Я вижу тебя

Мигель: Иди лучше домой, papi.

Олдридж: Мне жаль. Мне очень жаль. Не знаю, что еще сказать.



Ответа не последовало.

Но если Мигель знал, что его нет дома, тогда, вероятнее всего, он наблюдал за домом Олдриджа, который все еще был погружен в полнейшую темноту. Эта мысль принесла мужчине капельку того, что он отказывался называть надеждой.

Он не должен был хотеть все исправить, но обратное не получалось. Просто Олдридж не знал как.





***


Пятница, 6 декабря.

Дом Олдриджа.

Эванстон, штат Иллинойс.



Когда Олдридж вошел в дом, в воздухе что-то витало. Не то, что можно было бы ощутить руками, и беспокойство мужчины стало нарастать, но он списал это на то, что в его отсутствие в дом входили посторонние.

Что напомнило ему о таинственной посылке. Он понятия не имел, что же там за скоропортящийся товар ему доставили. Он ничего не покупал и не мог представить никого, кто заказал бы для него доставку.

Олдридж прошел через кухню, мимо главной столовой, по короткому коридору в прихожую. Он уловил слабый намек одновременно знакомого и не очень запаха. Аптечный гель для душа, мужской дезодорант и восхитительный, не поддающийся описанию аромат одного конкретного человека.

Мигеля. Тот же запах витал вчера в его кабинете. Мигель был у него дома. Наверное, с Луной? Они ведь жили в одном доме.

«Интересно, почему она ничего не сказала о Мигеле, — подумал Олдридж. — Ради всего святого, с чего бы ей о нем говорить, идиот?»

Потом профессор прошел в прихожую и едва не проглотил язык. Не может быть. Это невозможно. Олдридж нашарил выключатель, и прихожую залило светом от небольшой люстры, висевшей над его головой.

«Наверное, — подумал Олдридж, — это всего лишь сон»

А раз так, то просыпаться он не хотел.

Мигель был у него дома. Мигель был голым у него дома. Мигель был голым, за исключением красных джоков, обрамлявших его роскошную задницу. И Мигель — голый, помимо красных джоков — стоял на коленях на встроенной скамейке, выставив свою задницу на показ, руки были разведены в стороны и привязаны к перилам над скамейкой каким-то красным, атласным материалом.

— Твою мать! — воскликнул Олдридж.

Мигель, насколько было возможно, повернул голову в его сторону.

— Долго же ты добирался до дома, док. Не то, чтобы мне неудобно, но знаешь, быть перевязанным, как подарок, не так весело, как говорят?

— Что ты здесь делаешь? — потребовал ответа Олдридж.

Мигель на пару секунд задумался.

— Ничего такого. Я связан, если не заметно.

Олдридж двинулся в сторону Мигеля.

— Не смешно. Все это не смешно. Ты вломился в мой дом.

— Я ключом воспользовался. Взлома не было. Кстати, ключ нужно понадежнее перепрятать. Кто угодно мог просто войти сюда.

— Кто угодно мог, — возмутился Олдридж.

— Ну, я же не кто-то, papi, — слова Мигеля одновременно были и мольбой и упреком.

И это правда. Он не просто кто-то. Мигель каким-то образом стал чем-то большим, чем просто красивым телом, на которое можно пускать слюни.

— Кажется, ты очень доходчиво дал понять, — надпись на резинке трусов гласила: «секс-игрушка», повторяясь снова и снова, и обводила узкую талию Мигеля. — Пытаешься на что-то намекнуть? — Олдридж провел пальцем по резинке.

Все тело Мигеля содрогнулось.


— Еще как. Может, объявление дать в университетской газете?

— Не надо, — ответил Олдридж, рука сама собой поползла вверх по спине парня. — Этого достаточно. Ты завладел моим вниманием, Мигель.

«С того момента, когда впервые тебя увидел».

— Слава богу. Слушай, на случай, если сейчас это не слишком очевидно, я поясню. Я хочу тебя. Я хотел тебя несколько месяцев. Постоянно о тебе фантазирую. Того первого раза мне было недостаточно. Даже близко. Поэтому я самостоятельно проник к тебе в дом, привязал себя к перилам и купил эти джоки только ради тебя. И я надеюсь, тебе нравится, потому что как бы это ни было странно, ощущать себя связанным и оставленным кому-то в качестве подарка в некотором роде сильно возбуждает. Особенно, когда этот кто-то — ты, papi

Олдридж сжал ладонью плечо Мигеля.

— Чего ты хочешь?

— Все, что ты посчитаешь возможным мне дать, — ответил Мигель. — Я приму все.

— Я могу кусать тебя?

— Да, — простонал Мигель.

— И трогать, как мне хочется?

— Пожалуйста.

Олдридж начал включаться в игру. Хотя это уже не игра, когда ты добрался до желанного, далеко переступив черту секс-переписки. На самом деле, сейчас еще лучше. Олдридж мог прикасаться ко всему, что нравилось и не волноваться, как сам отреагирует на ответную ласку. Идеально. Олдридж провел ладонью вниз по позвоночнику Мигеля, где кожа и покрывающие кости ткани были тонкими, нежными и очень чувствительными. Мигель вздрагивал под пальцами Олдриджа, и профессор почувствовал, как внутри задрожало что-то незнакомое.

Власть.

Он знал, что секс и власть неразрывно существовали на физическом и духовном уровнях. Но до сегодняшнего дня и не подозревал, что эта сила перейдет в его распоряжение. Это была пьянящая мысль.

— Ты полностью отдал себя в мои руки, — изумился Олдридж.

— С некоторой помощью друзей, да. Я справлюсь, только не с самостоятельным связыванием. Без помощи не обошлось.

Олдридж тихо рассмеялся, снова коснувшись резинки трусов. Он оттянул ее и щелкнул по коже Мигеля, вынуждая мальчика вздрогнуть. Олдридж погладил ладонью слегка порозовевшую кожу.

— Не уверен, что знаю, как это делать, — признался Олдридж. Ему необычайно нравилась новоприобретенная сила, но он не чувствовал себя в праве ей пользоваться.

— Знаешь. Я читал твои сообщения. Ну, то есть. Я знаю об этом. Перестань много думать, док.

Олдридж шагнул к Мигелю, лизнул, а затем укусил шею.

— Такое чувство, что ты на самом деле уверен, что я тебя хочу.

— Я знаю, что ты меня хочешь. Я чувствую твой член, когда ты ко мне наклоняешься. У тебя на меня стоит.

Вместо ответа Олдридж проследил дорожку губами вверх по шее Мигеля до мочки уха. Он прикусил ее, а потом втянул в рот до укола боли.

— Да. Я хочу тебя. Я хочу отыметь тебя, — слова не казались слишком уж сногсшибательными, но для Олдриджа такими и были. — Хочешь мой член, Мигель?

Мальчик издал придушенный звук.

— Боже мой, да, но...

От этого сомнения что-то в желудке Олдриджа сжалось, но он все равно обнял торс Мигеля руками. Он нащупал соски мальчика и потянул за них, поиграл, пока они не заторчали острыми пиками и не стали горячими на ощупь.

— М-м?

Мигель застонал.

— Но я чаще всего трахал сам, чем меня, и имел опыт только с двумя членами. С одним было неплохо, а вот со вторым... не очень.

Олдридж заметил, что презервативы и смазка лежали на скамейке рядом со стоявшим на ней Мигелем.

— Но ты предлагаешь мне трахнуть тебя? — вышло вопросом.

— Да! — восклицание получилось мучительным. — Да я, мать твою, только об этом и думаю. О твоем члене внутри меня. Понимаю, как хреново это звучит, но мне уже на все глубоко плевать. Я хочу тебя.





Глава 13

Мигель получает желаемое, но не необходимое