Я еду домой!
Часть 11 из 16 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Когда мы были уже рядом с каталкой, убитый санитар зашевелился и рывком сел, ворочая головой и оглядывая новый для него мир мутными мертвыми глазами. Интересно, что он видит теперь, с той стороны? Идиотская мысль, и почему пришла в такой момент?
Увидев поднимающегося мертвеца, бегущая за мной девушка завизжала. Все произошло так неожиданно, что я даже остановиться не успел. К тому же подошвы заскользили по размазанной на полированном граните свежей крови, от которой в воздухе висел тяжелый металлический запах. Если бы попытался остановиться, то свалился прямо на этого новоявленного зомби. И я сделал то, что мог единственно совершить в этой ситуации, – с ходу, изо всех сил, что было дури пнул его подъемом ступни под подбородок. Удар вышел не хуже, чем у футбольного вратаря, выбивающего мяч на половину поля противника. Я сам взвыл от боли в сухожилиях, но при этом услышал явственный треск сломавшегося позвоночника. Мертвяка даже подбросило немного, опрокинув назад.
Не знаю, может ли такое его убить, сомневаюсь. Поэтому времени терять я не стал, а, схватившись за измазанный в крови край каталки, рывком поставил ее на колеса, направив в сторону желанной двери.
– Держись за мной! – снова заорал я и, налегая изо всех сил, начал разгонять каталку перед собой.
Жаль, что недостаточно тяжелая… Хотелось бы куда тяжелее – чтобы как каток! Чтобы плющила всех, кто попадется.
Первой на пути попалась уже давно, судя по виду, умершая женщина в консервативном сером костюме в тонкую полоску. Каталка, разогнавшаяся до такой скорости, что я едва за ней успевал, просто отшибла ее в сторону с такой силой, что та заскользила на спине, отлетев под ближайшие ряды диванчиков. От нее остался в воздухе стойкий запах мертвечины, от которого меня прямо на бегу чуть не стошнило, едва успел сдержать рвотный позыв.
Следующим был омерзительного вида мертвяк в черных шортах и белой рубашке, с почти начисто объеденным лицом. Одна нога у него тоже сохранилась не полностью, и поврежденный сустав неустойчиво подгибался. Я успел это заметить и чуть изменить направление движения своего громоздкого оружия.
Удар получился по касательной, нога подогнулась, как я и рассчитывал, и зомби упал лицом на каменный пол, попытавшись, впрочем, схватить бледной грязной рукой за щиколотку бегущую следом девушку. Та заорала в ужасе, перепрыгнула через руку, но не отстала и не свернула. А я несся впереди как локомотив.
Серьезно помешать мне могли двое, как раз крутившиеся возле служебной двери. Невысокий мексиканец, убитый совсем недавно – даже кровь не запеклась на разорванной шее, – одетый в комбинезон компании по ремонту кондиционеров, и молодой пухлый мужик, на которого напали сзади и успели объесть с него весь затылок, часть плеча, а заодно и стащить набок скальп с окровавленного черепа.
В мексиканца моя каталка врезалась с ходу. Получилось неплохо, даже руки на рукоятках «высушило» вибрацией. Он отлетел, ударился о стену и свалился. А вот второй, с перекошенным скальпом, успел вцепиться в каталку руками, и, когда я потянул ее на себя, он пошел следом. Так мы не договаривались!
– Открывай! – закричал я девушке.
Та суетилась возле замка, зажав карточку в дрожащей руке и с перепугу не попадая ею в щель считывателя.
– Не суетись, спокойно! Я их к тебе не подпущу! – прокричал я, сам перескочил через каталку и изо всех сил толкнул ногой мертвяка, не ожидавшего такого маневра.
Ботинок просто утонул в жирном животе, нормального человека от такого удара пополам бы сложило, а этот лишь сделал несколько шагов назад, даже не собираясь падать и не изменив выражения мертвого лица. Тем временем к нам направились все остальные мертвяки, ошивавшиеся в этом конце зала. Лишь трое первых, жирная тетка и монтеры, целеустремленно направились к паникующей и застрявшей в проходе толпе.
Оттолкнув мертвяка, я вновь завладел каталкой и опять ухватился за рукоятки. И когда зомби снова пошел в нашу сторону, я с маху толкнул его этой вертлявой каркасной конструкцией. На этот раз он упал навзничь, но поднялся мексиканец-кондиционерщик, а слева подходили разложившаяся женщина в сером костюме и сильно хромающий тип в черной форме непонятного назначения.
Я резко развернул носилки, ударил ими разложившуюся, которая снова не успела среагировать и свалилась, от нее осталось пятно какой-то слизи на белом пластиковом покрытии каталки. Затем описал носилками полукруг, так что резиновая обивка их колес запищала по гранитному полу, и вновь сбил с ног мексиканца.
– Ну же? – уже не выдержав, заорал я девчонке.
Да сколько можно возить карточкой по щели и набирать четыре цифры кода? Нас же сейчас здесь в клочки порвут, а еще через пять минут мы сами будем тут за всеми гоняться. Да быстрее же, овца!
Электронный замок победно пиликнул, щелкнула задвижка, причем этот звук раздался у меня в сознании так громко, словно сам Господь Всеблагой щелкнул чем-то там на небесах персонально для меня.
– Готово!
Правой рукой я оттолкнул от себя каталку в направлении противников, выигрывая лишнюю пару секунд, левой схватил за недавно еще белый воротник блузки девицу, бросившуюся было в дверь «поперек батьки», и сам заскочил туда первым, таща упирающуюся спутницу за собой. Но даже в таком унизительном положении она все же блеснула – успела захлопнуть дверь, обезопасив нас от нападения с тыла.
– Стоять! – раздался чей-то истеричный голос.
Я обернулся налево. За столом, расположившимся за детекторной рамкой, стоял охранник совершенно детского вида, больше пятнадцати и не дашь, и целился в нас из пистолета. Впрочем, детским у него было только лицо – круглое, с маленьким ртом, маленькими же близко посаженными глазками и оттопыренными круглыми ушами, делавшими его похожим на шарж. А вот все остальное было большим и хорошо раскормленным. Эдакий порося-переросток. Зато этот порося достаточно сноровисто держал в руках пистолет, который был направлен на нас. Круглое лицо под черной бейсбольной кепкой было потным, язык часто облизывал губы, в глазах буквально полыхал пожар паники. Такой ведь и пальнуть может.
Порося и я одновременно вздрогнули, когда что-то тяжелое врезалось в дверь, в которую мы только что забежали.
– Тим! Прекрати дурака валять! – вдруг решительно направилась к поросю девчонка. – Не узнал?
Тот опять вздрогнул, лицо его попыталось выразить какую-то мысль, но не выразило, и он, наведя пистолет уже на нее, резво отскочил в сторону, оказавшись вполне в зоне досягаемости. Идиот, он же даже в нее способен сейчас выстрелить! Но через секунду его пистолет повернулся ему в грудь, еще через одну он переселился ко мне в руку, а сам порося с грохотом рухнул спиной на свой стол, сдвинув его и заставив скрежетать стальными ножками по каменному полу. А затем я направил пистолет ему в нос – круглую розовую картофелину на белом конопатом лице – и спросил:
– Будешь вести себя хорошо?
Никогда не учите все боевые искусства на свете, если для вас это, конечно, не смысл жизни. Отработайте с десяток достаточно разнообразных приемов, но отработайте так, чтобы ваше тело исполняло их без всякого участия мозгов. Что я и сделал в свое время, а потом понемногу продолжал поддерживать «телесное знание», а в результате вышло так, что вот эта самая «беретта» направлена в нос ее бывшему обладателю.
– Будешь вести себя хорошо? – повторил я и слегка пнул в пухлый бок обалдевшего охранника, исключительно чтобы разговор завязать.
– Буду, – часто закивал тот.
Девушка-мексиканка, к ее чести будь сказано, панику не поднимала и отбивать охранника не бросалась. У нее и мексиканский акцент еще заметен, так что американская законопослушность не должна было до конца укорениться.
– Ты почему тут прячешься? – сдерживая злобу, спросил я его. – Там же паника, надо людей выпускать, у тебя здесь выход запасной, а ты закрылся, свинья резиновая. Ты же охрана!
Я еще раз его пнул, уже сильнее, но тот ничего не ответил – лишь начал часто мотать головой, то ли отрицая все на свете, то ли полагая, что я начну его сейчас убивать, и заранее против этого протестуя.
– Где еще оружие? – проникновенно спросил я его, приблизив зрачок дула прямо к его переносице, давая возможность рассмотреть внутренность ствола и представить, как оттуда вылетит пуля и вынесет его мозги через развалившийся затылок фонтаном бурого дерьма.
Я уже хорошо изучил здешние службы безопасности. Если у них есть караулка, то пистолетами на поясе они никогда не ограничиваются – обязательно что-то еще есть в резерве. Тем более что часть их людей в зоне безопасности вынуждена ходить без оружия. А значит, их оружие где-то хранится, причем где-то здесь.
– Там… – снова облизав сильно потеющую верхнюю губу, указал он на шкаф у дальней стены.
Мог бы и сам заметить: это же не сейф. В стеклянном шкафу стволами вверх стояли два помповых ружья с пистолетными рукоятками и телескопическими прикладами, на каждом из которых висело по дополнительному патронташу на пять патронов. Я увидел на ресивере клеймо «Моссберг» – это уже неплохо. У меня и в Москве «моссберг» имеется, только этот с виду покруче, совсем тактический. Я достал один из дробовиков, проверил наличие патронов в магазине – полон. Очень мило с их стороны. Проверил второй дробовик – такой же эффект.
– Встать на колени, пятки скрестить, руки за голову, – скомандовал я «поросе».
Тот не стал медлить с выполнением команды, и через несколько секунд я стал обладателем его нейлонового тактического пояса – с четырьмя запасными магазинами к пистолету, рацией в чехле и наручниками. Вот это очень по-американски – носить сразу несколько запасных магазинов. Джефф, что склады охраняет, носит с собой целых шесть, он мне сам показывал. Очень, очень хорошая привычка.
Наручники пригодились сразу: я приковал ими пленного к тяжелому письменному столу, пропустив его руки под стальной нижней перекладиной. Удачно получилось – из-под стола торчала только откормленная задница в серых форменных брюках. Так и сиди.
– Ты стрелять умеешь? – спросил я у девчонки, разглядывающей поврежденную руку.
– Немного. Брат научил, – кивнула она.
Ей было явно больно, пальцы посинели и распухли, но она держалась, лишь покусывала губы. И как она стрелять будет? С другой стороны, даже со сломанными пальцами лучше быть человеком вооруженным, нежели безоружным.
– Держи, – сказал я, протягивая ей второй дробовик и загоняя патрон в патронник. – Жди меня здесь, наведи ствол в дверь. Никому не открывай до тех пор, пока не убедишься, что это я. Понятно?
– Как убеждаться?
– А я вот так постучу в дверь…
Я выстучал костяшками пальцев на поверхности стола бессмертный ритм «Спартак – чемпион!».
– Запомнила? Если придет кто-то живой и при власти – сдавай оружие, если не придет – храни его как свою бессмертную душу. Понятно?
Она молча кивнула. А я наконец снял со спины рюкзак, а с рюкзака мотоциклетную куртку, быстро натянув ее на себя. Выловил из карманов перчатки, прикрыл руки. Нормально – они с эластичными вставками, сидят как хирургические. Рюкзак просто бросил на стол, не отказав себе в удовольствии слегка пнуть в зад охранника под ним. А затем направился к двери, прижав приклад к плечу и наведя дробовик на дверь. К счастью моему, двери открывались большой поперечной перекладиной – стоило лишь толкнуть ее от себя, – такое на случай пожара делается. В общем, я просто толкнул перекладину ногой.
Перед проемом никого не было, каталка, перевернутая набок, валялась метрах в десяти. Я быстро выглянул налево, прикрываясь самой дверью – до ближайшего мертвяка, идущего от меня, метров десять, и в мою сторону он не смотрит. Я быстро выскочил в зал, рывком захлопнул за собой дверь, обернулся. Мексиканец в комбинезоне стоял у стены и смотрел на меня. Похоже, он не понял, откуда я взялся, – до того меня закрывала распахнутая дверь, а додумать я ему не дал. «Моссберг» лягнулся, эхо со звоном метнулось по залу, мозги мертвяка разлетелись по всей белой стене, а тело мешком завалилось в сторону. Вот так… прямо как на стрельбище, на занятиях по «практическому дробовику». Хорошо, что я не ленился…
Я оглянулся назад, перезаряжая и не опуская оружия. Ни один из уходящих мертвяков не обратил никакого внимания на выстрел. Зато с обратной стороны еще один оставался – непонятный мужик в гавайской рубашке, бледный, почти не поврежденный, скорее похожий на наркомана, чем на мертвяка. Он решительно и довольно быстро шел прямо на меня, поэтому застрелить его труда не составило. Все, пусто с этой стороны, главное – выход из зала.
А люди все же в основном выбрались. На полу в лужах крови лежало несколько тел, но вся толпа, ломившаяся до этого на выход, сумела вырваться через узкий проход. Я добил три патрона в магазин из патронташа в прикладе и решительно пошел следом за мертвяками. Правда, с каждым шагом по мере приближения к воротам моя решительность начинала испаряться. Мертвяки жрали. Согнувшись над лежащими на полу трупами, они, помогая себе руками, зубами рвали куски мяса с мертвых тел. Кровь растеклась во все стороны – казалось, что весь пол был покрыт свежим алым лаком. В ней возились ползающие на четвереньках зомби, и еще несколько спешили в том направлении. Я почувствовал, что содержимое моего желудка вновь метнулось к горлу, но усилием воли сдержался и затолкал все обратно.
Тот охранник, что был в зале, лежал там же. Наверное, в отличие от трусливого коллеги помогал людям до последнего.
Я почти нагнал мертвяка с сорванным скальпом и выстрелил ему в затылок с пары шагов. Его бросило лицом вперед на гранит, как куклу, набитую тряпками. Затем пришли очередь разложившейся женщины в сером костюме. Затем я застрелил толстуху в шортах и с тремя подбородками, которая топталась над трупом, тоже подойдя к ней сзади. Затем негра, который пожалел девочку с мертвой собачкой. Затем – трех лежащих, которые еще не ожили. Последний патрон с дробью я всадил в голову, начисто развалив ее, мужику, на которого первого напал мой недавний собеседник из Атланты – той, что в Джорджии.
Отступив назад, закинул опустевшее ружье на плечо, вытащил из кобуры пистолет. В воздухе висел стойкий запах пороха, перебивший даже запах крови и внутренностей. На меня не обращали внимания – наверное, у мертвяков, как и у акул, бывает жор. Изобилие пищи приводит к тому, что они ничего не замечают вокруг себя.
Я неторопливо прицелился и застрелил еще одного гобблера – того самого охранника, который начал подниматься, – пуля проломила ему череп над ухом. А затем донеслись выстрелы из дверного проема. Стреляли из винтовки, даже из нескольких винтовок. И я решил, что моя миссия выполнена, потому что у меня были совсем другие планы на оба дробовика и пистолет, наверняка отличные от планов оставшихся в живых охранников. Просто так взять и отдать? А вот черта пухлого!
Я повернулся и побежал. Замолотил условным сигналом в дверь, которая открылась мгновенно. Заскочил внутрь, захлопнул ее за собой, огляделся: на полу лежала одноразовая ручка, которую я поднял и засунул в отверстие блокиратора замка двери. Теперь с той стороны даже с ключ-картой к нам не войдешь.
– Пошли! – скомандовал я девушке.
Она молча встала со стола, на котором сидела, и пошла следом. Я присел у двери, прислушался – из зала регистрации слышались выстрелы, крики, но уже не панические, а больше похожие на команды.
– Куда выходит дверь?
– В большой зал, но она скрыта колонной. Оттуда можно зайти в служебный мужской туалет, – сказала девчонка.
– А там что? – не понял я.
– Окна, – исчерпывающе ответила она. – На стоянку служебных машин.
Она подняла в здоровой руке целую связку ключей и мелодично ими побренчала. Кажется, делиться трофеями с бывшими их владельцами девушка тоже не собирается. Ну и правильно, в общем, ее несколько минут назад чуть не съели в силу ее полной безоружности. Зачем опять все отматывать к этому состоянию? Лучше уж прибарахлиться.
– Давай веди теперь ты, – передал я ей командование.
Она аккуратно приоткрыла дверь, выглянула, затем махнула рукой и быстро перебежала к двери с изображением классических мужского и женского силуэтов. Я тоже выглянул наружу, огляделся. Точно, колонна, а за ней еще и газетный киоск, и «вендинг-машинз» целый ряд – тех, что всякие сникерсы и колу продают.
В зале было несколько десятков людей, но все сосредоточились возле проходов за стойками регистрации – там разыгрывались главные события. Там выпускали людей, там толпились солдаты, там слышались крики, и оттуда время от времени раздавались одиночные выстрелы. Ближе всех были как раз двое охранников аэропорта в серо-черной униформе, но стояли они к нам спиной. Не до нас им было – в эту сторону никто не глядел.
Я тихо зашел в туалет, свернул в дверь с «мужчиной» – и оказался в чистом и белом, как операционная, помещении, залитом ярким светом из двух окон с матовым армированным стеклом.
– Видишь? – указала на окна девушка. – Прямо на стоянку, и там еще кусты. Помоги открыть.
С ружьем в руках и со сломанными пальцами действовать ей было и впрямь сложно. К тому же ручки были высоковато – даже я с трудом дотянулся. Заскрежетал давно не используемый запор, и окно приоткрылось.
Я вскарабкался коленями на подоконник, выглянул сперва налево, но обнаружил там лишь серую стену какого-то ангара. Высунулся дальше, чуть не вывалившись наружу, и посмотрел направо. Вижу «маринз» и полицию, но далеко. И там же толпа гражданских, крик, визг. И вдоль стены высажены кусты акации, которые нас отлично прикроют. Свалить – никаких проблем.
Я обернулся к девушке, протянул руку. Опершись на нее, она довольно ловко выпрыгнула наружу, а через минуту мы уже сидели меж двух грузовых фургонов «Шеви Экспресс» с логотипами аэропорта на боку. А девушка читала бирки на ключах.
– Ну что? – поторопил я ее.
– Этот! – Она подняла одну из связок и опять потрясла ею в воздухе. Затем показала на фургон слева: – Этот! Ты веди.
Ну, с этим все понятно. Я обежал вокруг и уселся за руль, на высокое, очень мягкое сиденье, завел мотор, глухо зарокотавший. Девушка уселась справа.
Увидев поднимающегося мертвеца, бегущая за мной девушка завизжала. Все произошло так неожиданно, что я даже остановиться не успел. К тому же подошвы заскользили по размазанной на полированном граните свежей крови, от которой в воздухе висел тяжелый металлический запах. Если бы попытался остановиться, то свалился прямо на этого новоявленного зомби. И я сделал то, что мог единственно совершить в этой ситуации, – с ходу, изо всех сил, что было дури пнул его подъемом ступни под подбородок. Удар вышел не хуже, чем у футбольного вратаря, выбивающего мяч на половину поля противника. Я сам взвыл от боли в сухожилиях, но при этом услышал явственный треск сломавшегося позвоночника. Мертвяка даже подбросило немного, опрокинув назад.
Не знаю, может ли такое его убить, сомневаюсь. Поэтому времени терять я не стал, а, схватившись за измазанный в крови край каталки, рывком поставил ее на колеса, направив в сторону желанной двери.
– Держись за мной! – снова заорал я и, налегая изо всех сил, начал разгонять каталку перед собой.
Жаль, что недостаточно тяжелая… Хотелось бы куда тяжелее – чтобы как каток! Чтобы плющила всех, кто попадется.
Первой на пути попалась уже давно, судя по виду, умершая женщина в консервативном сером костюме в тонкую полоску. Каталка, разогнавшаяся до такой скорости, что я едва за ней успевал, просто отшибла ее в сторону с такой силой, что та заскользила на спине, отлетев под ближайшие ряды диванчиков. От нее остался в воздухе стойкий запах мертвечины, от которого меня прямо на бегу чуть не стошнило, едва успел сдержать рвотный позыв.
Следующим был омерзительного вида мертвяк в черных шортах и белой рубашке, с почти начисто объеденным лицом. Одна нога у него тоже сохранилась не полностью, и поврежденный сустав неустойчиво подгибался. Я успел это заметить и чуть изменить направление движения своего громоздкого оружия.
Удар получился по касательной, нога подогнулась, как я и рассчитывал, и зомби упал лицом на каменный пол, попытавшись, впрочем, схватить бледной грязной рукой за щиколотку бегущую следом девушку. Та заорала в ужасе, перепрыгнула через руку, но не отстала и не свернула. А я несся впереди как локомотив.
Серьезно помешать мне могли двое, как раз крутившиеся возле служебной двери. Невысокий мексиканец, убитый совсем недавно – даже кровь не запеклась на разорванной шее, – одетый в комбинезон компании по ремонту кондиционеров, и молодой пухлый мужик, на которого напали сзади и успели объесть с него весь затылок, часть плеча, а заодно и стащить набок скальп с окровавленного черепа.
В мексиканца моя каталка врезалась с ходу. Получилось неплохо, даже руки на рукоятках «высушило» вибрацией. Он отлетел, ударился о стену и свалился. А вот второй, с перекошенным скальпом, успел вцепиться в каталку руками, и, когда я потянул ее на себя, он пошел следом. Так мы не договаривались!
– Открывай! – закричал я девушке.
Та суетилась возле замка, зажав карточку в дрожащей руке и с перепугу не попадая ею в щель считывателя.
– Не суетись, спокойно! Я их к тебе не подпущу! – прокричал я, сам перескочил через каталку и изо всех сил толкнул ногой мертвяка, не ожидавшего такого маневра.
Ботинок просто утонул в жирном животе, нормального человека от такого удара пополам бы сложило, а этот лишь сделал несколько шагов назад, даже не собираясь падать и не изменив выражения мертвого лица. Тем временем к нам направились все остальные мертвяки, ошивавшиеся в этом конце зала. Лишь трое первых, жирная тетка и монтеры, целеустремленно направились к паникующей и застрявшей в проходе толпе.
Оттолкнув мертвяка, я вновь завладел каталкой и опять ухватился за рукоятки. И когда зомби снова пошел в нашу сторону, я с маху толкнул его этой вертлявой каркасной конструкцией. На этот раз он упал навзничь, но поднялся мексиканец-кондиционерщик, а слева подходили разложившаяся женщина в сером костюме и сильно хромающий тип в черной форме непонятного назначения.
Я резко развернул носилки, ударил ими разложившуюся, которая снова не успела среагировать и свалилась, от нее осталось пятно какой-то слизи на белом пластиковом покрытии каталки. Затем описал носилками полукруг, так что резиновая обивка их колес запищала по гранитному полу, и вновь сбил с ног мексиканца.
– Ну же? – уже не выдержав, заорал я девчонке.
Да сколько можно возить карточкой по щели и набирать четыре цифры кода? Нас же сейчас здесь в клочки порвут, а еще через пять минут мы сами будем тут за всеми гоняться. Да быстрее же, овца!
Электронный замок победно пиликнул, щелкнула задвижка, причем этот звук раздался у меня в сознании так громко, словно сам Господь Всеблагой щелкнул чем-то там на небесах персонально для меня.
– Готово!
Правой рукой я оттолкнул от себя каталку в направлении противников, выигрывая лишнюю пару секунд, левой схватил за недавно еще белый воротник блузки девицу, бросившуюся было в дверь «поперек батьки», и сам заскочил туда первым, таща упирающуюся спутницу за собой. Но даже в таком унизительном положении она все же блеснула – успела захлопнуть дверь, обезопасив нас от нападения с тыла.
– Стоять! – раздался чей-то истеричный голос.
Я обернулся налево. За столом, расположившимся за детекторной рамкой, стоял охранник совершенно детского вида, больше пятнадцати и не дашь, и целился в нас из пистолета. Впрочем, детским у него было только лицо – круглое, с маленьким ртом, маленькими же близко посаженными глазками и оттопыренными круглыми ушами, делавшими его похожим на шарж. А вот все остальное было большим и хорошо раскормленным. Эдакий порося-переросток. Зато этот порося достаточно сноровисто держал в руках пистолет, который был направлен на нас. Круглое лицо под черной бейсбольной кепкой было потным, язык часто облизывал губы, в глазах буквально полыхал пожар паники. Такой ведь и пальнуть может.
Порося и я одновременно вздрогнули, когда что-то тяжелое врезалось в дверь, в которую мы только что забежали.
– Тим! Прекрати дурака валять! – вдруг решительно направилась к поросю девчонка. – Не узнал?
Тот опять вздрогнул, лицо его попыталось выразить какую-то мысль, но не выразило, и он, наведя пистолет уже на нее, резво отскочил в сторону, оказавшись вполне в зоне досягаемости. Идиот, он же даже в нее способен сейчас выстрелить! Но через секунду его пистолет повернулся ему в грудь, еще через одну он переселился ко мне в руку, а сам порося с грохотом рухнул спиной на свой стол, сдвинув его и заставив скрежетать стальными ножками по каменному полу. А затем я направил пистолет ему в нос – круглую розовую картофелину на белом конопатом лице – и спросил:
– Будешь вести себя хорошо?
Никогда не учите все боевые искусства на свете, если для вас это, конечно, не смысл жизни. Отработайте с десяток достаточно разнообразных приемов, но отработайте так, чтобы ваше тело исполняло их без всякого участия мозгов. Что я и сделал в свое время, а потом понемногу продолжал поддерживать «телесное знание», а в результате вышло так, что вот эта самая «беретта» направлена в нос ее бывшему обладателю.
– Будешь вести себя хорошо? – повторил я и слегка пнул в пухлый бок обалдевшего охранника, исключительно чтобы разговор завязать.
– Буду, – часто закивал тот.
Девушка-мексиканка, к ее чести будь сказано, панику не поднимала и отбивать охранника не бросалась. У нее и мексиканский акцент еще заметен, так что американская законопослушность не должна было до конца укорениться.
– Ты почему тут прячешься? – сдерживая злобу, спросил я его. – Там же паника, надо людей выпускать, у тебя здесь выход запасной, а ты закрылся, свинья резиновая. Ты же охрана!
Я еще раз его пнул, уже сильнее, но тот ничего не ответил – лишь начал часто мотать головой, то ли отрицая все на свете, то ли полагая, что я начну его сейчас убивать, и заранее против этого протестуя.
– Где еще оружие? – проникновенно спросил я его, приблизив зрачок дула прямо к его переносице, давая возможность рассмотреть внутренность ствола и представить, как оттуда вылетит пуля и вынесет его мозги через развалившийся затылок фонтаном бурого дерьма.
Я уже хорошо изучил здешние службы безопасности. Если у них есть караулка, то пистолетами на поясе они никогда не ограничиваются – обязательно что-то еще есть в резерве. Тем более что часть их людей в зоне безопасности вынуждена ходить без оружия. А значит, их оружие где-то хранится, причем где-то здесь.
– Там… – снова облизав сильно потеющую верхнюю губу, указал он на шкаф у дальней стены.
Мог бы и сам заметить: это же не сейф. В стеклянном шкафу стволами вверх стояли два помповых ружья с пистолетными рукоятками и телескопическими прикладами, на каждом из которых висело по дополнительному патронташу на пять патронов. Я увидел на ресивере клеймо «Моссберг» – это уже неплохо. У меня и в Москве «моссберг» имеется, только этот с виду покруче, совсем тактический. Я достал один из дробовиков, проверил наличие патронов в магазине – полон. Очень мило с их стороны. Проверил второй дробовик – такой же эффект.
– Встать на колени, пятки скрестить, руки за голову, – скомандовал я «поросе».
Тот не стал медлить с выполнением команды, и через несколько секунд я стал обладателем его нейлонового тактического пояса – с четырьмя запасными магазинами к пистолету, рацией в чехле и наручниками. Вот это очень по-американски – носить сразу несколько запасных магазинов. Джефф, что склады охраняет, носит с собой целых шесть, он мне сам показывал. Очень, очень хорошая привычка.
Наручники пригодились сразу: я приковал ими пленного к тяжелому письменному столу, пропустив его руки под стальной нижней перекладиной. Удачно получилось – из-под стола торчала только откормленная задница в серых форменных брюках. Так и сиди.
– Ты стрелять умеешь? – спросил я у девчонки, разглядывающей поврежденную руку.
– Немного. Брат научил, – кивнула она.
Ей было явно больно, пальцы посинели и распухли, но она держалась, лишь покусывала губы. И как она стрелять будет? С другой стороны, даже со сломанными пальцами лучше быть человеком вооруженным, нежели безоружным.
– Держи, – сказал я, протягивая ей второй дробовик и загоняя патрон в патронник. – Жди меня здесь, наведи ствол в дверь. Никому не открывай до тех пор, пока не убедишься, что это я. Понятно?
– Как убеждаться?
– А я вот так постучу в дверь…
Я выстучал костяшками пальцев на поверхности стола бессмертный ритм «Спартак – чемпион!».
– Запомнила? Если придет кто-то живой и при власти – сдавай оружие, если не придет – храни его как свою бессмертную душу. Понятно?
Она молча кивнула. А я наконец снял со спины рюкзак, а с рюкзака мотоциклетную куртку, быстро натянув ее на себя. Выловил из карманов перчатки, прикрыл руки. Нормально – они с эластичными вставками, сидят как хирургические. Рюкзак просто бросил на стол, не отказав себе в удовольствии слегка пнуть в зад охранника под ним. А затем направился к двери, прижав приклад к плечу и наведя дробовик на дверь. К счастью моему, двери открывались большой поперечной перекладиной – стоило лишь толкнуть ее от себя, – такое на случай пожара делается. В общем, я просто толкнул перекладину ногой.
Перед проемом никого не было, каталка, перевернутая набок, валялась метрах в десяти. Я быстро выглянул налево, прикрываясь самой дверью – до ближайшего мертвяка, идущего от меня, метров десять, и в мою сторону он не смотрит. Я быстро выскочил в зал, рывком захлопнул за собой дверь, обернулся. Мексиканец в комбинезоне стоял у стены и смотрел на меня. Похоже, он не понял, откуда я взялся, – до того меня закрывала распахнутая дверь, а додумать я ему не дал. «Моссберг» лягнулся, эхо со звоном метнулось по залу, мозги мертвяка разлетелись по всей белой стене, а тело мешком завалилось в сторону. Вот так… прямо как на стрельбище, на занятиях по «практическому дробовику». Хорошо, что я не ленился…
Я оглянулся назад, перезаряжая и не опуская оружия. Ни один из уходящих мертвяков не обратил никакого внимания на выстрел. Зато с обратной стороны еще один оставался – непонятный мужик в гавайской рубашке, бледный, почти не поврежденный, скорее похожий на наркомана, чем на мертвяка. Он решительно и довольно быстро шел прямо на меня, поэтому застрелить его труда не составило. Все, пусто с этой стороны, главное – выход из зала.
А люди все же в основном выбрались. На полу в лужах крови лежало несколько тел, но вся толпа, ломившаяся до этого на выход, сумела вырваться через узкий проход. Я добил три патрона в магазин из патронташа в прикладе и решительно пошел следом за мертвяками. Правда, с каждым шагом по мере приближения к воротам моя решительность начинала испаряться. Мертвяки жрали. Согнувшись над лежащими на полу трупами, они, помогая себе руками, зубами рвали куски мяса с мертвых тел. Кровь растеклась во все стороны – казалось, что весь пол был покрыт свежим алым лаком. В ней возились ползающие на четвереньках зомби, и еще несколько спешили в том направлении. Я почувствовал, что содержимое моего желудка вновь метнулось к горлу, но усилием воли сдержался и затолкал все обратно.
Тот охранник, что был в зале, лежал там же. Наверное, в отличие от трусливого коллеги помогал людям до последнего.
Я почти нагнал мертвяка с сорванным скальпом и выстрелил ему в затылок с пары шагов. Его бросило лицом вперед на гранит, как куклу, набитую тряпками. Затем пришли очередь разложившейся женщины в сером костюме. Затем я застрелил толстуху в шортах и с тремя подбородками, которая топталась над трупом, тоже подойдя к ней сзади. Затем негра, который пожалел девочку с мертвой собачкой. Затем – трех лежащих, которые еще не ожили. Последний патрон с дробью я всадил в голову, начисто развалив ее, мужику, на которого первого напал мой недавний собеседник из Атланты – той, что в Джорджии.
Отступив назад, закинул опустевшее ружье на плечо, вытащил из кобуры пистолет. В воздухе висел стойкий запах пороха, перебивший даже запах крови и внутренностей. На меня не обращали внимания – наверное, у мертвяков, как и у акул, бывает жор. Изобилие пищи приводит к тому, что они ничего не замечают вокруг себя.
Я неторопливо прицелился и застрелил еще одного гобблера – того самого охранника, который начал подниматься, – пуля проломила ему череп над ухом. А затем донеслись выстрелы из дверного проема. Стреляли из винтовки, даже из нескольких винтовок. И я решил, что моя миссия выполнена, потому что у меня были совсем другие планы на оба дробовика и пистолет, наверняка отличные от планов оставшихся в живых охранников. Просто так взять и отдать? А вот черта пухлого!
Я повернулся и побежал. Замолотил условным сигналом в дверь, которая открылась мгновенно. Заскочил внутрь, захлопнул ее за собой, огляделся: на полу лежала одноразовая ручка, которую я поднял и засунул в отверстие блокиратора замка двери. Теперь с той стороны даже с ключ-картой к нам не войдешь.
– Пошли! – скомандовал я девушке.
Она молча встала со стола, на котором сидела, и пошла следом. Я присел у двери, прислушался – из зала регистрации слышались выстрелы, крики, но уже не панические, а больше похожие на команды.
– Куда выходит дверь?
– В большой зал, но она скрыта колонной. Оттуда можно зайти в служебный мужской туалет, – сказала девчонка.
– А там что? – не понял я.
– Окна, – исчерпывающе ответила она. – На стоянку служебных машин.
Она подняла в здоровой руке целую связку ключей и мелодично ими побренчала. Кажется, делиться трофеями с бывшими их владельцами девушка тоже не собирается. Ну и правильно, в общем, ее несколько минут назад чуть не съели в силу ее полной безоружности. Зачем опять все отматывать к этому состоянию? Лучше уж прибарахлиться.
– Давай веди теперь ты, – передал я ей командование.
Она аккуратно приоткрыла дверь, выглянула, затем махнула рукой и быстро перебежала к двери с изображением классических мужского и женского силуэтов. Я тоже выглянул наружу, огляделся. Точно, колонна, а за ней еще и газетный киоск, и «вендинг-машинз» целый ряд – тех, что всякие сникерсы и колу продают.
В зале было несколько десятков людей, но все сосредоточились возле проходов за стойками регистрации – там разыгрывались главные события. Там выпускали людей, там толпились солдаты, там слышались крики, и оттуда время от времени раздавались одиночные выстрелы. Ближе всех были как раз двое охранников аэропорта в серо-черной униформе, но стояли они к нам спиной. Не до нас им было – в эту сторону никто не глядел.
Я тихо зашел в туалет, свернул в дверь с «мужчиной» – и оказался в чистом и белом, как операционная, помещении, залитом ярким светом из двух окон с матовым армированным стеклом.
– Видишь? – указала на окна девушка. – Прямо на стоянку, и там еще кусты. Помоги открыть.
С ружьем в руках и со сломанными пальцами действовать ей было и впрямь сложно. К тому же ручки были высоковато – даже я с трудом дотянулся. Заскрежетал давно не используемый запор, и окно приоткрылось.
Я вскарабкался коленями на подоконник, выглянул сперва налево, но обнаружил там лишь серую стену какого-то ангара. Высунулся дальше, чуть не вывалившись наружу, и посмотрел направо. Вижу «маринз» и полицию, но далеко. И там же толпа гражданских, крик, визг. И вдоль стены высажены кусты акации, которые нас отлично прикроют. Свалить – никаких проблем.
Я обернулся к девушке, протянул руку. Опершись на нее, она довольно ловко выпрыгнула наружу, а через минуту мы уже сидели меж двух грузовых фургонов «Шеви Экспресс» с логотипами аэропорта на боку. А девушка читала бирки на ключах.
– Ну что? – поторопил я ее.
– Этот! – Она подняла одну из связок и опять потрясла ею в воздухе. Затем показала на фургон слева: – Этот! Ты веди.
Ну, с этим все понятно. Я обежал вокруг и уселся за руль, на высокое, очень мягкое сиденье, завел мотор, глухо зарокотавший. Девушка уселась справа.