Я хочу твою шкуру, дракон! или Заберите свой дар!

— О чем ты жалеешь? — спросила я.

— О том, что испортили такой момент. О прошлом сожалеть глупо, не находишь? — сдвинув хмуро брови, Ашшур искал ответы на свои вопросы в моих глазах.

— О прошлом? — невесело усмехнулась я.

— О прошлом, — твердо сказал дракон.

— Ты был сразу со всеми тремя? — поинтересовалась я.

Дракон зарычал, глаза заполыхали пожаром, и он выплюнул в сторону сгусток пламени. Схватил меня в охапку и поднялся со мной в вышину неба. Ветер засвистел в ушах. Мы к ночному светилу, что ли, собрались?

— Не бойся, я тебя поймаю, — шепнул мне дракон на ухо и… отпустил.

— А-а-а-а-а-а-а-а…

Я визжала так, что даже сама оглохла, и все звуки исчезли из зоны слышимости. Но мне было не до звуков. Я летела к земле на огромной скорости, раскинутые ноги и руки совсем не помогали затормозить, и ругала на чем свет стоит дракона. Чудовище-дураконище, вот он кто!

Тут я была поймана в крепкие объятия. И почувствовала, что дракон трясется. Но не от испуга за меня, как можно было бы логично подумать! Нет! Этот зараза трясся от смеха. Он! Смеется! Надо мной! Убью!

Дракон снова подкинул меня в воздух. И поймал визжащую. И так подкидывал и ловил, пока я не стала получать от этого удовольствие, и уже сама, давясь от хохота, не попросила пощады.

— Все, отпустило? — дыхнул он мне в самое ухо, пощекотав все мои оголенные и натянутые до предела нервы.

— Что это было? — поинтересовалась я, но мирно, меня действительно отпустило.

— Это доверие, моя Феечка, — дыхнул опять обжигающим мои внутренности теплом дракон.

И от того, каким тоном он произнес «моя Феечка», внутри заполыхало так, словно ко мне внутрь перебралось пламя дракона. Но это же не заразно, правда ведь? Откуда тогда такой костер, полыхающий у меня внутри и перемещающийся от груди вниз и обратно?

— Куда мы летим? — пискнула я, потому что мы уже перенеслись за границы города.

— Туда, где нам никто не помещает, — как-то многозначительно сказал дракон и чмокнул меня в затылок, отчего по мне опять прокатились жгучие волны раскаленной лавы.

— А-ах, — выдохнула я и зажмурилась.

Дракон стиснул меня еще крепче, так, что мы почти слились в одно целое. Завибрировал громко, требовательно и нетерпеливо, я бы даже сказала.

Когда мы приземлились на красивой поляне, цветущей ночными цветами аморалиса, названного так за сладкий пряный запах, вызывающий легкое возбуждение, у озера, поблескивавшего гладью под светом ночного светила, я уже сама была в нетерпении. Даже не разжала руки, сцепленные вокруг шеи Ашшура, когда мы встали на землю. Я уже сама желала этого поцелуя, хотела почувствовать его раздвоенный язык. Как он пройдется по моему…

Ашшур, ощутил мое желание, рвано выдохнул, смял меня своими ручищами, крепко прижимая, и наклонился, чтобы поцеловать…

— Ашшур? — сладкий юный голосок сначала был удивленным и тут же стал радостным: — Ашшур! Наконец-то! Ты вернулся ко мне. Как я скучала!

Ашшур застонал и ткнулся мне в лоб своим. Я посмотрела в сторону озера, откуда раздался нежный голосок. К нам спешила вышедшая из воды водяница, младшая сестра океанидов, обитающая в водах рек и озер.

В отличие от океанидов, принимавших «сухопутный» вид в любое время, водяницы могли становиться людьми только по ночам. Зато все они были прекрасны лицом и имели чарующий в прямом смысле слова голос.

Эта водяница имела нежные девичьи, почти кукольные, черты лица, длинные белые, как свет ночного светила, волосы, которые окутывали… ее нагое тело.

«Ма-ама…» — крякнула я, когда голая девица, тряся своими прелестями, понеслась в нашу сторону. То есть неслась-то она на дракона, но он все еще крепко прижимал к себе меня.

Девице-водянице это не понравилось. Она встала перед нами и недоуменно уставилась на дракона.

— Ашшур, зачем ты привел ее с собой? — махнула водяница в мою сторону. — Она третьей будет? — И бросила на меня оценивающий взгляд больших влажных серых глаз.

— Я… забыл про тебя… Селеста? — попытался вспомнить ее имя дракон, понуро глядя на испортившую очередной романтичный момент девицу.

— Нерестианариль, — обиженно надула губки водяница.

Я сняла руки дракона со своей талии. Он расстроенно посмотрел на меня.

— Ты полстолицы поимел? Нет, Трамарис, конечно, предупреждал, что ты ходок, но чтобы так… не только столицу, но и пригород охватил. Есть кто-нибудь, тобой не тронутый, Ашшур? — едко поинтересовалась я.

И почему-то мне послышался за спиной такой знакомый смешок. Но за спиной у меня никого не было.



Ашшур



Ашшур услышал тихий знакомый смешок богини и разозлился. Наблюдает, значит? Смеется?

— Нерестина, ты бы не могла нас оставить? Я не к тебе пришел, я привел Досифею на озеро. — Ашшуру еле удавалось скрывать свое раздражение.


— Но, Ашшур… — надула губки хорошенькая водяница, чьи прелести смогли увлечь его когда-то.

Тогда, когда у него еще не было пары. До того как в жизни появилась Досифея. Которая сейчас отстранилась от него и всем видом показывала свою отчужденность. Да тхэр все побери! Дракон был готов сжечь сейчас к тхэрам всю поляну.

— Просто. Уйди. Сейчас. Пожалуйста. И. Забудь. Обо мне, — процедил дракон.

Водяница обиженно ушла, дракон услышал плеск воды. Посмотрел на Досифею, которая избегала его взгляда.

— Досифея, посмотри на меня, пожалуйста.

Она подняла на него полные горечи глаза. И Ашшур готов был на все, чтобы стереть горечь и разочарование, которые она чувствовала, но, к сожалению, он сам был виновником этого.

— Я не могу изменить прошлое, Фей, — попробовал он достучаться до нее. — А если бы мог, то изменил бы, только чтобы ты сейчас не расстраивалась.

Он говорил правду. Прошлое перестало его волновать с недавних пор, как и другие женщины. Весь свет, весь мир заполнила одна. И сейчас в ее глазах что-то вспыхнуло искрой, но снова потухло. И от этого дракону захотелось завыть, хотя он не был волком. Но и улетать в горы или сжигать все пламенем тоже не выход. Бессилие сложная штука. Ашшур никогда еще не чувствовал себя бессильным, даже когда его лишили магии и выгнали из Драконьей Гряды. Тогда он был зол и знал, что все вернет. А сейчас ему вдруг стало на миг страшно. А что, если никогда… Ашшур даже не смог до конца произнести эту мысль в уме. Нет, нет, он не должен так думать. И о себе не должен думать. А о ней, о Фейке и ее счастье.

— Мы можем жить только в настоящем и строить будущее. Такое, какое хотим сами, — сделал он еще одну попытку, хотя и понимал, что все тщетно.

— Отнеси меня в общежитие, Ашшур. Я хочу домой, — попросила Фея, отведя глаза.

И он отнес. Скрипя зубами, утихомиривая свое пламя, нежно держа ее в руках, потому что она уже не обнимала его, как еще десять минут назад, поставил перед входом в общежитие.

— Две недели ты будешь обучаться индивидуально со своими кураторами, — сообщил он ей. — Выспись, и завтра в полдень жду тебя на выходе. Мы улетим в уединенное место постигать дьен. Перед ужином будут занятия с Рагнаром.

Досифея кивнула, не поднимая головы. Ашшур хотел дотронуться до ее лица, погладить. Даже не поцеловать, на это он не решится еще долго. Но какая-то сила сдержала его. Не думай о себе, сказал внутренний голос, и он ему подчинился.

— До встречи, — бросил он и поднялся в воздух.

Направился сразу в храм богини и встал перед ее статуей.

— Смешно тебе? Развлекаешься?..

Статуя ожила только в районе головы. Лицо стало подвижным, как живое, все остальное осталось мраморным.

— А ты думал, будет легко? — усмехнулась она.

Нет, он так не думал. Но самоуверенная надежда, что все сбудется само собой, распространяла свои щупальца, не обращая внимания ни на какие доводы разума.

— Это твоих рук дело? — поинтересовался он.

— О нет, Ашшур, это твоих, кхм-кхм, рук, кхм, дело. Я, что ли, заставляла тебя спать сразу с тремя подчиненными демоницами или очаровываться сладкоголосой водяницой? Все есть результат твоих действий. Не моих. Ты же у нас самостоятельный, ты забыл?

— Издеваешься? — зарычал Ашшур.

— Еще нет. А вот сейчас, да — как там Фейка сказала? Ты полстолицы поимел? Остался ли кто тобой не тронутый? — И богиня захохотала.

И совсем не полстолицы, обиделся Ашшур. Подумаешь, десятка три. Ну ладно, больше. Пять или шесть. Ну, может, еще чуточку больше. На столько же. Но ведь это за те несколько лет, что он тут. Разве это много для огненного, пламенного и страстного дракона?

— Кстати, Ашшур, забыла тебе сказать… — Богиня обратила внимание дракона на себя. — Вам с Фейкой нельзя целоваться. Иначе она все вспомнит и наша сделка отменится.

Тхэр, тхэр, тхэр… что?

— Забыла или решила развлечься? Поменяла правила, — спросил угрюмо Ашшур.

— Ну ладно, правила поменялись, да, — согласилась богиня.

— Ты всегда была милосердной и не отличалась жестокостью, — упрекнул Ашшур.

— Это не жестокость, Ашшур, — серьезно вздохнула богиня. Тон ее изменился, и дракон понял, что богиня больше не намерена шутить, а он опять не понимает всевышней воли.

— Тогда для чего? — также серьезно спросил он.

— Вы, мужчины, часто обволакиваете нас, женщин, ласками и поцелуями так, что мы теряем голову. Заслужи любовь и доверие Фейки без этого. И вас ждет крепкий и счастливый брак.

Лицо богини застыло, превратившись в мраморную маску. Богиня сказала все, что хотела, и исчезла.



Дрейк смотрел на раздраженного дракона, который был погружен в себя вот уже несколько долгих минут с того момента, как ворвался в кабинет и плюхнулся на стул.

— И? Может, скажешь что-нибудь? Или ты ко мне помолчать пришел? Что ж, давай помолчим.

Ашшур очнулся.