Я тебе запрещаю

После того, как он сказал, что мы едем к моей бабушке, я пыталась выведать у него еще хоть что-нибудь об отце, но Рустам резко прекратил этот разговор и даже закрылся в кабинете.

И эту ночь я впервые провела одна. И почувствовала как будто ломку. Мне не хватало его объятий. И вообще его присутствия рядом. И от этого мне становилось страшно. Раньше со мной такого не было.

В субботу утром Рустам входит в спальню уже в костюме. Бросает на меня быстрый взгляд и говорит, глядя в окно:

— Нам пора ехать. Собирайся. Я жду тебя внизу.

И передо мной опять стоит прежний Рустам. Холодный. Злой. Надменный. Без теплоты в глазах. Что я сделала не так?

— Рустам, — обращаюсь к нему, — почему ты такой?

— Какой? — поворачивается он ко мне и пристально смотрит.

— Не знаю, — я сажусь на кровати и натягиваю на себя одеяло. Сейчас мне хочется укрыться от всего происходящего. Спрятаться.

Рустам подходит ко мне и проводит рукой по волосам.

— Не придумывай, Настя.

Поднимаю на него взгляд. Пытаюсь прочитать в его глазах ответ. Найти причину. Но он отводит взгляд в сторону.

— Собирайся. Нехорошо опаздывать. Нас ждут, — говорит уже мягче, отпускает меня и выходит из комнаты.

В дом моей бабушки мы едем молча. Повод располагает. И потом я ужасно волнуюсь. Заметив это, Рустам берет мою руку и кладет ее себе на ногу.

— Настя, все будет хорошо, — слабо улыбается. — Мария Эдуардовна хорошая женщина. И она очень любила твоего отца. Значит, не может к тебе плохо относиться.

— А кто еще там будет? — интересуюсь я.

— Бывшая жена Миши с сыном, еще несколько родственников. Не бойся. Я же с тобой.

Обнимает меня за плечи и прижимает к себе.

Мы подъезжаем к красивому ухоженному дому. Рустам помогает мне выйти из машины.

Нас встречает худая высокая женщина с очень строгим лицом.

— Здравствуйте, Мария Эдуардовна, — Рустам чуть приобнимает ее. — Как самочувствие?

— Спасибо, Рустам. Держусь, — и ее взгляд сразу же устремляется на меня.

— Это Анастасия, — говорит Рустам.

Воцаряется тишина. Я стою и не знаю, что делать или говорить дальше.

— Ну, здравствуй, Настя, — наконец, произносит женщина и протягивает мне руку. — Я Мария Эдуардовна. Мать Мишеньки. Твоего отца.

Я протягиваю ей руку в ответ и чувствую, как тонкие холодные пальцы сжимают меня.

— Проходите, — говорит она и мы с Рустамом идем за ней в дом.

В большой комнате приспущены шторы. Полумрак. В центре накрыт стол и за ним уже сидят люди. Стоит нам войти, все их взоры устремляются на меня. И я понимаю, что многие из них ждали моего прихода.

А мне хочется спрятаться куда-нибудь. Хотя бы за спину Рустама. И я инстинктивно поддаюсь назад. Но Рустам удерживает меня за руку. Показывает на стул, куда можно сесть и садится рядом.

Дальше идет поминальный обед. Я уже была на таком однажды. Когда поминала маму. На девять дней. На другие даты денег не хватило. Да и тот обед был гораздо скромнее сегодняшнего.

Я задумываюсь, что мне нет и двадцати лет, а я уже побывала на поминальных обедах по обоим родителям. И слезы сами подступают. Чувствую, что сейчас разревусь, и понимаю, что это будет неправильно за этим сдержанным, таким строгим и холодным столом.

— Мне надо в туалет, — шепчу Рустаму.

— Там, по коридору направо, — отвечает он. — Все в порядке?

Киваю.

— Простите, — встаю с места и выхожу из комнаты.

Закрываю за собой дверь и просто стою у стены. Накатывает сразу все: и стресс от нового знакомства, и тяжесть воспоминаний, и ощущение, что большинство за столом не рады меня видеть.

Решаю пока не возвращаться туда. Иду по коридору и вижу открытую дверь. Решаю спрятаться там. Это оказывается кухня.

Захожу и прислоняюсь к холодильнику. Его дверца приятно холодит кожу, даже через одежду. Закрываю глаза и меня немного отпускает.


Но тут я слышу шорох. Открываю глаза — никого. Но шорох повторяется. Иду на звук. За шкафом на коленках сидит мальчик лет десяти и шелестит оберткой от шоколадки. Он сразу же вскидывает на меня взгляд и прячем шоколадку за спину. Поднимается на ноги и теперь уже грозно смотрит на меня.

— Привет, — говорю я с улыбкой. Я люблю детей.

Он внимательно осматривает меня и только потом произносит:

— Привет.

— Что ты тут делаешь?

— Не твое дело, — бурчит он.

— Ты прав, — соглашаюсь. — Если хочешь, я уйду.

— Постой, — вдруг произносит он и хитро смотрит на меня. — А эта не ты та сука, которая решила забрать мои деньги?

Впадаю в ступор. И даже не знаю, от чего больше: от того, что меня обвинили в желании украсть, или что маленький мальчик назвал меня сукой.

— Вообще, меня Настя зовут, — отвечаю, придя немного в себя. — А тебя?

— Я Данил, — все еще ухмыляясь, отвечает он.

— Что там у тебя, Данил? — киваю ему за спину.

— Вот, — показывает шоколадку.

— Угостишь?

Он пожимает плечами и протягивает мне упаковку. Отламываю кусок и кладу в рот.

— Ммммм, вкусно. Спасибо, — говорю с улыбкой.

— Только маме не говори, — шепчет Данил и оглядывается на дверь. — Она говорит, что я толстый и мне нельзя есть больше сладкое.

Это признание сбивает меня с толку. Мне хочется сказать ему, что он совсем не толстый, но ведь маму надо слушаться. Поэтому просто отвечаю:

— Хорошо. Это секрет. Но ты тоже не говори, что я его ела.

— Почему? А тебе кто запрещает? Тоже мама? — тут же с любопытством спрашивает он.

— Нет, — отвечаю уклончиво. — Но, поверь, мне тоже есть кому запрещать.

— Эх, — тяжело вздыхает он. — А я думал у взрослых все по-другому.

— Нет, Данил, все также. Ну, ладно, я пойду. Видишь, ты можешь сидеть тут и есть шоколадку, а мне надо идти. Вот так получается.

Он опять тяжело вздыхает. Глажу его по голове и оставляю одного с шоколадкой.

Возвращаюсь в комнату. Там уже идет неспешная беседа и на меня обращают внимания гораздо меньше.

Обед подходит к концу и гости постепенно расходятся.

— Данил, иди сюда! — слышу голос той самой женщины, которая обвинила меня в том, что я была подстилкой ее бывшего мужа.

Оборачиваюсь. Точно. Она. И мальчик бежит к ней. Сын?

— Маргарита, пусть Данил на выходных останется у меня? — говорит Мария Эдуардовна.

— Хорошо, — отвечает женщина. — Только не давайте ему сладкое! Ему нельзя.

— Я помню, Маргарита. Не стоит каждый раз напоминать мне об этом. Я пока в своем уме.

Женщина недовольно поджимает губы. Наклоняется к мальчику и говорит ему строгим тоном:

— Так, Данил, веди себя хорошо. И помни, о чем мы договаривались. Да?

Данил кивает.

— Ну, хорошо. Тогда до свидания, Мария Эдуардовна, — обращается Маргарита только к хозяйке дома. — Я в воскресенье заеду вечером.

— Хорошо, Маргарита.

Они сухо прощаются, не обнимаясь, и Маргарита уходит, напоследок бросив на меня насмешливый взгляд.

К нам подходит Рустам.