Я оставляю выбор за собой

Настя отрицательно качнула головой:

– Один раз с презервативом, а один раз вроде нет, но он в меня не кончал… боже…

– А все остальные разы? – Ксения смотрела на нее как на сумасшедшую. – Ты что, школьница?

– Я… я… – Настя разревелась, тушь потекла по ее щекам, – у меня голову от него снесло напрочь, я… я…

– Ну это понятно, – пробормотала Ксения, – прекрати рыдать, а то сейчас мама услышит и припрется, и еще придется ей объяснять, почему ты рыдаешь в три ручья. Еще же ничего не известно, может быть, просто задержка?

– У кого задержка? – Ирина Михайловна занесла на балкон тарелку с пирожными. – У тебя, Ксюшенька?

Но потом она взглянула на зареванную Настю и осеклась:

– Настя? Но как же так, ведь ты-то не замужем…

Настя вытерла слезы, Ксения неловко замолчала, Ирина Михайловна плотно закрыла за собой дверь и села напротив Насти:

– Ты беременная?

– У меня задержка неделя, и я не знаю. – Настя от ужаса и стыда не могла даже плакать.

– Кто он? Ты нас с ним познакомишь до свадьбы? – Наивная Ирина Михайловна была уверена, что и ее вторая дочь выйдет замуж, правда, по залету, и это ее слегка расстраивало.

– Мы с ним расстались, – прошептала Настя.

– Но почему? – выдохнула пораженная Ирина Михайловна.

– Он козел…

– Кто он? – у матери даже охрип голос. – Козел? И как ты собираешься растить ребенка одна?

– Я… я… я… может, еще не беременная. – Настю прижали в угол, она чувствовала себя как лиса в капкане.

– Но если ты беременная, то никаких абортов! – зло отчеканила мать. – В нашей семье никогда не было убийц.

Ксения непроизвольно вздрогнула, но все-таки смогла взять себя в руки:

– Мааам, да, может, еще рано говорить такие вещи. Я пойду в аптеку, сейчас принесу тест, все и узнаем.

– Иди, – холодно ответила Ирина Михайловна, – но ты, Анастасия, знай, если ты окажешься беременной, то родишь и вырастишь этого ребенка достойным человеком! Уж если ты смогла его нагулять без мужа, то имей хотя бы мужество его вырастить человеком. Мы с отцом, конечно, тебе будем помогать, но ты меня безумно расстроила…

Настя сидела, не шелохнувшись, она боялась пошевелиться и изо всех сил прислушивалась к собственному организму, быть может, сейчас у нее потянет низ живота и начнутся месячные?

Ксения ушла в аптеку за тестом, Ирина Михайловна вышла с балкона в комнату и что-то сказала отцу. Насте только оставалось надеяться, что она не открыла ему всю правду.

Ксюша вернулась очень быстро, она заглянула на балкон и протянула Насте пакет:

– Там три теста, все разные, иди и писай на каждый.

Настя послушно их взяла и ушла в ванную.

Там, сидя на белоснежном унитазе, который ее мать, отличная жена и великолепная хозяйка, отдраила до сверкающей чистоты, она думала, что же ей делать дальше. Если сейчас окажется, что она беременная, то рожать она точно не будет, становиться матерью-одиночкой точно в ее планы не входило, тем более что на фоне ее замужней и успешной сестры она и так выглядела полной неудачницей.

Аборт? Ирония судьбы, двойняшки сделают аборт в одно и то же время, вот, правда, о маленькой тайне Ксении никто, кроме нее, не знает и не узнает, а ее секрет уже стал достоянием всей ее семьи. О том, что мать все рано или поздно расскажет отцу, Настя даже и не сомневалась.

Прошло пять минут, Настя закрыла глаза и взяла первый попавшийся тест: две полоски. Второй и третий тест тоже показали, что она была беременна.

– Этого просто не может быть! – Настя сползла вниз по голубому кафелю и расплакалась.

Когда мать и сестра открыли двери в ванную, Настя сидела на полу и горько рыдала.

Ирина Михайловна подняла дочь и увела в комнату, где их уже ждал перепуганный и бледный от волнения отец.

– Ну что? – спросил Владимир Николаевич в пустоту.

– Беременная, – зло ответила Ирина Михайловна, она усадила плачущую Настю в кресло, а Ксения принесла ей стакан с водой.

Сестра тоже выглядела перепуганной, но Настя-то понимала, чего именно так боится Ксюха, она переживала, что Настя может раскрыть родителям ее маленькую тайну.

– Будешь рожать! – Владимир Николаевич ударил кулаком по столу. – Конечно, если бы забеременела Ксения, это была бы радость, все-таки она замужем. Но раз так все получилось, значит, наш первый внук будет от тебя. Кто этот подлец, что тебя обрюхатил?

Настя поморщилась, «обрюхатил», она что, кошка?


– Они расстались, – поспешила ответить за сестру Ксения.

– Вот я найду его и завяжу ему яйца в узел, – разорялся отец, хотя все прекрасно знали, что Владимир Николаевич никогда и никому ничего в узел не завяжет.

– Не надо, папа, – шмыгнула носом Настя.

– Завтра мы пойдем с тобой к моему гинекологу, – Ирина Михайловна демонстративно капала себе в стакан с водой валериану, – да, доченька, ну ты и выдала… Ну что же делать, ребенок – это твой крест. Дал бог зайку, даст и лужайку, мы с отцом поможем, но ты больше не должна вести себя столь безответственно!

– Я не хочу рожать! – Настя залилась слезами, а Ксения еще больше побледнела, со стороны могло показаться, что она страшно переживает за сестру.

– Даже и не произноси такие слова вслух! – Владимир Николаевич был в бешенстве. – В нашем роду никогда не было детоубийц, и ты такой не станешь! Или ты мне больше не дочь! Ничего, вырастим ребенка, сделаем из него человека!

Настя подняла заплаканное лицо и перехватила испуганный взгляд Ксении:

– Папа! Ты это, заканчивай давай! Всякое в жизни бывает, чего сразу уж, ты мне не дочь!

– А что может оправдать аборт? Вот что? Ты бы никогда на такое не пошла, разве я не прав?

Настя закрыла лицо руками и молчала, вот сейчас самое время Ксении во всем и признаться, чтобы Настя не выглядела в глазах родителей таким чудовищем. Но сестра, конечно, промолчала.

– Ладно, ну вот такое у нас горе, – Ирина Михайловна густо пахла валерианкой, – но мы приличные люди, соседи нас поймут, мы сохраним жизнь этому ребенку, и хватит уже! Хорошо, что ты успела хотя бы устроиться на работу, декретные хоть будут. Мы, конечно, с отцом тебе поможем, но нельзя же совсем садиться на нашу шею.

Настя продолжала молчать, она вообще с трудом понимала, что сейчас происходит, и этот разговор казался ей страшным сном.

– Я, пожалуй, пойду, – Ксения начала собираться домой. – Пока, папа, пока, мама. Мама, завтра набери мне, как вернетесь от врача. Мне на работу рано, завтра переговоры и вообще день… насыщенный.

– Конечно, доченька, мы тебе наберем! – Ирина Михайловна встала из кресла, чтобы проводить Ксению.

– Пока, дорогая, – Владимир Николаевич был страшно расстроен, – хорошо, что хоть ты у нас нормальная… эхх… – Он махнул рукой и ушел к себе в комнату.

Настя с трудом встала на ноги и тоже ушла к себе, там она без сил повалилась на кровать.

«И как же мне жить дальше?» – Настя меньше всего на свете хотела рожать этого ребенка. Ей всего двадцать два года, она не замужем, и если сейчас родит, то всю жизнь будет зависеть от родителей и слушать их причитания и упреки. Они вряд ли дадут ей выйти замуж (кому нужен чужой ребенок? Сама родила, сама и воспитывай), да и вообще, если она сейчас родит, то жизнь ее закончится, так и не начавшись.

О том, чтобы позвонить Андрею и все ему рассказать, не было и мысли, после того, как он с ней поступил, она его и видеть-то не хотела, а не то, чтобы сообщать ему такую радостную новость.

«Я буду делать аборт!», – решила Настя и, если ради этого ей придется поругаться с родителями и съехать из этой квартиры, то она так и сделает. В конце-то концов у нее есть СВОЯ квартира, в которой пока живут Ксения и Вадим, но если и дальше так пойдет дело, то им придется снимать себе другое жилье. Тем более что Ксения теперь зарабатывает сто тысяч в месяц…





Глава 6




Эта гинеколог, Чернова Татьяна Олеговна, Насте сразу не понравилась. Такая наглая, хабалистая бабища, с короткими черными волосами и наглой усмешкой на тонких губах. В белом халате и в перчатках она выглядела как мясник, а не как доктор, но мать от нее почему-то была без ума.

– Вот ведь горе-то какое, Татьяна Олеговна, – причитала мать, пока Настя, запутавшись в трусах, пыталась раздеться за ширмой. – Одну дочь накануне замуж-то выдали, все по-людски, по-человечески, думала, все теперь в семье правильно и хорошо, так вот Настя в подоле принесла.

Она так и сказала: «принесла в подоле», и Настя не поверила своим ушам, ее адекватная и современная мама превратилась в какую-то средневековую старуху.

– Ну, бывает, Ирина Михайловна, – гинеколог Чернова хохотнула, – скажите спасибо, что ей не тринадцать лет, у меня вон на учете по беременности тринадцатилетняя деваха стоит, вот ее мать мне жалко. А вы чего, ваша-то уже здоровая кобылица, сама воспитает или вы аборт решили делать?

– Татьяна Олеговна, – мать всплеснула руками, – да что вы такое говорите! Мы же приличная семья, у нас сроду в родне детоубийц не было! Конечно, мы будем рожать, а я, что уж теперь делать, буду помогать ей на старости лет.

Настя стиснула зубы: «Аборт, только аборт, иначе этот скулеж будет ее сопровождать всю оставшуюся жизнь». Родители ей, конечно, помогут, но потом до конца жизни будут ее упрекать в испорченной старости, хотя им еще и пятидесяти лет нет. Какая, к черту, старость?

– Готовы? – полная Татьяна Олеговна зашла за ширму. – Забирайтесь на кресло, попу ближе ко мне и расслабьтесь.

Настя села в гинекологическое кресло, ее буквально трясло от волнения.

Бабища что-то очень больно вставила ей между ног, да так больно, что Настя невольно вскрикнула.

– Терпи, эка неженка! – хохотнула Чернова, орудуя у нее между ног. – Ишь ты, какая слабая, как рожать-то собираемся?

Настя молчала, гинеколог взяла все необходимые анализы и отпустила ее одеваться.

– Срок небольшой, всего пять недель, я думаю, – сообщила она Ирине Михайловне. – Сейчас я выпишу направление на сдачу крови, а вы посидите в коридоре, пока анализы не будут готовы, потом я вас вызову.

Настя оделась, и они с Ириной Михайловной вышли из кабинета.

– Мама, – Настя наконец-то собралась с духом, – я не хочу этого ребенка и рожать его не стану.