закашлялся и так и не ответил.

Вербицкий стоял и не понимал, как ему помочь. Тимофей кашлял, как в последний раз в жизни. Потом вдруг поднял покрасневшие глаза, молча уставился на молодого спутника.

– Прошло? – сочувственно спросил Денис.

– Прошло вроде. Замучила эта чертовщина… Надо доппель эппл найти уже, а то я так скоро коньки отброшу тут. И ты за мной следом-то.

Вербицкий решил, что сейчас лучше промолчать. Они продолжили идти по Пашковскому перекату. В Тимофее вдруг проснулось красноречие:

– Это смотри-ка, что с мостом стало. В них всегда почему-то повышенная упругость возникает. Только ваши ученые все никак объяснить-то не могут… – Поток информации снова прервал кашель. Идти дальше Тимофей больше не мог, пришлось остановиться. Денис терпеливо ждал, когда пройдет приступ. Наверняка неприятное ощущение. Спустя несколько минут Тимофей схватился за сердце и судорожно вздохнул.

– Фу-у… Сколько ж можно. Слушай, я так не могу больше! Я сейчас здесь сверну да поищу средство от аллергии-то, тут должно быть. Ты иди себе прямо по перекату-то. Только смотри: там яблоньки молодые растут, они плодоносят. Помнишь про шаровые молнии-то? Вот-вот. Так что ты смотри аккуратно там. Но все равно это здесь самое безопасное место, одному-то можно. А я тебя нагоню, как подлечусь чуток.

Денис хотел было спросить, точно ли эти яблони безопасны – совсем недавно он говорил то же самое про старые яблони, только Тимофей спешно развернулся, сошел на обочину и поковылял в заросли каких-то кустов. Хотелось бы верить, он знает, что делает.

Впереди простиралась прямая дорога, до питомника было явно неблизко. Вербицкий достал из кармана фото ребенка. Вполне приятный мальчик. Смешная светлая челка, вздернутая немного верхняя губа и по-взрослому серьезный взгляд. Денис напрягал все чувства, но не ощутил привычного тепла от объекта поиска. Он попробовал отвлечься от фото, снова представить ребенка вживую – бесполезно. Видимо, его способности все-таки не распространяются на людей. Или, может, мальчика все-таки нет в живых, и трупа тоже нет? И если так – отмажет ли Геннадий от полиции и уголовников? Или лучше не проверять, а просто свалить куда-нибудь подальше, не дожидаясь осложнений? Только куда… При нынешних технологиях найти человека не проблема и за десять тысяч километров.

Погрузившись в невеселые мысли, журналист топал по прямой довольно долго. Наконец устал и остановился, чтобы хоть оглядеться по сторонам.


Пейзаж вокруг сильно изменился. Дорога поворачивала направо, и после крупного перекрестка дома пошли низкие, как бывает в частном секторе. Асфальта на дороге становилось все меньше. Видимо, его клали здесь когда-то по более дешевой технологии. Из-за худшего качества он и разрушился быстрее. Впереди тянулся длинный облезлый забор из профнастила, над ним призывно торчал рекламный щит. Крупными красными буквами на нем было начертано: «Добро пожаловать в “Дерево-Сад”, лучший питомник саженцев!» и чуть мельче, зелененьким: «Преобрази сад твоей души». Когда-то тут явно предполагалась пропускная система. Отдельно ворота для машин, отдельно ржавая будка для пеших покупателей, видимо, с турникетами, все как надо. Сейчас от ворот осталась только одна створка, вместо второй зияла дыра. Денис вошел в нее. Перед ним открылось пространство, заставленное каркасами теплиц, похожими на истлевшие рыбьи скелеты или корабли, выброшенные на берег. Кое-где вдаль уходили шеренги покосившихся вазонов, из некоторых торчали странные растения. Нельзя было сразу понять, мутанты это или просто одичавшие декоративные особи из питомника. Бросалось в глаза очень разное состояние растений на разных участках. Где-то они выглядели больными, даже умирающими, где-то наоборот – изумрудная зелень, такая сочная, будто сошедшая с картинки.

Подождать Тимофея? Договаривались ведь, что Денис идет по шоссе, никуда не сворачивая. Как потом искать друг друга? Стандартную мобильную связь в Зоне использовать запретили – то ли влияние излучения на людей в Зоне не изучили, то ли на местную флору и фауну оно как-то воздействует. Ходят слухи даже, что по сигналу от мобильника яблони могут проникать в сознание людей и изменять его. С другой стороны, на самый крайний случай у них обоих есть специальные рации. А до наступления крайнего случая гораздо лучше обойтись без опеки подозрительного маргинала. Главное – не заблудиться самому в этом садовом царстве, а то будет совсем смешно.

От ворот в глубь питомника убегала прямая аллея. Он пошел по ней, решив сворачивать всегда только направо. Хотя тоже ведь глупо. А если интуиция поведет налево? Ладно, будем решать проблемы по мере поступления!

Как вот оно ищется?.. Просто идешь и остервенело представляешь себе разные детские вещи. Ну, какие они там бывают? Машинки, мячики… Ну да, мальчик, не куклы же. А может, у него и нет здесь игрушек?

Лучше представлять детские вещи, одежду. Она точно будет, если есть ребенок, даже мертвый.

Короткие штанишки… или даже лучше ботиночки. Семь лет, как раз у соседки в Анапе внук такого возраста. Значит, маленькие ботинки или, может, кроссовки?

Тут наконец что-то отозвалось внутри. Смутно, но отклик явно был. Тот самый, который приводил к цели во всех прошлых поисках. Конечно же, о поворотах только направо пришлось тут же забыть. Ноги сами повели Вербицкого налево, потом направо, потом опять налево и… Внутренний маячок вдруг заглох. Может, вернуться на главную аллею и попробовать снова, от печки? Только где эта печка? Покружив немного, он вышел на довольно широкую дорожку, проложенную среди буйно цветущих растений. Ну и как понять, та ли это аллея, которая начиналась от входа? Зато по обеим сторонам дороги кустилось то, за чем все стремились сюда. Те самые яблони.

Денис, уроженец юга, всю жизнь проживший в частном секторе Анапы, очень хорошо знал, как выглядят яблони. В бабушкином саду их росло семь штук. И у всех соседей тоже они были: карликовые, дикушки, современных и традиционных сортов. Так вот: эти яблони, растущие вдоль дороги, выглядели иначе.

Они напоминали очень тщательно изготовленные декорации к фильму, может быть, даже к сказочному, но при этом вовсе не выглядели искусственными. Да вроде и с виду не сильно отличались от обычных.

Журналист даже остановился, пытаясь понять, что же в них не так. Может быть, идеально скругленные линии крон? Да нет – для яблонь это нормально, кроны могут быть округлыми, особенно у старых. Ну, ветви, больше напоминающие пластиковые трубки или шланги разных диаметров – настолько они ровненькие, без единого изъяна. Ну, листья очень аккуратные. Хотя почему? Вот пожелтевший листик. Однако желтеет он с такой тщательностью, словно шедевр искусства. Или дело в том, что они вообще не выглядели, как растения? От них… как бы это сказать… разило интеллектом. Внимательные и холодные, они стояли и будто бы изучали тебя.

Денис поймал себя на странном желании заговорить с ними. И понял, что не заговорит, только вовсе не из-за абсурдности ситуации, а из страха, что не примут. Что он не пройдет по уровню.

Отбросив все эти любопытные, мешающие делу мысли, он опять сконцентрировался на детских ботинках, кроссовках или даже кедах. Они почти не слышались, но все-таки присутствовали где-то в этом пространстве, возможно, довольно далеко. Правда, не факт, что это окажутся кеды именно сына Геннадия. Хотя почему? Неужели в Зоне может быть много детей? Конечно же, нет. Остается только начать ходить взад-вперед и слушать свои ощущения, а параллельно смотреть по сторонам – не встретится ли где-нибудь двойное яблоко.

Они висели на ветках – целые полчища наливных красавцев. Создавалось пугающее ощущение, будто яблоки специально заставляют видеть только их. Интересно, при всей своей красоте желания съесть они точно не вызывают. Быстрыми шагами Вербицкий ринулся вперед по яблоневой аллее. Он уже не мог думать про кедики, только про эти гребаные яблоки. Против своих собственных, недавно придуманных правил он резко свернул налево, там опять начинались горшки с мертвыми кипарисами, они заросли пышным сочным бурьяном, непонятно, аномальный он или самый обычный, просто здесь создался свой микроклимат без сильной жары.

Румяные плоды перестали мелькать в глазах, и он снова услышал «зов кедиков». Вот рассказать кому-нибудь, как это работает, в лучшем случае пальцем у виска покрутят, а в худшем вообще заберут в больницу. Ну да, кедики точно присутствовали где-то неподалеку. Главное сейчас – не упустить ощущение. Представить эти кедики в цвете, в деталях… или не представить, а угадать? Не важно как. Если все пойдет правильно, они обязательно скоро появятся в реальности.

Скорее, это все-таки не кеды, а спортивные ботинки, коричневая кожа, белые грязные шнурки. Но почему только один? Может, мальчик бежал, потерял, теперь идет в одном? Или это старая ненужная обувь, которую выбросили?

Тут ботиночек внезапно материализовался, но в такой ситуации, что кому угодно станет не по себе. Мимо на четвереньках пробежало человекообразное существо, держащее его в зубах. Оно (точнее, все-таки она) не было обезьяной, но назвать ЭТО человеком язык не поворачивался. В грязной полуистлевшей юбке и еще каких-то лохмотьях; в нелепой, неестественной для передвижения позе; с лицом, когда-то, может, и красивым, но сейчас вызывавшим ужас. И отнюдь не из-за пятен грязи на скулах – пугали глаза, сверкающие из-под засаленных, слипшихся светлых косм. Остекленевший взгляд бешеного пса, бегущего навстречу смерти.

Она никак не отреагировала на Дениса, но вдруг выронила свою ношу, поднялась на ноги и поковыляла в заросли бурьяна, согнувшись и размахивая руками, как горилла.

Детский ботинок остался лежать на тропинке. В голове пронеслась мысль – надо забрать его с собой. В случае неудачи будет хоть какой-то отчет о проделанной работе. Правда, от одной мысли, что нужно будет взять в руки предмет, обслюнявленный этим отвратительным существом, Вербицкого начинало тошнить. Но главная беда была все-таки не в этом. Если ботинок положить в рюкзак, он переключит на себя все внимание, и сфокусироваться на другом таком же уже не выйдет. А если случилось самое худшее и мальчика уже нет? Что тогда спасет Дениса, кроме этой вещицы? Здравый смысл подсказывал: ботинок надо забрать и начать представлять какой-нибудь другой предмет одежды. Например, шорты. Или, может, бейсболку, панамку? Здесь хоть и не так жарко, но все равно многие дети в них ходят летом.

Салфетки, чтобы не касаться руками этих слюней, с собой не было. Взять бы аккуратно и завернуть в какой-нибудь пакетик. Но в рюкзак не клали лишних вещей, лишь самое необходимое. Если там и есть салфетки, то спиртовые, на всякий случай. Пакеты тоже специальные – термо, для хранения еды. У дороги рос лопух. Вербицкий оторвал самый большой лист, накрыл им ботинок и начал расстегивать рюкзак, прикидывая, как засунуть туда улику.

В этот момент раздался возмущенный детский голос:

– Эй, ты что делаешь? Твое, что ли?

Из-за поломанного пожелтевшего кипариса выглядывал белобрысый загорелый пацаненок.

– Ты Сеня? – спросил Денис.

– Откуда ты меня знаешь? – удивился малыш.

– Ну, ты же известный человек, – усмехнулся журналист, – как тебя не знать. Я вот даже здесь никогда не был, а знаю про тебя.

Мальчик помрачнел.

– А-а, тебя мой отец прислал…

– Нет, я сам пришел. Я вообще-то журналист. Мне нужно статью написать про этот ваш сад.

«За одну и ту же версию держаться, конечно, удобно. Но перевести опасный разговор на другую тему нужно поскорее».

Ребенок задумался:

– Да какой же это сад? Это пришельцы сюда прилетали и оставили свои яблоки. А они взяли и выросли.

– А мне кажется, это полная чушь. Ты пришельцев видел? Я тоже нет. А если яблони где-то растут, значит, это и есть сад, – пожал плечами Денис. – А чего твой ботинок-то на дороге лежит?

Пацан вышел из-за вазонов. Обувь на нем оказалась в комплекте: сандалики, вполне приличного качества. Он смущенно поковырял песок подошвой одного из них:

– Да мама опять утащила…

– У тебя мама есть? – с наигранной радостью спросил журналист.

– Ну да. – Мальчик снова начал чертить что-то ногой на песке. – У меня хорошая мама, только она заболела сильно и разговаривать разучилась, вот мне и скучно. Тебя, кстати, как зовут?

– Денис. Можно… Динька. А ты что, теперь вообще ни с кем не разговариваешь?