Я вижу тебя

Откровенно искренние слова Мигеля тяжело отозвались в душе Олдриджа. Если кто и заслуживал наказания, то точно не Мигель. Скорее именно Олдридж, потому что в очередной раз все испортил. Но Мигель, как оказалось, очень легко его простил. Но парень не сможет вечно прощать Олдриджа. Ни у кого нет столько терпения.

Олдридж глубоко вдохнул и, медленно выпуская воздух, постарался сосредоточиться, учитывая, что находился абсолютно голым в постели с красивым мальчиком, который вопреки здравому смыслу хотел его, и более того хотел ему угодить.

Олдридж мечтал доставить Мигелю удовольствие, но то, чего просил парень, было не просто сексом и даже не какой-то конкретной его разновидностью. Мигель просил, чтобы Олдридж занялся с ним любовью. Вот к чему все сводилось. Нечто большее, чем простой контакт тел ради физического удовольствия. Одна только эта мысль пугала, но намного меньше, чем очень реальная возможность, что Мигель исчерпает запас своего терпения и просто уйдет. И Олдридж останется один. Снова.

Олдридж первым укажет на себя пальцем, когда зайдет вопрос о трудностях в коммуникации с людьми. Они, по мнению Олдриджа, по большей части раздражали и выматывали. Но Мигель отличался, и, несмотря на ощущение, что ему было бы намного лучше без присутствия Олдриджа в жизни, обратное даже отдаленно правду не напоминало.

Профессор оседлал бедра Мигеля и обхватил его лицо.

— Я хочу, чтобы ты стал моим хорошим мальчиком.

— Твоим, да, — Мигель говорил медленно и с хрипотцой.

— Можно я тебя поцелую? — Олдридж больше не хотел ошибиться в желаниях Мигеля.

— Боже, да.

Олдридж практически коснулся губ парня.

— Да, кто?

Мигель вздохнул, дыханием касаясь губ мужчины.

— Да, Профессор.

Олдридж низко зарычал и смял губы Мигеля.

Это был не отчаянный, не страстный поцелуй. Нет, это был тот первый поцелуй, которого у них так и не было: самое нежное, исследующее, вкусное, медленное скольжение языков и абсолютная уязвимость действия, заставившая Олдриджа задрожать одновременно от удовольствия и волнения.

Целовать Мигеля было самым будоражащим, но и опасным занятием, которое мужчина ни разу в жизни не испытывал, и все это перетекало из одного конкретного рта.

Олдридж планировал подарить только один поцелуй, а потом перейти к несправедливо прекрасному телу Мигеля и закончить его узкой задницей. Затрахать Мигеля так, чтобы своими криками он разбудил соседей. Но в итоге мужчина проваливался в один поцелуй за другим, дурманя собственную нервную систему, пока оттуда не исчезли все рациональные мысли.

И Олдридж почувствовал, как под ним прилично затвердел член Мигеля. Движения перешли от томных покачиваний к отчаянным толчкам в попытке добиться хоть какого-то облегчения.

— Думаю, настроение вернулось, — прошептал Олдридж, отстранившись ровно настолько, чтобы можно было говорить.

— Боже, и что тебя навело на эту мысль?

Олдридж тихо рассмеялся, медленно покачиваясь на эрекции парня.

— Чего ты хочешь, Мигель?

— Ты сейчас пошутил, док?

— Док? — Олдридж перехватил член Мигеля, практически не сжимая в ладони. — Попробуешь еще раз?

— Да, Профессор, — протянул Мигель. — И если тебе серьезно интересно мое мнение, то я бы очень хотел, чтобы ты смазал свой член, мою задницу и меня отымел. Очень бы хотелось. Очень.

— Я еще не наигрался с твоим телом. Не часто удается прикоснуться к такому изысканному экземпляру. Ничего, если я прикушу твои соски?

Мигель застонал.

— Ублюдок.

— Это нет?

— Нет! В смысле, да. В смысле, кусай, сколько хочешь, садист чертов.

Олдридж, склонив голову, внимательно посмотрел на Мигеля.

— Кажется, ты выбрал неподходящее ко мне обращение.

— Да, Профессор. Господи. Это возбуждает и бесит одновременно.

Мужчина проигнорировал ворчание Мигеля и начал поцелуями спускаться вниз по его телу. Маленькие темные соски парня торчали и просто умоляли Олдриджа уделить им внимание. Профессор втянул один в рот, приласкал языком и сильно прикусил, чтобы наверняка остался след от зубов.

Мигель выгнулся в спине.

— Боже мой. Господи. Твою мать, блять.

— Прекратить? — обеспокоенно спросил Олдридж.

— Только ради того, чтобы переключиться на второй. Чтобы тому, например, было... не обидно.


— Для симметрии?

— Для равенства. Чертова равенства, док. То есть, Профессор.

— Ну, только ради равенства... — Олдридж проделал те же действия с левым соском. Что к великому удовольствию мужчины вызвало еще больше ругани от Мигеля.

Ободренный его реакцией, профессор спустился укусами вниз по телу мальчика, оставляя красные и фиолетовые отметины.

— Papi, это очень возбуждает, но прошу, будь поласковей с моим членом. Он очень чувствительный.

Олдридж закатил глаза.

— Могу я взять его в рот?

— Не знаю. Можешь? — Мигель расхохотался от взгляда Олдриджа. — Прости-прости. Да, блин, Профессор, вы определенно можете взять в рот мой член. Пожалуйста. Боже. Спасибо.

Олдридж влажно прошелся языком по головке и целиком вобрал член в рот, пропуская в горло. Профессор всегда чувствовал себя уверенней, занимаясь оральным сексом. Одна из немногих вещей, с которой, по мнению Тима, Олдридж успешно справлялся. Профессор знал, сколько усилий стоит прилагать, чтобы удерживать мужчину на грани оргазма, но, фактически, не пересекая черту. Олдридж мог поддерживать это состояние продолжительное время.

— Хочу тебя, — простонал Мигель. — Пожалуйста, ты смерти моей хочешь? Я больше не могу. Пожалуйста, Профессор. Я тебя, мать твою, умоляю.

Олдридж потянулся к прикроватной тумбочке. Он отыскал в глубине ящика смазку и презерватив. Сначала выдавил немного геля на Мигеля, а потом — на свои пальцы.

— Могу я начать с пальцев?

— Ты все знаешь, — ответил Мигель, услужливо раздвигая и подтягивая ближе к себе ноги. — Сволочь ты последняя.

Олдридж замер.

— Неверный ответ.

Мигель громко вздохнул. Он придвинул свой зад чуть ближе к Олдриджу.

— Да, Профессор. Трахни меня пальцами, пожалуйста. А потом можно и членом. Заранее даю разрешение. Не нужно спрашивать.

— Паршивец. Чувствую, как с каждым словом снижается твой средний балл, — он обвел влажными пальцами анус Мигеля, выкрутил запястье и погрузил пальцы внутрь.

Мигель подавился воздухом.

— Блять!

— С хорошими мальчиками нежнее обходятся, — заметил Олдридж. Он нащупал простату.

Парень тяжело задышал.

— А с плохими что делают?

Олдридж вынул пальцы.

— Эй! — запротестовал Мигель.

Но на этот раз Олдридж резче вошел уже двумя пальцами и надавил вверх. Мигеля буквально подкинуло над кроватью. Лучшее вознаграждение.

— Плохие мальчики получают то, чего заслуживают.

— Хочу быть тем, кому ты наконец-то вставишь!

Олдридж потянулся к нему за поцелуем, сильнее надавливая на простату.

Мигель закричал прямо в рот мужчине.

Олдридж очень медленно и аккуратно освободил Мигеля от своих пальцев.

— Вежливо попроси того, чего хочешь.

Мигель набрал полную грудь воздуха.

— Трахните меня, пожалуйста, своим членом, Профессор.

— Очень вежливо. И очень мило, — Олдридж натянул презерватив и поднял ногу Мигеля выше, пристраиваясь к его анусу. — Ты заслужил награду, — он толкнулся в узкое, горячее и идеальное тело Мигеля. — Боже.

— Я в курсе. Трахни меня, Профессор. Умоляю.

Олдридж удовлетворил просьбы Мигеля. И это было очень интимно, что так пугало мужчину в начале, но сейчас этот страх испарился под натиском гормонов и желания. Он непременно вернется, но пока профессор хотел только одного и желательно до конца жизни оставаться в теле Мигеля, двигаться в нем членом и ласкать языком. В поцелуе их губы, казалось, стали совершенно новой формой жизни.