Я тебе запрещаю

Вижу, что она хочет что-то сказать, но боится. Поэтому просто прикусывает губу.

Она вся в моей власти.

Но я хочу довести ее, чтобы она забыла о запрете и сама просила меня. Умоляла.

Пальцами раздвигаю складочки и вот он уже набухший сладкий бугорок. Кончиком языка касаюсь его. Чуть-чуть. Слегка. Не надавливая.

Настя начинает елозить попой. Сейчас она полностью раскрыта передо мной. Отрываюсь и любуюсь. Спускаю боксеры. Член сразу же выскакивает и я рукой ощущаю эту ахуенную твердость. Впервые за долгое время.

Опять раздвигаю пальцами складочки и внимательно рассматривая, как там все пульсирует и сжимается в предвкушении, вожу рукой по члену. Дрочу на Настину дырочку. Пока не проникая в нее.

Я делаю это медленно. Только чтобы снизить градус напряжения.

Потом опять с трудом засовываю член в боксеры. И возвращаюсь к моей девочке.

Она уже так течет, что капли смазки стекают вниз, смачивая простынь.

Удерживая пальцами складочки разведенными, слизываю ее соки.

Настя опять дёргает бедрами.

Обхватываю их свободной рукой, фиксируя, и начинаю обводить клитор по кругу.

Ускоряюсь. Меняю круги на толчки. Ещё сильнее.

Отпускаю складочки и уже обеими руками хватаю ее за бедра и впечатываюсь губами в текущие складки. Втягиваю ртом клитор и посасываю его.

Настя уже не стонет. Кричит. Кричит так, что я глохну от ее криков. Внутренне ликую и ещё интенсивнее ласкаю ее там.

— Не могу! — наконец, не выдерживает она. — Пожалуйста, Рус! Не могу больше!





Глава 91. Рустам




И я не могу.

Поэтому срываю с себя боксеры и полностью ложусь на Настю. Приподнимаю бедра и одним резким движением погружаюсь в нее. Как же там мягко. Горячо. Каждой пульсирующей веной на члене ощущаю давление ее стенок.

Вынимаю член и смотрю на него. Твердый и блестящий. В раскрытых складочках.

— Рус… — стонет Настя.

Снимаю с ее глаз повязку и развязываю руки. И она сразу же обнимает меня. Прижимается всем телом.

Бинты на моей груди не дают мне почувствовать мягкость ее кожи. И я руками сжимаю груди.

Пока еще медленно вхожу и выхожу из нее, целуя в губы. Потом в шею.

— Настя… Девочка моя… Самая сладкая…

Это все я говорю, совершая неспешные движения в ней. Это приносит мне особое наслаждение. Член легко скользит в ее смазке. И от предвкушения сносит крышу еще больше.

Но я вижу, что Насте мало этого. Она жалобно стонет подо мной. Обвивает меня ногами и приподнимает бедра мне навстречу.

— Хочешь быстрее? — улыбаюсь, не останавливаясь и продолжая растягивать ее.

— Да, Рус… — смотрит мне в глаза. — Просто трахни меня, как ты это всегда делал.

Целует меня в губы.

— Дядя Рустам… — прикусывает губу и смотрит на меня невинными глазками.

— Ну, держись, сладкая Настя, — усмехаюсь я, как в наш самый первый раз.

Впечатываюсь в ее губы. Руками обхватываю плечи. Выхожу полностью. И сильно ударяю бедрами. Вминаю ее в кровать. И начинаю толкаться. Быстро. Резко. С громкими звуками шлепков и хлюпаний.

И это как самое лучшее лекарство. Я больше не чувствую боли. Усталости.


Мне кажется, я никогда не остановлюсь.

Я отрываюсь от ее рта и лбом утыкаюсь ей в щеку. Тяжело дышу. Но не от того, что мне плохо и я устал. Нет.

С каждым толчком я приближаю момент, ключевой для нас с Настей. Я знаю, что произойдет после того, как мы кончим. Вместе или сначала она, а потом я.

Настя одной рукой обнимает меня за плечи, а второй зарывается в волосы.

Громко стонет после каждого толчка.

— Да, дядя Рустам! Да! — вскрикивает, когда я прикусываю ее в шею.

Я не могу ответить ей. У меня нет сил сказать хоть что-то. Все мои усилия сейчас в члене.

Я впервые за очень долгое время ощущаю свою мужскую силу и не могу остановиться.

Но чувствую приближение и немного замедляюсь.

— Нет! — хмурится Настя. — Еще!

Ничего себе! Улыбаюсь. И опять ускоряюсь. Она права. Это же не последний раз. Только разминка.

Не знаю, откуда берутся силы, но последние толчки оказываются настолько сильными, что даже сквозь стоны и хлюпанье легко различим треск кровати.

— Да, Рус! Да! — кричит Настя и кончает.

Чувствую на спине дрожь ее ног и под собой подергивание бедер.

Поднимаю лицо и смотрю на опухшие губы и закатанные глаза.

Замираю, позволяя ей стиснуть меня внутри. Сжимаю зубы от предвкушения. И опять возобновляю толчки. Уже не такие сильные.

Настя часто и тяжело дышит.

Я делаю еще несколько движений в ней и вытаскиваю член. Направляю его рукой Насте на живот и вот уже белые капли стекают по бокам вниз. Кончаю на нее. Она приподнимается на локтях и внимательно смотрит.

Потом проводит пальцем, собирая на него сперму, и обхватывает палец губами.

Как завороженный, наблюдаю за тем, как она облизывает свой палец в моей сперме.

— Скучала по твоему вкусу, дядя Рустам, — говорит Настя, хитро улыбаясь.

Член опять дергается.

Понимаю, что еще долго не смогу остановиться. Но пока надо сделать то, о чем я думал все дни, пока лежал в больнице.

Опять наваливаюсь на нее и она с готовностью раздвигает ноги. Но нет. Хотя член уже ищет любимую дырочку.

— Насть, — беру ее лицо в руки и внимательно смотрю в глаза.

Вижу в них тревогу. Она тоже понимает, что сейчас происходит что-то важное.

Закрывает глаза.

— Посмотри на меня, — немного трясу ее. — Посмотри.

Опять этот взгляд.

— Я давно должен был сказать тебе.

Сам не знаю, почему оттягиваю этот момент. Говорю что-то лишнее. Хватит.

— Я люблю тебя, Настя, — наконец, решаюсь. — Слышишь? Люблю!

Настя перестает моргать. Смотрит на меня, застыв.

— Рус…

— Подожди, — останавливаю я ее. — Я люблю тебя, девочка моя. Моя самая сладкая. Самая маленькая. Только моя. Настенька.

Целую ее лицо быстрыми поцелуями. Лоб. Нос. Щеки. Глаза. Ощущая на губах солоноватый вкус. Из Настиных глаз текут слезы. Молчаливые слезы.

— Не плачь, девочка моя, не плачь. Больше никто не причинит тебе зла. Никто. Маленькая моя.

Наконец, дохожу до ее рта. И впиваюсь в него. Как будто набираюсь сил. Она лечит меня. Собою.