Извращенное Притяжение

Я не помнил мгновений, предшествовавших тому, чтобы в первый раз нажать на спусковой крючок. Все произошло слишком быстро, не было времени, позволить моей совести заговорить. Иногда мне казалось, что так оно и было. В течение нескольких недель после убийства меня беспокоила не столько совесть, сколько ее отсутствие.

— Ты можешь показать ему видео? Я хочу, чтобы он помнил о сделанном, и, может, это придаст мне смелости сделать то, что я хочу.

Номер один не сдвинулся ни на сантиметр, будто надеялся, что мы забудем о его существовании.

Я достал ноутбук и диск из сумки и поставил все на полку, чтобы ублюдок мог хорошо видеть экран. После кивка Динары я включил запись. На этот раз ни я, ни Динара не нажали на паузу. Вместо этого мы смотрели каждый душераздирающий момент видео. Мне ничего так не хотелось, как выключить экран или, еще лучше, разбить эту чертову штуку, как я сделал с ноутбуком Римо, но я остался стоять как вкопанный. Единственным движением, которое я себе позволял, был случайный косой взгляд на Динару, которая, казалось, потерялась в изображениях, ее взгляд был отстраненным, а тело напряженным. Как тяжело ей, должно быть, снова пережить эти мгновения?

Я сердито взглянул на ублюдка на полу, который опустил голову, словно не мог смотреть. Ярость пронзила меня. Я грубо схватил его за голову и дернул за подбородок, заставляя вновь сосредоточиться на экране ноутбука.

— Я знаю, что я сделал! Мне не нужно смотреть, — захныкал он, закрывая глаза, и моя ярость усилилась, стала дикой.

— Ты откроешь свои ублюдские глаза, или я пришью твои ебаные веки к твоим чертовым бровям. Уверен, что смогу найти степлер где-нибудь в твоем магазине.

Его глаза распахнулись, и он не осмелился отвести взгляд от экрана. Я был рад, когда мы дошли до конца записи. От звуков и образов у меня скрутило живот, и я просто хотел помочь Динаре преодолеть эти ужасы.

Динара выглядела как восковая фигура, бледная и совершенно неподвижная. Это должно было помочь ей, но что, если нет? Что, если это только утолило мою извращенную жажду крови?





Изображения на экране стали расплывчатыми, и мой разум взял верх, воспроизводя мои воспоминания намного более живо, чем видео.

Каждое ощущение омывало мое тело, каждая боль и запах, каждый звук и образ. Они затопили мое тело, как неудержимая лавина, поднимая похороненные эмоции. Стыд и отвращение, страх и отчаяние, но прежде всего-гнев. Злость на человека передо мной. Когда экран потемнел и испытание Динары закончилось, я опустила взгляд на съежившегося передо мной человека. Он умолял меня глазами, притворялся жертвой, когда был монстром, разрушивший мое детство, удовлетворяя свои собственные потребности.

Я помнила его глаза и его слова, имена, которыми он называл меня, и имя, которым он хотел, чтобы его называли, еще до того, как я посмотрела видео. Я вспомнила его тихое дыхание, лосьон после бритья и пот под ним. Я придвинулась ближе, сделала глубокий вдох. Даже лосьон после бритья остался прежним. Новый поток образов, тот же самый, что я прокручивала раньше, хотел вспыхнуть для повторного представления, но мой разум боролся с натиском.

Отвращение нахлынуло на меня, сменившись паникой, но я не позволила ему укорениться, и в конце концов гнев взял верх над всем остальным. Мои руки дрожали, а горло сдавило, когда я положила пистолет на стойку. Адамо, нахмурившись, наблюдал за этим движением. Моя кровь, казалось, пульсировала от жгучего гнева, когда я подошла вплотную к Адамо, мое дыхание стало прерывистым. Наши взгляды встретились, и он задавал мириады вопросов. Он думал, что я не смогу застрелить своего насильника. Возможно, он даже думал, что я проявлю к нему милосердие и оставлю его в живых. Я размышляла над этим, когда впервые вошла в скобяную лавку и увидела жалкого человека, но всякий раз, когда эта мысль пыталась укорениться, каждая клеточка моего тела боролась с ней, и голос, призывающий к возмездию, пел громче. Я глубоко вздохнула и еще раз взглянула на мужчину. На его лице появилась надежда, и он снова бросил на меня умоляющий взгляд. Более десяти лет назад никому не было дела до того, чего я хочу, до того, как я умоляю.

Никакой пощады.

Не думая об этом, я потянулась к ножу в нагрудной кобуре Адамо, сжала пальцами холодную рукоять. Адамо не остановил меня, когда я с удовлетворенным шипением вытащила острый клинок.

Я никогда не использовала нож в насильственном акте и не была уверена, что делаю, когда, спотыкаясь, подошла к своему обидчику. Он попытался отползти назад, но я последовала за ним. Мое сердце билось в горле, и все вокруг стало размытым, когда я бросилась на него. Он поднял руки, пытаясь отбиться от меня, но я налетела на него с ножом. Размахивающим движением руки, я нанесла удар в верхнюю часть тела, в каждый сантиметр его тела, до которого могла дотянуться. Он попытался отбиться, и голос Адамо зазвенел у меня в голове, но крики мужчины заглушили его. Я не могла остановиться, даже если не видела, что делаю. Мое зрение затуманилось от слез и крови. Моя ладонь и бедро болели, щека пульсировала, но рука с ножом все еще продолжала расправляться с насильником, пока меня не оттащили, и кто-то крепко не заключил меня в объятия, несмотря на мое сопротивление.

У меня перехватило дыхание. Каждый вдох обжигал мне грудь.

— Ш-ш-ш, Динара. Все в порядке. Успокойся. Он мертв. Успокойся, — успокаивающий голос Адамо пробился сквозь туман, затуманивший мой мозг, и я медленно пришла в себя.

Адамо оторвал кусок ткани от своей футболки и вытер им мое лицо. Я закрыла глаза, позволяя ему очистить меня. Когда я снова открыла их, мое окружение вернулось в фокус. Шок обрушился на меня, увидев перед собой зрелище. Мужчина лежал в большой луже крови, а его труп был усеян колотыми ранами. Его руки, его грудь, лицо, горло... клинок не пощадил ни одной части его верхней части тела. Я не пощадила ни одной части его плоти. Я сделала это.

Я судорожно вздохнула и медленно оглядела себя. Рука Адамо все еще обнимала меня за талию, и я сидела между его ног, его тёплая грудь прижималась к моей спине. Мои голые ноги были испачканы кровью, а джинсовые шорты полностью пропитались ею. Я подняла руки, тоже покрытые красным. Нож со звоном упал на пол, и я вздрогнула. Моя футболка, волосы... все было в крови. И клочок ткани, которым Адамо вытирал мне лицо и веки, теперь покраснел. Я моргнула, ошеломленная сделанным.

— Почему ты остановил меня? — спросила я, но мой голос звучал отстраненно, будто что-то закрывало мне уши.

Возможно, больше крови. Я вздрогнула.

Адамо взял меня за руку и повернул так, чтобы я увидела длинный, но неглубокий порез на ладони, а затем указал на другой, более глубокий на икре.

— Ты порезалась в своем состоянии, и я не хотел, чтобы ты ещё больше пострадала. Он уже давно мертв.

Я кивнула.

— Не знаю, что на меня нашло. Я просто потеряла контроль...

Адамо прижался щекой к моей щеке, хотя я была грязной.

— Может, это только начало. Может, это твой способ высвободить боль, которую ты закупорила.

Не было никакой боли теперь. Никаких воспоминаний. Ни страха, ни гнева, ни ненависти, только оцепенение и блаженное спокойствие.

— Что нам теперь делать?

— Я должен позвонить нашей местной бригаде уборщиков, чтобы они могли приехать и позаботиться об этом.

Я глухо рассмеялась.

— Думаю, хорошо, что это территория Каморры.

— Это все упрощает. В Вегасе было бы еще лучше, но наши люди уберут здесь все и избавятся от тела. Никто не сможет ничего проследить ни до тебя, ни до меня.

Адамо встал и протянул руку. Я ухватилась за нее и позволила ему поднять меня на ноги. Ноги дрожали. Теперь, когда первая волна адреналина прошла, моя ладонь и икра пульсировали в том месте, где я порезалась. Осознание того, что моя кровь смешалась с кровью моего насильника, вызвало во мне новую волну отвращения, и я не смогла подавить яростную дрожь. Адамо коснулся моей руки, ища мой взгляд.

— Динара?


— Мне нужно принять душ. Мне нужно избавиться от его крови.

Я глубоко вздохнула, понимая, что я близка к панике, что-то, что мы действительно не могли использовать прямо сейчас.

— Ты сможешь принять душ в задней комнате?

Я резко покачала головой. От одной мысли, что я воспользуюсь тем же душем, что и мой насильник, мне стало еще хуже.

— В нашем мотеле, — выдавила я.

— Хорошо, — медленно произнес Адамо, словно разговаривал с испуганным ребенком, и, возможно, именно такое впечатление я и производила. — Сначала я должен позвонить команде, и нам нужно немного прибраться и найти что-нибудь, чем можно прикрыть нашу окровавленную одежду. Мы не можем выйти на улицу в таком виде, будто искупались в крови.

Я кивнула, хотя мое желание бежать становилось сильнее с каждой секундой.

Адамо достал телефон и сделал два быстрых звонка, прежде чем снова появился передо мной. Я была занята разглядыванием останков моего насильника.

— Я боялась, что не смогу кого-нибудь убить. Боялась, что не смогу спустить курок. Вместо этого я зарезала его ножом. Это гораздо более грязно, чем стрелять в кого-то.

Адамо погладил меня по щеке.

— Это более личное. То, что этот человек сделал с тобой, было очень личным, и ты отплатила ему тем же.

— Думаю, что большинство людей не согласятся с тобой. Ничто из того, что мы делаем, не является нормальным.

— Какая разница?

— Да, — прошептала я.

Через полчаса мы вышли из хозяйственного магазина. Адамо, который меньше походил на кровавое месиво, завел машину и припарковался у тротуара прямо перед магазином скобяных изделий. Его команда по уборке уже была занята разбором беспорядка, который я устроила. Они даже привезли мне новую одежду, чтобы я могла надеть ее вместо своей, когда отправлюсь обратно в мотель. Я неловко вымыла волосы от крови в раковине туалета для посетителей, но моя кожа зудела. Мне нужно принять душ как можно скорее.

Как только мы вошли в наш маленький номер в мотеле, я направилась прямо в ванную и закрылась. Мне понадобилось несколько минут, чтобы обдумать произошедшее. Когда горячая вода потекла по моему телу, я закрыла глаза и позволила слезам, которые я сдерживала, течь по моему лицу. Долгое время я не двигалась, и с каждым мгновением, с каждой пролитой слезой мне становилось немного легче, будто убийство сняло тяжесть с плеч. На душе еще оставалось много балласта, но это только начало.





ГЛАВА 19





После душа я случайно взглянула на себя в зеркало. Я пропустила пятно засохшей крови возле виска. Потянувшись за полотенцем, я вытерла его. Мои глаза были спокойны, не полны адреналина или преследований, никаких признаков того, что я убила человека в кровожадной ярости менее часа назад. Отвернувшись от своего отражения, я вышла из ванной, мои волосы все еще были влажными, и только полотенце обернулось вокруг моего тела. Адамо разговаривал по телефону и кивал, слушая, что говорит человек на другом конце провода.

— Хорошо, спасибо.

Адамо поднял глаза и встал с кровати, прежде чем подойти ко мне. Он обхватил мои щеки своими теплыми ладонями, его глаза изучали мои, не говоря ни слова, казалось, целую вечность. Я позволила ему, обрела внутренний покой, потеряв себя в его взгляде. Жестокие события этого дня не оставили и следа в его глазах.

— Ты в порядке?

Я искала в себе чувство беспокойства, глубокого беспокойства, но была спокойна. Я покачала головой и прижалась к Адамо.

— Я в порядке.

— Это хорошо. Команда избавилась от тела и очистила каждый сантиметр магазина. Никто ничего не заподозрит. Пройдет некоторое время, прежде чем кто-нибудь заметит, что его нет, и, надеюсь, полиция решит, что он просто уехал, дабы избежать слухи.

Я кивнула, но мои мысли уже перешли от человека, которого я убила, к следующему имени в списке.

Адамо отстранился.

— Давай я приму душ, а потом мы еще поговорим.

Он направился в душ, но, в отличие от меня, не закрыл дверь.

Я растянулась на кровати и включила телефон. Со вчерашнего дня я его выключила, чтобы не звонить Диме и отцу. Как и ожидалось, мой почтовый ящик был переполнен сообщениями от них обоих. Словно папа почувствовал, что мой телефон включен, он позвонил. Глубоко вдохнув, я ответила.

— Динара, где ты, черт возьми? С тобой все в порядке? Тебе нужна помощь?

Слова летели в меня на огромной скорости, и было трудно их понять.

— Я в порядке. Мне не нужна помощь. Я занимаюсь делами.

— Какого рода делами ?