Я - тьма

— Запомни, — сказала она, — если что-то нужно — мы в соседней комнате.

— Со мной все в порядке, — заверил ее Мейсон. — Просто надо прилечь.

— Уверен, что у тебя нет сотрясения? — Си внимательно на него посмотрела.

— Нет, — ответил он. — Не думаю. Просто голова болит. Мне бы сейчас пару таблеток тайленола — но увы.

— Я принесу, — пообещала Си. — Только вещи кину. Внизу я видела магазинчик. Там должны быть лекарства.

Мейсон не хотел, чтобы она ходила вверх-вниз по этой лестнице только ради него.

— Со мной все будет хорошо, — сказал он. — Честное слово.

— Ну ладно.

— Увидимся, — добавил Пол. Это было все, что он произнес за последние полчаса. Похоже, в этой паре Синичка говорила за двоих.

Мейсон закрыл дверь и скинул рюкзак на пол. В комнате было темно — никакого электричества, конечно, — так что Мейсон подошел к окну и чуть раздвинул шторы. Он сомневался, что на такой высоте его кто-нибудь заметит, но всегда лучше перестраховаться. Внизу люди разбивали машину то ли бейсбольной битой, то ли ломом. В паре кварталов направо несколько человек загнали кого-то в угол. Они угрожающе приближались, и можно было не сомневаться в их намерениях. Еще дальше кто-то стаскивал трупы в кучу, словно собираясь разжечь огромный костер.

Мейсон не стал дальше смотреть. Он лег и постарался об этом не думать. За стеной Синичка прыгала на кровати. До Мейсона доносился ее радостный приглушенный голос.

Он хотел быть один. Да, хотел. Но в то же время он был рад, что набрел на этих ребят. Жизнерадостность Синички была заразительной, а Пол казался одним из тех, кого хочется иметь на своей стороне, если тебя загоняют в угол.

Мейсон закрыл глаза и уснул.

Он проснулся оттого, что кто-то тихо постучал. Мейсон не сразу сообразил, где находится. Темнота сбивала его с толку, он не понимал, почему лежит в какой-то странной кровати. Видимо, Твигги ударил его сильнее, чем казалось поначалу.

— Мейсон! — Это был голос Синички.

— Ага, погоди секунду! — Он мигом привел себя в сидячее положение и потрогал голову. На ране запеклась кровь, Мейсон поморщился, надавив пальцем место удара, — но боль утихла, как и головокружение.

Когда он встал, ноги не подкосились, и Мейсон расценил это как хороший знак. Спотыкаясь о собственные ботинки, он на ощупь отыскал дверь. Синичка держала в одной руке свечу, а в другой — подарочный пакет. Пол стоял сзади и хрустел кукурузными чипсами.

— Я тебе кое-что принесла, — сказала Си. — Не вздумай расплачиваться. Я сейчас при деньгах, знаешь ли. Могу сорить направо и налево.

Мейсон улыбнулся.

— Подождите минутку, — сказал он. — Я слегка раздвинул шторы. Надо их задернуть, прежде чем вносить сюда зажженную свечку.

Он подошел к окну; Си и Пол остались на пороге. Улицы внизу казались совсем крошечными — Мейсон не смог ничего разглядеть. Если там и ходили монстры, темнота их надежно скрывала.

— Я принесла тебе адвил, — сказала Си. Она выудила из сумки крошечный пузырек и кинула Мейсону. — Тайленола не нашла.

— Спасибо. — Мейсон повертел в руках пузырек, но открывать не стал. — Мне уже лучше. Не уверен, что мне еще нужны таблетки.

— Вот и хорошо. — Она снова полезла в сумку и вытащила шесть банок шипучки. — Выпивки я не принесла. У меня были подозрения, что ты не захочешь спиртного, а Пол не пьет.

— Это верно, — кивнул Мейсон. — Головной боли мне уже хватило на месяц вперед. А от сладкого я бы не отказался. — Он открыл банку и сделал большой глоток. Шипучка была теплой, но для Мейсона это не имело значения.

— На кухне почти вся еда протухла, — сказала Си. — Но я нашла арахисовое масло и крекеры. — Она высыпала содержимое пакета на кровать. В основном это были чипсы и шоколадные батончики, но нашлось и несколько сморщенных яблок, а также уже упомянутые соленые крекеры и арахисовое масло.

— Ого! — сказал Мейсон.

К еде он не притронулся: в желудке было неспокойно, зато налег на шипучку и проглотил пару таблеток адвила — на всякий случай.

Пол и Си разделили крекеры и ели их с арахисовым маслом, доставая его из банки пальцем: Си забыла захватить нож. Некоторое время они сидели молча; свеча отбрасывала на прикроватный столик мягкие блики.

— Мы бы хотели пойти с тобой, — наконец сказал Пол.

— А? — переспросил Мейсон, погруженный в собственные мысли.

— Хотим пойти на запад.

Мейсон уставился на него.

— На самом деле нам нечего делать на севере, — сказала Синичка. — Ну то есть мы хотели туда пойти, но Пол не знает, где именно живет его дядя. У нас даже адреса нет. Это просто несбыточная мечта, воздушный замок, понимаешь?

Мейсон кивнул.

— Но если мы пойдем с тобой, мы хотя бы будем вместе, — продолжила Синичка. — Ты нам нравишься. Полу и мне. Вместе будет спокойнее.

Мейсон пожал плечами.


— Мы не займем много места, — сказала Синичка, заметив, что он не в восторге от этой мысли. — Может, Пол и громадный, но он тихий. Ты даже не заметишь его присутствия. Я — другое дело. У меня есть привычка без конца болтать, но многие считают, что это даже мило. Иначе почему бы меня назвали в честь самой милой птички на свете?

— Дело не в этом, — ответил Мейсон. — Я просто не уверен, что это хорошая затея.

Как сказать правду? Как сказать, что он боится себя? Он не заслуживал компании. Он хотел остаться один, ни за кем не присматривать, не быть ни за кого в ответе. Одному проще.

— Три пары глаз лучше, чем одна.

Мейсон сглотнул.

Синичка придвинулась ближе и посмотрела ему прямо в глаза, не мигая. Мейсон не смог сдержаться и расплылся в улыбке.

— Вот видишь, — сказала она, откидываясь назад и ухмыляясь. — Передо мной ты не можешь устоять.

Мейсон взглянул на Пола, но тот сидел с таким видом, будто ему все равно. Мейсон отвернулся к окну и подумал, что Пол только рад поручить переговоры Синичке. Ему хорошо известно то, что Мейсон только начал осознавать: Си получала все, что хотела.

— Значит, вы хотите на запад? — спросил он.

— Там теплее, чем на севере, — ответил Пол. — И теплее, чем здесь, — несмотря на шинук.[4] Скоро здесь станет холодно, как на Северном полюсе.

Думаю, имеет смысл добраться до побережья. Ванкувер — отличное место. Там не бывает холодно. Разве что сыро. Там можно перезимовать.

Синичка кивнула. Рот у нее был набит арахисовым маслом. Она сглотнула.

— Я люблю Ванкувер. Не была там уже два года. Было бы здорово снова искупаться в океане.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Я согласен.

Он решил, что будет думать о проблемах по мере их поступления. В конце концов, он всегда сможет уйти, если все пойдет шиворот-навыворот.

— Здорово! — воскликнула Синичка. — Кажется, впервые за много дней я наконец могу порадоваться.

— Я тоже, — кивнул Мейсон и удивился, потому что это действительно было так.

На следующее утро они собрались в холле. Мейсон взял из магазинчика карту. Калгари отделяло от побережья всего несколько дорог. Надо было соблюдать осторожность.





Ничто


Я вернулся.

Думаю, вы по мне скучали.

У меня под ногтями кровь. Она присохла к моей одежде, запеклась у меня в волосах, перепачкала мои ботинки. Она просочилась мне под кожу, смешалась с моей ДНК, и я впитал всю ее силу.

Я уверен, это не моя кровь.

Жизнь проходит словно в тумане. Я то и дело выпадаю из времени. Меня окутывает серый сумрак, проникает в мое сознание и оставляет наедине с голосами. Я слышу их. Они заползли под кору моего мозга и высосали из моей крови тепло. Высосали жизнь. Я удивляюсь — что еще?

Почему я до сих пор в сознании, если так много людей утратили рассудок? Они устроили это специально? А если да, то зачем? Или мой мозг работает не так, как у остальных? Что придает мне силу? Иногда я прихожу в себя и осознаю — пусть даже на секунду — все, что натворил. Не думаю, что многие так же мечутся туда-сюда. Если бы с каждым случались моменты просветления, убийств было бы меньше. Как и разрушений. Я едва могу выносить сам себя.

Я бы хотел больше не вспоминать. Я не хочу помнить. Если они собираются завладеть моим разумом и подчинить себе мое тело, зачем снова и снова дают мне эти проблески свободы? Если я должен убивать, зачем мучить меня подробными картинами моих злодеяний?

Девушка. Я ее помню. Такая молодая. Такая красивая. Я хотел ей помочь — но мне нельзя доверять. Она была в смятении, и я это отлично понимал. Она хотела быть частью чего-то хорошего. Но я видел тьму внутри нее. В ее душе таилась склонность к убийству. Она ничем не отличалась от других — просто еще не понимала этого.

Когда-нибудь они найдут каждого из нас. Созданный ими хаос станет новым мировым порядком.

И тогда каждый будет мечтать о смерти.





Ариес


— Я не пойду.

— Ты согласился. Как и все мы.

— Я передумал.