Я иду искать

Дверь распахнулась, когда я только ещё тянулась к звонку. Неужели Ру следила за мной из окна, завешенного жутким одеялом, и нервничала не меньше, чем я? Я надеялась на это, хотя не могла представить Ру нервной. Равнодушная, как кошка, она вышла на улицу, неплотно закрыла за собой дверь. На ней был очередной чёрный спортивный костюм из лайкры, подчёркивавший каждую линию холёного тела. Мой наряд вызвал у неё недоумение.

— Что это, спасательный жилет? — спросила она, оглядев меня с ног до головы.

— Куртка, — сказала я, хотя это была не куртка, а скорее её двоюродный брат — лёгкая, мешковатая вещь, доходившая до середины бедра. Я поняла, что её рабочая униформа — спортивные костюмы: узкие, плотно прилегающие лосины и топ, который мне служил бюстгальтером, а ей футболкой. Я понадеялась, что она не станет вновь трогать меня руками. Она покрутила пальцем в воздухе, и я медленно повернулась, чувствуя себя её отражением в кривом зеркале — приземистым, толстым, широкобёдрым.

— Хорошо. Хорошая работа. Теперь дай-ка сюда эту гадость, — сказала она, протягивая руки за курткой.

— Может, мы уже зайдём? — спросила я. Мне не нравилось, что мы стоим в одном, по правде сказать, нижнем белье на фоне азалий. Через два дома жила Шар, и что она могла бы подумать, если бы вышла и увидела, как я на крыльце играю в стриптизёрш с женщиной, которую она так ненавидела?

— Давай сюда, — повторила Ру, и я дала ей куртку. Она порылась в подкладке, проверила карманы. Я ждала, нервничая в ожидании соседей. Ру, не обращая на меня внимания, выудила мобильник, убедилась, что он отключён.

— Ну теперь-то можно войти? — я оглянулась по сторонам, скрестила руки на груди. Ру вернула мне куртку.

— Ты не хочешь, чтобы Кенга увидела нас вдвоём, — сказала она. — Верно?

Да. И это тоже.

Я накинула куртку, убрала выключенный телефон в карман.

— В книжном клубе ты старалась, чтоб она заревновала.

Её голос сделался певучим.

— Эми и Ру Шар развели, вместе с Филлипом стало их три… Она очень примитивная, твоя маленькая подруга. Девушки из захолустья, они такие. Отстаивают свою территорию.

Я сузила глаза. Кого вместе с Филлипом стало три? Изменника? Она имеет в виду Тейт? Я обещала себе непременно дознаться, в самом ли деле у них роман, и под боком оказалась Ру, профи по части чужих секретов. Ей-то уж точно всё известно. Вот достойная тема для разговора.

Ещё меня поразила её манера говорить со мной. Как будто мы с ней — одно дело, а Шарлотта — совершенно другое.

— Лука сидит в своей норе. Можем за спиной у Шар смотаться в дешёвый мотель — ну, в смысле, кофейню.

Я ничего на это не ответила.

— А Лука знает, чем ты зарабатываешь на жизнь? — я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно официальнее.

Она помолчала, смерила меня взглядом, прежде чем спросить:

— Эми, ты пришла играть?

Тогда я это заметила. Она в самом деле нервничала, пока ждала меня. Она нервничала и теперь, и это меня радовало. Я изо всех сил постаралась не показывать своей радости. Она искренне не понимала, в каком направлении я поведу разговор.

Я решила не отвечать напрямую.

— Это не игра, Ру. Это моя жизнь.

Она скрестила пальцы, улыбка превратилась в оскал.

— Вся наша жизнь — игра. Задавать вопросы, чтобы использовать мою работу против меня — игра. Думаешь, ты можешь угрожать мне тем, что всё расскажешь Луке. Ну, попробуй.

Чувствуя, как пылают щёки, я вскинула подбородок, посмотрела ей в глаза.

— Может, я просто хочу выяснить, осталось ли у тебя немного стыда.

Она наклонила голову, взгляд стал острым и ясным, как у птицы, увидевшей что-то блестящее.

— Нет. И не надо, — ответила она. Подошла ближе, но уже явно не пытаясь ни запугать, ни соблазнить. Почти доверяя. Мне показалось, что сейчас она скажет правду.

— Люди порой совершают ужасные поступки, Эми. Они должны за них платить. Иногда их вынуждаю я, в этом и состоит справедливость. Я как Робин, мать его, Гуд. Почему Лука не должен об этом знать? Он — мой счастливый талисман, — она криво, однобоко ухмыльнулась. — Но он не знает, что ты — мой клиент. Я подумала, тебе так будет лучше, раз он дружит с твоей падчерицей.

Я сжала губы.

— Да, конечно.

Я не хотела, чтобы Лука видел во мне кого-то, кроме милой Чумачехи своей подруги. Я поймала себя на том, что сквозь азалии смотрю на крыльцо Шарлотты. Ничего не могла поделать.

Ру вздохнула и сменила гнев на милость.

— Пойдём на заднее крыльцо. Там забор надежнее.

Я вслед за ней вошла в дом. Глаза не сразу привыкли к темноте. День был солнечный, сентябрьский, но из-за низких потолков и серого одеяла на окне в комнате было ужасно темно. На других окнах не было ни занавесок, ни штор, но деревья и высокий забор почти не пропускали света.

Лука, в пижамных штанах, футболке и огромных наушниках, сидел на диване. Его длинные тёмные волосы были всё ещё взлохмачены спросонья. Склонившись над чайным столиком, он лихорадочно стучал по клавиатуре блестящего чёрного ноутбука. Солдатик на экране бежал по причудливой местности, стреляя в громадных насекомых кошмарного вида. Типичный подросток. Мать вышла на крыльцо на три минуты, а он уже забросил математику или историю ради виртуальных убийств. Заметив мать, он поднял глаза, и солдатик тут же погиб.


— Блин! — закричал он. Я подумала, он разозлился, что его застукали за игрой в учебные часы, но он возмущённо добавил: — Из-за тебя меня убили!

— Ну прости, — сказала Ру. Лука спустил наушники на шею, оглядел нас.

— Здрасьте, миссис Уэй. Ну как оно?

Я моргнула, смутившись. Тут же вмешалась Ру:

— В следующем месяце пока не будет курсов для новичков, — сказала она, и это было в самом деле так. Должно быть, она посмотрела на сайте. Лука сник, но она тут же добавила: — Эми будет учить тебя индивидуально. Никого ждать не надо.

— Правда? — изумился Лука. У меня был тот же вопрос. Она что, серьёзно? Это было даже для неё слишком самонадеянно. Как будто мои время и опыт идут в комплекте с бабушкиными деньгами, и всё это к её услугам. Но Лука смотрел на меня глазами лабрадора. Я ничего не могла с собой поделать — мне нравился этот парень, особенно с тех пор, как отбросил свой мачизм и стал вести себя как нормальный ребёнок. — А когда мы начнём?

Я натянуто улыбнулась.

— Мы сейчас это обсудим.

— Мы идём на заднее крыльцо, — заявила Ру и, проходя мимо, ещё больше взъерошила ему волосы.

— Так что можешь заняться уроками, — наставительно, сама того не желая, добавила я. Он рассмеялся, откинув назад голову, и опять включил игру.

— Займётся, — сказала Ру, — не переживай.

Помолчав, добавила, как будто это пришло ей в голову только теперь:

— А где твой малыш?

— За ним приглядывает Лиза Фентон, — сказала я.

Шар просить я не стала. Мне и так было стыдно, что я в прошлый раз наврала ей про головную боль. Брать его с собой тоже не хотелось — в его присутствии я становилась мягче, и к тому же мне не хотелось, чтобы Ру вновь отрабатывала на нём свои техники. Была и ещё одна причина: я планировала поездку сразу после того, как договорюсь с Ру. В Вэйверли-Плейс. В свой старый дом. На тот самый перекрёсток. Я не могла везти туда Оливера. Там всё пропиталось той давней историей.

— Принесу нам водички, — сказала Ру и скрылась в кухне, оставив меня наедине с Лукой, с головой погружённым в игру. Я не двигалась с места, глазами изучала комнату, пытаясь понять, что принадлежит лично Ру, а что взято напрокат.

Я явственно видела вещи, подобранные на её вкус — такие дорогие, что в буквальном смысле сверкали. Ослепительный розовый пеньюар из чистого шёлка, висевший на спинке дивана. Ноутбук Луки. Очень большой, сияющий новизной, с логотипом на крышке в виде красного дракона. Пользовалась ли им Ру? Если бы меня оставили наедине с ним на десять минут…

— Угощайся, — сказала Ру за спиной, и я вздрогнула.

Я не слышала шагов её босых ног. Она принесла две изогнутые стеклянные бутылки, в которых искрилась вода с каким-то французским названием. Никогда такого не слышала. Никогда не смогла бы выговорить. Она решила провести эту встречу как официальное мероприятие. Мне не хотелось, прихлёбывая освежающий напиток, обсуждать с этой женщиной план по ограблению меня с таким видом, будто мы решили организовать распродажу выпечки. Но всё же я взяла воду, натянула улыбку.

Несколько минут назад она назвала себя Робином Гудом. У меня возникло чувство, что я впервые оказалась лицом к лицу с настоящей Ру. Не с каким-то персонажем, которого она изображает, чтобы сбить меня с толка. С истинной Ру. Я хотела узнать её получше. Если я собиралась бороться с ней, это было просто необходимо. Я прошла вслед за ней на маленькое крытое крыльцо.

Ру села на скамейку. Она была из комплекта дешёвой садовой мебели, пластмассовой, с имитацией под дерево. Украшали её облезлые подушки с выцветшим тропическим узором. Я осталась стоять, сжимая в руке закупоренную бутылку. Ру сказала:

— Это наш последний разговор. После этого переведешь мне деньги.

— Ты всё ещё боишься, что я записываю? — до меня дошло, что она может записывать и этот разговор, и надо было подумать об этом заранее. Думать, как она — как преступница — было для меня в новинку, приходилось быстро учиться. В этой охоте я не собиралась брать на себя роль лисы, оставив ей всех собак, лошадей и оружие. Я натянуто улыбнулась ей. — А если так и есть? Может быть, ФБРовцы уже направили на тебя свои микрофоны.

Она отмахнулась.

— Я тебя умоляю. Федералы ничего не успеют за такой короткий срок. Тем более местная деревенщина. Я знаю, чем они тут пользуются, а ты это с собой не взяла. В таких штанах не поместится. Думаю, ты пришла окончательно утвердить нашу сделку, и я рада. Это лучший выбор. Как для тебя, так и для меня.

— Для меня? — спросила я, и в моём голосе зазвучало возмущение, как я ни старалась его скрыть.

Она серьёзно кивнула, и это тоже было искренне. Ру не играла. Говорила со мной, как с равной.

— Я видела твою историю операций, Эми. Половину счёта ты потратила, чтобы откупиться от этого чмошника, которого посадила в тюрьму. Но тебе это не помогло, верно? — она посмотрела мне прямо в глаза, заговорила убеждённо: — Люди думают, будто могут купить отпущение всех грехов, заплатив немного лишних денег. Нет, так это не работает. Тебе придётся заплатить самой Вселенной.

Я сузила глаза.

— Ты не Вселенная.

— Меня послала тебе Вселенная, — тотчас парировала она, и мне показалось — это самое искреннее, что я от неё слышала. Она открутила крышку бутылки.

Вот как она оценивала себя? Но ведь она понятия не имела, как я себя чувствовала и что делала, пытаясь заплатить за свой поступок. Она несла бред, я ей так и сказала.

— Я выплатила ипотеку Тига, потому что была перед ним в долгу. А перед тобой — нет.

— Ничего подобного. Ты заплатила ему, чтобы успокоить себя. К тому же сделала это анонимно, самым подходящим для тебя способом, — сказала она, и в её словах ощущалась печаль. Как будто ей было меня жаль, но она не могла поступить со мной иначе. Сделав глоток, она поставила бутылку на место. — Ты рада, что выплатила его ипотеку. Это облегчило твои страдания. Но то, что предлагаю я, тебя не радует. Тебе это кажется нелогичным и несправедливым. Но именно такой расплаты требует Вселенная.

— А как Вселенная поступит с тобой? — не могла не спросить я. Она рассмеялась, и стена между нами рухнула.

— Давай не будем уходить от темы.

— Ну уж нет, я не такая послушная, — сказала я. Мне нравилось давить на неё, заставлять показывать истинное лицо. — Мне правда интересно знать: как, по-твоему, Вселенная поступит с тобой за то зло, которое ты прямо сейчас причиняешь мне?

Улыбка сползла с её лица, она серьёзно посмотрела на меня. Потом сказала: