Изменённые 4. Лето волонтёра

Мы ужинали на берегу, в одном из просторных шатров, накрытых прямо на пляже. Ещё два стояли пустые, столы даже не стали сервировать. Гостей предполагалось много, судя по небольшим подмосткам на берегу, где одиноко торчали две микрофонные стойки. Кто-то должен был развлекать гостей, и почти наверняка даже я бы его узнал. Прежние не разменивались на второсортных певцов или артистов, им прислуживали самые модные звёзды.

Наверное, хорошо, что я не увидел выступающих.

Со стороны мы выглядели как компания очень, очень богатых и беззаботных отдыхающих. Стоящая в море яхта (ну, наверное, не самая большая на свете, но очень немаленькая), суетящиеся вокруг стола официанты, в стороне — трое поваров за автономными плитами, доставленными с яхты. Список блюд был как в хорошем ресторане (откуда, скорее всего, и позаимствовали поваров).

Интересно, Ивану действительно интересна эта показная роскошь? Или цель в другом, продемонстрировать «элитке» свои возможности?

Когда солнце ушло за горизонт, официанты зажгли на столе свечи и удалились. Иван сам налил себе коньяк из хрустальной бутылки, с улыбкой посмотрел на меня.

— Ну как, Максим? Ты готов меня уговорить?

— Попробую, — осторожно сказал я.

Иван кивнул, крутя в пальцах бокал.

— Вы мне нравитесь больше, чем наша версия, — сказал я. — Но думаю, вы бы нас сдали на опыты. Без всяких сомнений.

— Пока нам есть, что изучать, — заметил Иван.

— Но есть одна причина, по которой нам с вами лучше сотрудничать.

Иван вопросительно приподнял бровь.

— Милана, — пояснил я. — Она основа Высшего.

— В вашем мире.

— Да. А если и в вашем тоже?

Иван вытянул руку и положил на плечо Милане. Сказал небрежно:

— Но я ведь могу этому помешать? В вашем мире, как я понял, Прежним запрещено убивать людей. Но не у нас.

— Это если не появится Высший, — возразил я, глядя на Милану. Сердце у меня бешено забилось. — А если да? Как он поступит, если почувствует угрозу своему существованию?

Иван убрал руку.

— Я просто размышляю, — сказал он. — Никаких угроз!

— Самое удобное и выгодное для вас, — произнесла Милана, — это помочь нам уйти. Мы унесём Смысл, унесём саму возможность появления Высшего.

Голос у неё почти не дрожал.

— Всё так, — согласился Иван. И широко улыбнулся: — К тому же вы мне действительно симпатичны! Но шансов на успех у вас немного.

[1] Kāhāhā — удивляешь (гавайск.).

[2] Иосиф Бродский «Назидание»





Часть 1. Глава восьмая




Глава восьмая

Странный это был вечер. На берегу моря, в просторном лёгком шатре — я с девчонками и наш враг, на время ставший… не другом, конечно, но союзником.

Официанты и повара куда-то исчезли, то ли вернулись на яхту, то ли просто ушли в темноту. Мягко плескали о берег волны, на яхте светились навигационные огни и иллюминаторы. А так — тишина. Даже комары не беспокоили, видимо, как в анекдоте, — «не положено». Удивительно, я второй раз в иной реальности и снова ужинаю у моря!

Так и привыкнуть можно.

— Для начала я объясню вам, как всё устроено, — сказал Иван.

Он поднял руку, и тонкий лучик зелёного света вытянулся к полотняной стене шатра. Можно было бы подумать, что у него лазерная указка, вот только рука была пуста. Луч рождался в воздухе, рядом с пальцами.

— Есть люди… и прочие разумные существа… Каждое существо мечтает стать сильнее, жить дольше… иными словами — достичь сингулярности.

Лучик забегал у самого песка, рисуя на стене вертикальные чёрточки. Я даже не удивился тому, что светящиеся линии не угасали, лишь чуть меркли, но продолжали мерцать.


— Каждый разум в той или иной мере самобытен, интересен и уникален, — снисходительно сказал Иван. — Но это лишь крошечная вспышка, которая не имеет шансов стать чем-то значительным или долговременным. Трава.

— Мы знаем ваше отношение к людям, — кивнула Милана.

— О, я хотел бы относиться к ним лучше! — воскликнул Иван. — Я ведь сам из них, плоть и кровь, так сказать! Но они не дают оснований. Ленивая, трусливая и полная животных инстинктов масса, которая сама давит в себе как проблески интеллекта, так и лучшие духовные порывы!.. Однако продолжим. По мере развития цивилизации появляются возможности продлить жизнь, поднять уровень интеллекта, создать что-то уникальное… мы называем это смыслами. Разумеется, все и сразу на это неспособны. Появляется узкий круг, если угодно — каста, превосходящая основную массу. Поначалу всё очень примитивно. Развитая медицина, хорошее образование, правильное питание. Потом пересадка органов, потом клонирование тела и пересадка мозга… та ещё гадость, кстати… Зовите их как угодно — постчеловеки, трансчеловеки, предсингулярные личности…

Лучик запрыгал по стенке, рисуя что-то вроде кустиков.

— Слуги, — не удержался я.

— Отчасти они постлюди, — согласился Прежний. — Вот только не сами развились, а получили свои особенности от нас… потому и Слуги. Стать настоящим трансчеловеком — уже прогресс. Разумные существа проживают срок в несколько жизней, всё глубже постигают природу, изменяют свою биологическую структуру. Пути совершенствования могут быть разными. Копирование сознания в искусственно созданные тела — без рискованных и неприятных хирургических операций. Перенос разума на небиологические носители, к примеру, электронные.

— Почему же вы… — не удержался я. И замолчал. Не стоило разъяснять, что я видел изнанку Прежних, их «корень» из сросшихся человеческих тел.

— Потому что переход из биологической формы в небиологическую несёт в себе и целый ряд минусов, — ответил Иван. — К тому же в любом случае остаётся ограниченность одиночного сознания. Для полноценного развития разумы должны сливаться. Так поступили мы, так поступили Инсеки. Мы уже не просто транслюди, мы предсингулярные существа, организовавшиеся из нескольких личностей.

Зелёный луч вновь начал двигаться, кустики обзавелись ветками, корнями.

— Вам трудно понять, как это, — сказал Иван с сочувствием. — Быть одновременно и личностью, и коллективом. Одним голосом — и целым хором! Разделять мысли, чувства, мечты!

— А вы объясните, — попросила Милана.

— Не получится. — Прежний развёл руками. — Пока я был Кандидатом, я пытался представить себе, но… Ладно, оставим это! Итак. Мы, Инсеки, ещё четыре известные нам сверхцивилизации… нет, вы их не знаете, у нас различные… э…

— Пастбища? — спросил я.

— Я хотел сказать «зоны влияния». Но «пастбища» — тоже годится, — не стал спорить Иван.

Он вновь взмахнул рукой, и на полотне высветились стилизованные деревья.

— А вот это Высшие. Известный нам итог достижения сингулярности. Наша… цель.

Прежний покосился на Милану и с иронией добавил:

— Может быть, теперь вы расскажете мне, как это — быть Высшим?

— Не получится, — ответила Милана, то ли передразнивая Ивана, то ли искренне. — Когда Высший входил в меня, я всё понимала. А теперь это словно забытый сон.

— Верю, — согласился Иван. — Итак, Высшие… нам известно более двадцати их проявлений, каждое из которых мы считаем самостоятельными сущностями. С предсингулярными культурами они взаимодействуют крайне редко, лишь в тех случаях, когда задеты их интересы. Каждый Высший развился из целого созвездия личностей… во всяком случае, мы так считаем. В чём смысл их существования, бессмертны они или нет, враждуют ли между собой, есть ли у них следующая стадия развития, мы не знаем.

— А сколько всего Высших? — спросил я.

Иван пожал плечами.

— Неизвестно. Вы, люди, трава. — Он ткнул рукой в мерцающую картинку. — Когда рядом вырастает куст, высасывает воду из почвы, закрывает вас от солнца, вы видите последствия, иногда даже догадываетесь, что дело в кусте, и ругаете его. Куст — это мы, предсингулярная культура. Но Высшие — как могучие деревья. Они были до вашего рождения, будут после, они для вас часть мироздания, закон природы. Вы даже понять не можете, что живёте в тени дерева, и если на вас упадёт сухая ветка и раздавит — не поймёте, что произошло. Трава может пытаться задушить куст, но она не убьёт дерево. И уж тем более травинка не подозревает о существовании леса. Но и с высоты куста видно немногое…

— Я никого не хочу убивать, — резко сказала Милана.

— Всё равно придётся, — равнодушно ответил Прежний. — Итак, Высшие… Они могут двигаться по всему протяжению своей жизни, отчасти меняя реальность. Они могут открывать проходы в иные пространства. Порой у них случались конфликты с предсингулярными культурами, известны два случая, когда в итоге Высшие были повержены, но это очень маловероятный итог. Как правило, мы уступаем. В вашем мире Высший остановил бой за Землю?

— Да, — сказал я.

— Высшие не допускают геноцида, поскольку он снижает разнообразие смыслов. Но в обычные конфликты, как людские, так и предсингулярных культур, они не вмешиваются. Значит, были задеты интересы Высшего, в опасности оказался он сам…

Прежний на миг задумался.

— Полагаю, что и мы, и Инсеки после вмешательства решили, что этот Высший — порождение кого-то из нас. А он, выходит, был третьей силой. Обеспечивал безопасность нашей дорогой Миланы… то есть свою.

Он снова замолчал, потянулся за бокалом. Продолжил:

— Но кому-то его появление не понравилось. Кому? Мы считаем, что среди Высших есть и наши культуры, перешедшие черту сингулярности. Жаль, что они не считают нужным представиться… — Иван тихонько рассмеялся. — Но допустим, что возникновение нового Высшего задело интересы нашего… или того, которого породят Инсеки. И кто-то из них, а то и оба они вместе, соорудили ловушку. Переместили корабль с Луны в нашу реальность, резонно полагая, что рано или поздно Милану попросят помочь и она попадёт в ловушку.

— Оба вместе? — нахмурился я.

— Мы с Инсеками враги, — кивнул Иван. — Но это такая вражда… конкурентная. Как бы тебе попроще объяснить, Максим? Великобритания и Германия могли друг с другом воевать, бомбить мирные города — это не мешало после войны снова дружить, ездить в гости и торговать. Верно?

Я кивнул.

— Это потому, что смыслы у них были примерно одинаковые, — Иван вновь широко улыбнулся. — Разногласия, конечно, возникали, но временные. А вот в отношениях с Россией, особенно советской, всё было иначе. Могли заключаться союзы, но стоило исчезнуть общей цели, и начиналось противостояние. Почему? Потому что смыслы противоположны. Векторы развития разные.

— Вы что, коммунист? — с любопытством спросила Милана.

— Частично, — Иван мило улыбнулся. — А частично капиталист, ещё немного княжеского рода… Это всё так смешно и неважно, Милана! Капитализм, коммунизм… вы ещё сексуальной ориентацией или любимой музыкой поинтересуйтесь. Я говорю о коренных противоречиях существующих цивилизаций. Когда мы уйдём в сингулярность, нам станет нечего делить с Инсеками, ушедшими в сингулярность. Может, и появятся новые противоречия, о которых мы пока не подозреваем, но старые споры волновать нас не будут. А вот твой Высший — это что-то новенькое. Он потенциально может изменить будущее. Возможно — не даст нам с Инсеками достичь сингулярности. Переломит историю и втянет наши культуры в свою, или же уничтожит. Понимаешь?