Я - гнев

Загонщик снова засмеялся. Он смеялся долго и натужно, и Мейсон знал, что таким образом загонщик хочет его расколоть. Но он не собирался что-то выдавать этому подонку. Он сохранит хладнокровие и ничего не расскажет. Жизнь Ариес и всех остальных зависела от этого.

— Как там Синичка?

Мейсон подпрыгнул на стуле. Мужчина наклонился вперед, пристально глядя на Мейсона своими карими глазами.

— Мы все про вас знаем, мистер Дауэлл, — сказал Леон. — И про твою маму, и про твоих друзей. Мама ведь умерла в автокатастрофе, так? Жаль, жаль, но, пожалуй, это была наилучшая смерть из возможных. И ты счастливо избежал взрыва школы. И да, мы знаем все про Синичку, которая сейчас лежит в могиле возле Хоупа. Она умерла от диабета, так? От нас ничего не скрыть.

У Мейсона сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он чувствовал, как на виске бьется жилка. Все мысли о том, что надо сохранять спокойствие, мигом улетучились.

— Как? — наконец выдавил он.

Мужчина улыбнулся:

— Разве не очевидно? Мы читаем твои мысли. Ловим их по ночам, как радиоволны.

Нет. Это было невозможно. Мейсон давно сделал выбор. Эти твари не могли проникнуть ему в голову. Иначе получалось, что он один из них. А он был не таким.

Он не мог быть загонщиком.

Он бы об этом уже давно узнал. Так ведь?

Мейсон осознал, что отчаянно пытается изгнать из головы все мысли об Ариес и остальных ребятах. Если уж загонщики залезли ему в мозг, им придется попыхтеть.

Леон встал и аккуратно придвинул стул к столу. Подошел к Мейсону и встал прямо позади него. Положил ему руки на плечи и сжал пальцы.

— Она была особенной девушкой, правда? — Пальцы впивались все глубже, пережимая нервы. Руки и шею пронзила острая боль. — Уверен, ты сделал все, что мог, чтобы ее спасти. Какая жалость! Мы знали, что будут происходить случайные смерти вроде этой. Было невозможно все проконтролировать. Но это небольшая цена за великое будущее человечества. За мир, где будут править сильные, а слабых не станет. Нет ничего гуманного в том, чтобы продлевать жизни людей, которые ослабляют генофонд.

Синичкин диабет. Плохие гены. Мейсон закрыл глаза и попытался не слушать.

— Ты должен понимать, что мы не хотим терять тех, в ком видим потенциал. Особенно если они способны повлиять на кого-то вроде тебя. Мне жаль, что она не осталась в живых. Даже со своими порчеными генами она была бы нам полезна. Нам нужны новые члены команды. Люди вроде тебя, которые смогут что-то предложить новому миру.

— Она бы ни за что не стала вам помогать.

Леон прервал безумный сеанс массажа.

— Ты удивишься, узнав, на что способны люди при должной мотивации.

— И что же вы мне хотите предложить? — спросил Мейсон, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Мне ничего не нужно. Вы не можете дать мне ничего такого, что заставило бы меня присоединиться к вашей… команде.

Леон наклонился к самому уху Мейсона:

— Именно это я и хотел услышать. Ты правда думаешь, будто я жду, что ты добровольно на это согласишься? О нет. Это было бы слишком просто.

Он замолчал. Мейсон чувствовал у себя на щеке его горячее дыхание.

— Это меня разочаровало бы. Я жду от тебя большего. И дождусь.

Мейсон дернулся вперед, но Леон сжал пальцы и притянул его назад. Если бы у него были свободны руки!.. Тогда у него был бы шанс хотя бы врезать этому типу.

— Отпусти меня, — прорычал Мейсон.

— Я еще не закончил, — возразил Леон.

Он снова скрутил Мейсона. Тот закусил губу, чтобы не закричать от боли. Казалось, будто Леон сейчас вырвет ему руки.

— У тебя внутри тьма, парень, — сказал Леон. — От этого никуда не деться. Она сочится из твоих пор. Забавно то, что мы не знаем, чья это тьма.

— Врешь, — процедил Мейсон сквозь сжатые зубы.

— Неужели? Ты что, отрицаешь свою темную натуру? Не надо лгать. Я же умею читать мысли. В твоей ненависти — огромный потенциал. Так или иначе, у нас полно времени, чтобы с этим разобраться. Ты никуда отсюда не уйдешь. И еще нам предстоит поговорить о твоих друзьях. Больше всего меня интересует девушка по имени Ариес. Ты мне все про нее расскажешь.

Мейсон постарался ничем не выдать своего волнения.

— Я не знаю никого по имени Ариес.

— Ой, ну прекрати, самому-то не стыдно? — Леон наклонился к Мейсону. — Мы можем играть в эти игры сколько угодно, но ты все равно проиграешь. Теперь это наш мир. Привыкай. Чтобы проникнуться его величием, достаточно посмотреть в окно. Ни тебе, ни твоим милым друзьям не под силу ничего изменить. Ты будешь нам подчиняться и не жаловаться. Да, конечно, ты станешь сопротивляться. Но это продлится недолго. Поверь, мы умеем переубеждать.

— Ну так попробуйте.

— Мы уже начали. — Леон сжал его виски. Немного подождал. Затем сдвинул пальцы, так, что они оказались в паре сантиметров от глаз Мейсона. — Мне стоит лишь слегка надавить. Даже не нужно прикладывать силу. Сколько ты продержишься, прежде чем глаза у тебя лопнут, словно воздушные шарики?

Мейсон затаил дыхание и приготовился к боли. Он не должен кричать. Как бы они его ни пытали, он не сделает им такого подарка. По крайней мере, он надеялся, что ему хватит сил.


Вдруг Леон отпустил Мейсона, усмехнулся, отошел в сторону и открыл дверь. Другой загонщик что-то ему протянул. Леон неспешно вернулся к Мейсону.

— Это, друг мой, датчик, — сказал загонщик, показав ему небольшое устройство. — Крепится на лодыжку. Замечательная штучка. Она будет докладывать нам обо всех твоих перемещениях. — Леон нагнулся и сдернул с Мейсона ботинок и носок.

Мейсону стоило огромных усилий не пнуть Леона в лицо. В дверях стоял другой загонщик, и по нему было видно: он будет только рад, если Мейсон сейчас что-нибудь выкинет.

— Ты не сможешь его сломать, — сказал Леон. — И снять не сможешь. И если попытаешься сбежать, мы будем знать, где тебя искать. Мы пойдем следом и заберем тебя — и всех, с кем ты вступишь в контакт. Видишь? Вот какая ты важная птица.

На лодыжке у Мейсона защелкнулся тяжелый браслет.

— Вот так. Надеюсь, ты попробуешь сбежать. Тогда ты существенно облегчишь нам задачу. — Леон встал и поправил галстук. — За тобой придут и отведут тебя во двор. Тебе скажут, что делать. Надеюсь, ты последуешь приказам. — Он отошел к двери и помедлил на пороге. — Признаться, я разочарован. Я ожидал от тебя большего.

На этот раз улыбнулся Мейсон:

— Ну извини.

— Я удивлен, что ты так и не догадался, — сказал загонщик. — Но ты умный парень. Думаю, рано или поздно ты поймешь.

— Что пойму? — Руки так и жгло, и Мейсон попытался усесться по-другому, чтобы унять боль.

— Спроси своего друга, Даниэля. Он все про это знает.

За Леоном закрылась дверь, и Мейсон остался наедине со своей болью.



Через некоторое время с него сняли наручники и бесцеремонно вытолкали во двор.

Просторный двор, примыкающий к казино, располагался на том месте, где когда-то была открытая театральная сцена Дворца наций. Теперь тут была просто куча мусора, окруженная все тем же забором с колючей проволокой. Как в настоящей тюрьме, по углам стояли кое-как склепанные вышки, на которых дежурили загонщики с автоматами.

Сцена стояла немного в стороне. Когда-то здесь играли разные группы. Теперь сцену покрывали осколки прожекторов и покореженные куски металла.

Несколько недель назад Мейсон с Ариес ходили в армейский магазин на Гастингс-стрит, рассчитывая найти там необходимые вещи. Однако поиски не увенчались успехом. Все шкафы по какой-то загадочной причине оказались пустыми. Теперь Мейсон знал по какой. Все было здесь. Десятки палаток и тентов закрывали людей от дождя, который в Ванкувере был самой привычной погодой. Несколько огромных зонтиков раскинулись над грязными пластиковыми стульями — здесь были общие зоны. Чуть поодаль располагались биотуалеты и бассейны. В углу была аккуратно развешана выстиранная одежда. Здесь была даже палатка с красным крестом, намалеванным поверх брезента.

Повсюду были пленные. Они грели руки, скорчившись у маленьких костерков. Сидели на холодном бетонном полу, притулившись возле входа в палатку. Посреди лагеря Мейсон увидел нескольких женщин в окружении детей — тем было около десяти лет. Дети не бегали, не играли — они угрюмо сидели в углу и смотрели друг на друга. Они даже плакать не осмеливались.

В ловушку попалось невероятно много людей — по впечатлениям Мейсона, около двух сотен. Все выглядели донельзя измотанными. Люди сидели на грязных стульях или на земле и тихо разговаривали, то и дело метая взгляды в сторону вооруженных загонщиков. Некоторые, как заметил Мейсон, косились и на него. Но никто с ним не заговаривал.

Мейсон не знал, что делать. Он стоял там, куда его привели, и не понимал, куда идти. Он сделал несколько шагов и остановился. Может, надо подождать, пока кто-нибудь подойдет и заговорит с ним? Должен же быть у этих людей какой-то лидер. Он сказал бы Мейсону, куда ему податься, и нашел бы для него палатку.

Наконец Мейсон решился подойти к ближайшей группке. Несколько мужчин расположились вокруг костра у сцены, вполголоса переговариваясь. У некоторых все тело покрывали синяки — черные и желтые. Иные перевязали руки грязными окровавленными тряпками. У человека, что сидел ближе всего к Мейсону, судя по всему, в нескольких местах были сломаны пальцы. Глаз у него заплыл, а на щеке был огромный струп. Но стоило Мейсону подойти поближе, люди разбежались в разные стороны, не глядя на него.

— Они тебе не доверяют.

— А? — Мейсон посмотрел на человека, появившегося словно ниоткуда. Это был мускулистый мужчина под сорок, в бейсболке и в синей ветровке, какие любят носить велосипедисты.

— Все эти люди, — сказал мужчина. Вид у него был дружелюбный. Он слегка улыбнулся Мейсону. — Они не знают, чего от тебя ждать, — равно как и от того парня, с кем ты пришел. Слухи здесь распространяются очень быстро. Они слышали, что с вами связана какая-то темная история, а это никогда до добра не доводит.

— Что еще за история?

Мужчина пожал плечами:

— Я не любитель сплетен и стараюсь к ним не прислушиваться. Будь моя воля, я бы вообще их запретил. Но вот что я скажу: народ не уверен, на чьей вы стороне — ты и твой друг. Кто-то сказал, что ты убил какую-то девушку. Конечно, некоторые загонщики утверждают, что ты и их убивал. Никто не знает, кому верить. Загонщики не раз засылали сюда шпионов. Люди уже тронулись умом. Не знают, кому можно доверять.

— Я не загонщик. И не убивал никаких девушек. — Это прозвучало не так убедительно, как он надеялся. — И Даниэль тоже. — Мейсон быстро огляделся: — Он здесь?

Мужчина покачал головой:

— Не-а. Все еще сидит внутри. Но если тебя вытащили, то, уверен, вскоре доберутся и до него.

— А зачем они это делают? Зачем держат людей в клетках?

— На некоторых надо надавить. Там, внутри, есть женщина-невролог. Несколько недель назад она пыталась перелезть через ограду. Обычно за такое убивают, но доктора — слишком ценный ресурс. Другая девушка — компьютерный гений или что-то вроде того. Закончила институт, когда ей было всего шестнадцать. Работала на правительство. Еще им попался парень, который работал в энергетической компании. Они хотят заставить его все починить.

— А почему они уверены, что те люди не лгут?

— Загонщики умеют развязывать языки, — сказал мужчина. — На вранье здесь далеко не уедешь. Загонщики всегда узнают правду.

— Значит, тех людей посадили в клетки, потому что они отказывались сотрудничать?

— Не только. Некоторые попросту слишком ценные, чтобы держать их снаружи. Конечно, вокруг этого рождаются сплетни. Большинство из тех, кто попадает в казино, наружу уже не выходит. Так что народ не может взять в толк, кто ты такой.

— И что же мне делать?

— Держаться потише. Не привлекать к себе внимания. — Мужчина кивком указал на ближайшую вышку. У ее подножия расхаживали двое загонщиков с автоматами. — Особенно их внимания. Им лучше не попадаться на глаза.