Избранница Золотого дракона

Король слегка усмехнулся и зарылся пальцами в мои волосы, высвобождая их от шпилек. Я с возмущением мотнула головой, пытаясь стряхнуть его руки, но разумеется, не преуспела в этом.

— Хочу, чтобы ты кое-что поняла, моя сладкая, — выдохнул король мне в ухо. — Да, возможно, порой я жесток, но лишь по отношению к тем, кто осмеливается посягать на что-то, что принадлежит мне. А ты теперь моя, нравится тебе это или нет. Но тебе не стоит меня бояться. Я не причиняю вреда женщинам. Хочу, чтобы ты это знала.

— Ваша жена могла бы с этим поспорить, — с горечью, которую не сумела скрыть, проговорила я.

Он вздрогнул и чуть отстранился, внимательно изучая выражение моего лица.

— Похоже, моя драгоценная супруга и правда доверяет тебе, раз посвятила даже в такие вещи.

— Так и есть. Адала — моя лучшая подруга, — я уже проклинала свой длинный язык, который тоже явно стоило укоротить. Что если гнев Кирмунда теперь обратится на Эльму из-за моей несдержанности?

— Между нами с ней все непросто, — после некоторого молчания произнес король, и я с облегчением выдохнула. Похоже, в ярость не пришел все-таки. И в то же время затронутая тема всколыхнуло во мне самой нечто такое, что до сих пор мучило, как бы я ни прятала это в глубинах души.

— Разумеется, непросто, — срывающимся от наплыва эмоций голосом произнесла я. — Вы не представляете, как сильно она вас любила… — мигом вспомнился медальон, который я теперь не осмеливалась носить на груди, боясь, что Кирмунд его узнает, и что теперь лежал на дне дорожной сумки. То, с каким трепетом я раньше разглядывала черты лица этого мужчины, и каким жестоким оказалось прозрение. — Она даже готова была понять и простить то, что вы убили ее отца и брата. Все бы отдала за то, чтобы быть рядом с вами, поддерживать, дарить свою любовь… Вы же… Вы просто растоптали ее чувства, — перед глазами расплывалась пелена слез, и я уже не могла различить выражения лица Кирмунда, молча выслушивающего мои слова. Но по какой-то причине он позволял мне это, не прерывал, и так долго копившиеся упреки выплескивались наружу неудержимым потоком. — Понимаю, что вы не испытывали к ней никаких чувств, а сострадание, как я уже убедилась, вам совершенно чуждо… Но зачем же так?.. — я всхлипнула. — Вы растоптали всю жизнь этой девочки, дали понять, что будущего у нее тоже нет. То, чему вы хотите ее подвергнуть… По-вашему, это не значит «причинить вред»? Убивать ее малышей только за то, что они родятся не той крови, не разрешать воспитывать собственных детей…

— Послушай меня, — он осторожно привлек к груди мое сотрясающееся от прорвавшихся наружу рыданий тело. В этот раз действовал бережно и нежно, гладил по спине, пытался успокоить. Но это лишь усугубляло мою душевную боль. Я прекрасно осознавала, что если бы Кирмунд знал, кто на самом деле стоит перед ним, то лишь порадовался бы моим страданиям. — Того, что я скажу тебе сейчас, не говорил еще никому. Сам не понимаю, почему хочу открыться тебе… — Кирмунд тяжело вздохнул и еще крепче прижал к себе, не давая возможности поднять голову и посмотреть в его лицо. — Возможно, ты удивишься, но раньше я испытывал определенные чувства к Адале.

Я дернулась, словно меня молнией ударило. Показалось, что ослышалась или что-то не так поняла.

— Это не было любовью или даже страстью, — продолжал Кирмунд, задумчиво поглаживая мою склоненную к его груди голову. — Какое-то тепло, симпатия. Я должен был отдать приказ убить эту девочку, как и других, в ком есть кровь Серебряных драконов. Или уничтожить сам. Но не мог… Даже в том состоянии, в каком тогда находился… Ты не представляешь, что со мной тогда было… И не можешь до конца представить, ведь в тебе нет звериной сущности. Во мне как раз пробуждались силы дракона. Инстинкты, которым вместо того, чтобы учиться управлять, я дал полную волю. Уничтожал, истреблял, выплескивал свою ярость, даже не пытаясь ее сдерживать. Считал тогда это правильным. Но даже в том состоянии не смог причинить вред Адале. Не знаю, почему, но мой зверь воспринимал ее как что-то близкое себе. Меня это удивляло и даже злило, но я ничего не мог поделать с этим. Все, что я наговорил ей тогда, как себя вел — и сам прекрасно понимал, что вряд ли смогу осуществить на самом деле.

О, Серебряный дракон, надеюсь, король не слышит сейчас, как колотится мое сердце. Я просто не могла поверить в то, что он говорит. Неужели опять игра? Изощренная, умелая. Игра на моих чувствах в желании добиться полного подчинения, покорить меня. И проклиная себя за это, я поневоле поддавалась. Впитывала каждое слово, проливающееся бальзамом на израненное, полное незарубцевавшихся шрамов сердце.

— Но этого уже нет… — снова ворвался в сознание голос Кирмунда, выдернув из зыбкой пелены. — Когда я увидел ее спустя четыре года, не испытал совершенно ничего. Возможно, та симпатия, которую питал к ней, объяснялась только откликом на ее собственные чувства. Но теперь Адала ненавидит меня и боится. Прежних чувств не осталось как с моей, так и с ее стороны. Но ты можешь быть уверена в одном… Я не причиню вреда твоей подруге. Она останется моей королевой, станет матерью моих детей, чтобы я к ней ни питал.

— И вы не собираетесь уничтожать детей с кровью Серебряных драконов? — недоверчиво спросила я, все же отлипая от его груди и пытаясь понять по лицу мужчины, что же им движет. Кирмунд смотрел задумчиво, и я не могла понять, что происходит в его душе.

— Нет. Но они не будут иметь тех же прав, что дети с кровью моих предков.

Внутри опять шевельнулась неприязнь. Он сделает все, чтобы низвести избранников Серебряных драконов до положения низших, отверженных. Разве я могу допустить это?

— Ты снова злишься на меня, — король нахмурился. — Не могу понять, что делается в твоей голове.

— А разве вас это вообще должно заботить? — с горечью отозвалась я. — Мне казалось, я нужна вам не для того, чтобы вести разговоры по душам.

Кирмунд нахмурился, лоб прорезала глубокая складка. В этот раз я его все-таки достала. Хотя понять не могу, чем. Всего лишь констатировала истину — я для него всего лишь желанное тело, с которым можно развлечься и утолить плотские потребности.

— Ты вообще слушала сейчас, о чем я тебе говорил? — раздраженно рявкнул король, снова впечатывая в дерево. Невольно охнула, ощутив болезненный толчок в спину. — Предпочитаешь не слышать и считать меня чудовищем — твое право. Я больше не стану разубеждать тебя в этом.

Не давая возможности хоть что-то ответить, Кирмунд грубо впился в мои губы, сминая сопротивление. Ощущения были болезненными и неприятными — я в полной мере осознавала, что в нем сейчас говорит, скорее, злость, а не страсть. В мятущемся мозгу даже мелькнула мысль о том, чем это может быть вызвано. Кирмунд ведь говорил, что ни с кем еще не возникало желания говорить так откровенно, как со мной. Он открыл мне душу, а я предпочла плюнуть в нее, найти новый повод ненавидеть, чем попытаться понять. И именно на это он сейчас злится.

Я попробовала отстраниться, сказать что-то, что могло бы исправить ситуацию, но мне не дали такой возможности. Кирмунд принял мои правила игры, и теперь предпочтет видеть во мне и правда лишь сексуальную игрушку. Вряд ли больше позволит проникнуть в свою душу. Почему от этого так больно? Гораздо больнее, чем от его грубых действий.

Ощутила, как его рука задирает мне платье и срывает нижнее белье. В этот раз Кирмунд даже не пытался подготовить, пробудить страсть. Закинув мои ноги себе на бедра, резко ворвался внутрь тела. Мой болезненный крик задохнулся в его рту, не найдя никакого отклика. Мужчина врезался в мое лоно грубыми неистовыми толчками, проникая до основания, наказывая, добиваясь только собственной разрядки. А мне хотелось рыдать от собственной беспомощности и протеста.

Я больше не желала понимать и принимать его мотивы. Внутри снова пробуждались ненависть и жажда мести. Никогда не прощу ему того, что вот так взял меня сейчас — как шлюху, недостойную того, чтобы видеть в ней еще и личность, человека. В этот раз я не испытывала никакого удовольствия от близости с Кирмундом. Была только боль от его яростных движений внутри моего тела и желание, чтобы это поскорее закончилось. Когда он, наконец, извлек член и кончил мне на бедро, содрогнулась от гадливого отвращения. Показалось, что на мне просто справили естественную нужду.

Кирмунд отстранился и отошел, и я физически ощутила тяжелую гнетущую атмосферу, сгустившуюся вокруг него.

— Теперь будет только так, раз ты этого хочешь, — холодно бросил он и отвернулся. — Приведи себя в порядок и идем к остальным.

С трудом пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы обиды и боли, я кое-как вытерла травой следы его разрядки с собственного тела, одернула платье и попыталась привести в порядок прическу. С последним справиться оказалось труднее всего — шпильки рассыпались по земле, а из-за застилающей глаза пелены слез я почти ничего не видела. В конце концов, просто собрала волосы в пучок и глухо проговорила:

— Я готова.

— Отлично.

Он двинулся вперед, даже не сомневаясь, что последую за ним. Возникло сильное желание сделать назло и сбежать, но я отбросила его, как совсем уж глупое. Чего этим добьюсь? Даже если удастся уйти от него, в чем сильно сомневаюсь, то могу натолкнуться на опасность пострашнее. Нет уж, всему свое время. Сегодня торжествует он, но однажды ситуация изменится. Буду в это верить, и пусть эта мысль придает мне сил.

Эльма изменилась в лице при виде меня, когда я вслед за королем вышла на место привала — наверное, совсем уж жалкое зрелище увидела. Остальные старательно отводили глаза. Ретольф нахмурился, но ничего не сказал. Но представляю, что у него в голове сейчас творилось. Наверняка лишь укрепился в своем решении отправить Кирмунда на тот свет. И я была с ним в этом полностью солидарна. Сев рядом с подругой, тупо уставилась в пустоту, пытаясь совладать с клубящимся внутри вихрем эмоций.

— Поешь чего-нибудь, — мягко сказала Эльма, сунув мне в руку миску с кашей и мясом. — Ты ведь и утром ничего не ела.

— Спасибо, но что-то не хочется, — выдавила я, помотав головой.

Она только вздохнула. Кирмунд, злой и мрачный, сел поодаль от всех и теперь механически поглощал поданную ему еду. На меня он вообще не смотрел, словно я была пустым местом. И это еще сильнее злило. Я вздохнула с облегчением, когда мы снова тронулись в путь.

Надеялась, что этим вечером король не станет принуждать к близости и я хоть немного смогу прийти в себя. Напрасно. Сразу после ужина, который я все же съела, пусть и без особого желания, поднялся и велел мне следовать за ним. Ублюдок. Я едва сдержалась, чтобы не выкрикнуть это ему в спину. Но пришлось подняться и двинуться за Кирмундом, иначе с него станется выместить злость на Эльме.

Едва полог палатки опустился за нами, Кирмунд развернулся и схватил меня за плечи. Притянул к себе, глядя с каким-то странным выражением.

— Ненавидишь? — коротко спросил и стиснул зубы.

Я настолько удивилась, что не нашла что сказать. Кусая губы, стояла и смотрела на него, пытаясь понять, чего ждать.


— Ты разозлила меня сегодня днем, и я не сдержался, — каждое слово давалось ему с явным трудом. Он что оправдывается передо мной? Нахлынули двойственные чувства. Одновременно горечь и нечто щемящее, чему не могла дать объяснения. Ну вот почему он такой? Сначала все портит, а потом все переворачивает с ног на голову и находит оправдание самым своим диким поступкам. И от этого трудно ненавидеть его так, как должна. — Может, тебе станет легче от того, что сам я после этого чувствовал себя премерзко, — криво усмехнулся Кирмунд и прислонился лбом к моему лбу. Некоторое время мы стояли так, и я ощущала, как напряжение между нами утихает с каждой секундой. А внутри пробуждается непонятное тепло, которое и не надеялась уже почувствовать.

— Если тебе и правда жаль, что так поступил, то сейчас просто позволь мне уйти, — тихо сказала, боясь собственных эмоций, заставляющих снова испытывать притяжение к этому мужчине.

— Ты правда этого хочешь? — он скользнул губами по моему виску, опускаясь вниз.

Его губы накрыли мои так мягко и нежно, что у меня ноги подкосились от охватившей тело истомы. Проклятье. Что же он делает со мной? И неужели я настолько жалкая и слабая, что таю, стоит ему проявить хоть немного нежности?

— Да, хочу, — из последних сил выдавила, но когда он отпустил, сама же ухватилась за него, ничего не в силах с собой поделать.

Как же приятно было ощущать крепость его объятий вот в такие моменты. Когда от его силы не стоило ожидать боли или грубости. Когда можно было спрятаться в его объятиях и почувствовать себя полностью защищенной и укрытой от всего мира.

Кирмунд понял меня без слов и, не вынуждая еще и озвучивать свою капитуляцию, сам снова привлек к себе. Потом подхватил на руки и понес к постели. Осторожно опустив на нее, принялся покрывать нежными и томительно медленными поцелуями, бережно освобождая от одежды. То, как он действовал сейчас, настолько отличалось от всего, что было прежде, что у меня сердце сжималось в груди. Казалось, каждым своим движением он просит прощения за грубость, за злые слова, за ту боль, что причинил. И мое тело откликалось, снова наполняясь знакомыми чувствами к нему, той неудержимой тягой, что влекла именно к этому мужчине, выделяя среди остальных.

Разум еще некоторое время пытался возмущаться и упрекать за собственную слабость, но оказался бессилен. Когда же Кирмунд, наконец, оказался во мне, так осторожно, так томительно-плавно и медленно проникая внутрь и двигаясь там, я на некоторое время вообще потеряла ощущение реальности. Казалась себе единым целым с другим существом, не отделяя себя от него, будто у нас было одно тело, одно сознание на двоих. Обвив его руками и ногами, изо всех сил прижималась к нему еще сильнее, стремясь усилить это единение. То, что происходило сейчас, будто исцеляло, очищало от той черноты и грязи, что так долго копились внутри. Странное удивительное ощущение, о котором я точно знаю, что пожалею. Но это будет уже завтра. А сегодня у нас есть эта ночь. Волшебная, изумительная, от которой я не в силах отказаться…





Часть 2




Глава 1




Путешествие подошло к концу, и впереди уже виднелась столица королевства Золотых драконов. Я подъезжала к Дагейну с двойственными чувствами. Одновременно радовалась тому, что каждый прошедший день приближает тот момент, когда смогу покончить с этим фарсом. И в то же время испытывала совсем уж нелогичное сожаление. Эти дни, что провела рядом со своим ненавистным возлюбленным, слишком перевернули все во мне.

Многое в Кирмунде раздражало и бесило — его твердолобость, властность, резкость. Но я знала его и с другой стороны — той, что оставалась открытой только для меня. Он мог быть и нежным, и чутким. Жаль только, что эту часть своей натуры показывал в основном в постели. Мое тело настолько привыкло к чувственным удовольствиям, что как бы я ни хотела обмануть саму себя, но правду отрицать не могла. Я не меньше Кирмунда наслаждалась моментами нашей близости. И пусть помимо секса между нами по сути ничего не было, уже не могла относиться к нему так, как раньше.

Теперь вовсе не была уверена, что в решающий момент смогу нанести удар. Но у меня будет время, чтобы набраться силы духа. Отступить сейчас — это предать все, во что верила, что поддерживало в эти четыре года. Нельзя обманываться насчет этого мужчины. Наверняка множество его любовниц, с которыми он когда-то развлекался, а потом выбросил из своей жизни, тоже чувствовали себя особенными и единственными. Это всего лишь иллюзия. Пока я еще ему не надоела, нужно воспользоваться ситуацией и довести дело до конца.

— Ты ведь была уже в Дагейне? — оторвал от размышлений голос Эльмы.

Ей трудно было скрыть волнение — губы побелели, пальцы переплетены и судорожно стиснуты. Да и трудно было винить подругу за это. Скоро она окажется под множеством перекрестных взглядов, оценивающих каждую деталь ее внешности, каждое неосторожное движение.

Наверняка при дворе не было секретом, при каких обстоятельствах состоялась свадьба короля. Его жену воспринимали, как опальную королеву, в жилах которой текла кровь ненавистных Кирмунду Серебряных драконов. Придворные, как свора собак, не упустят возможности облаять, а то и укусить брошенную им на потеху добычу. Остается надеяться, что королю хватит совести вступиться за жену, если станет уж совсем худо. Да и я не собираюсь никому спускать непочтения в адрес Эльмы. Пусть даже меня сочтут невоспитанной выскочкой.

— Да, лет шесть назад, — проговорила я в ответ. — Мы с отцом и братом тогда приезжали сюда с дипломатическим визитом.

— А я вот почти никуда дальше нашего замка не выезжала, — слабо улыбнулась подруга. — Для меня даже поездка в женскую обитель была волнующим приключением. Надеюсь, не опозорюсь, когда окажусь во дворце.

— Я буду рядом, дорогая, — ласково сказала я, сжимая ее руки. — Главное, постарайся держаться уверенно. Не показывай слабости ни перед кем. Нужно с самого начала показать, что ты королева, а не пленница.

— Это будет трудно, — вздохнула Эльма.

— Ты справишься, я уверена, — я постаралась придать голосу убедительности, чтобы подруга и правда поверила в свои силы.

Могла бы многое порассказать ей о нравах, царящих при дворе Золотых драконов, но не стала. Тогда Эльма окончательно упадет духом. Клубок змей — это, пожалуй, лучшая характеристика. При нашем дворе такого не было. Мать, пока еще была жива, сумела создать вокруг себя такую атмосферу тепла и искренности, что она поневоле передалась и остальным. В нашем дворце не приветствовались интриги, различные козни и распущенность. Тех, кто переходил черту, тут же изгоняли из высшего общества, и это постепенно вошло в обычный порядок вещей. У Золотых же драконов все было не так. Фальшь, лицемерие и затаенная злоба легко угадывались за приторными улыбочками и тоннами лести. Мне глубоко претило все это, но я прекрасно понимала, что не в моих силах изменить такое положение вещей. Я никогда не буду в Дагейне полноправной хозяйкой. Уже хорошо то, что хоть не придется жить здесь постоянно.

— Я так рада, что ты все-таки поселишься во дворце, рядом со мной, — выпалила Эльма, слабо улыбаясь. — Иначе не знаю, чтобы делала.

Я невольно поморщилась. Эта тема вызывала у нас жаркие споры. Лорд Маранас настаивал на том, чтобы я поселилась в его столичном особняке на правах воспитанницы. Кирмунд же не желал со мной расставаться и требовал, чтобы меня разместили во дворце. И даже говорил, что приличия будут соблюдены и в этом случае. Я ведь главная фрейлина королевы, и просто буду с ней рядом. Окончательное решение оставалось за мной, и оба мужчины делали все, чтобы я выбрала то, что кажется правильным именно им.

Кирмунд злился, пытался навязать свою волю силой. Лорд Маранас приводил веские доводы и действовал убеждением. Сильно хотелось насолить королю и послать его к демонам. Но решающим в споре для меня стала просьба Эльмы. Я не могла оставить подругу на растерзание придворной своре в полном одиночестве. И все-таки выбрала дворец. Кирмунд потом ходил с таким самодовольным видом, что сильно хотелось двинуть ему в челюсть. Явно считал, что сумел повлиять на меня. Разубеждать его не стала, утешая себя мыслью, что сама-то знаю правду.

Король выслал вперед гонца с известием о том, что мы подъезжаем. Так что к тому времени, как отряд торжественно въехал в городские ворота, встречать собралась целая толпа. Народ восторженно приветствовал правителя и его жену. Слышались ликующие крики, пожелания здоровья и появления на свет долгожданного наследника. Эльме приходилось улыбаться и махать толпе, демонстрируя одобрение, хотя представляю, какого труда ей это стоило.

Девушка всегда отличалась скромностью, и для нее нелегко было находиться в центре внимания. Это я привыкла к такому, будучи принцессой Серебряных драконов. Для нее же все в новинку. Но держалась Эльма достойно, и я не преминула похвалить ее за это. Сама же в другое окошко разглядывала улицы Дагейна. Город выглядел значительно разросшимся с того дня, как я была здесь в последний раз. Видимо, дела в столице и правда пошли на лад, как рассказывал лорд Маранас. Новое доказательство того, что Кирмунд оказался не таким уж плохим правителем, раздосадовало. Вспомнились его слова о том, что для простых людей без разницы, кто находится у власти, лишь бы их семья имела кусок хлеба и крышу над головой. Живое подтверждение этому я находила сейчас, глядя на довольные лица горожан. Похоже, короля здесь действительно любили.

Кирмунд благосклонно улыбался людям и ехал впереди процессии с видом хозяина, вернувшегося домой. Поймав себя на том, что невольно любуюсь его горделивой осанкой и роскошной черной шевелюрой, отливающей золотом, поспешила отвести глаза. Нужно изо всех сил гнать от себя малейшие теплые чувства к этому мужчине.

Когда мы въехали в богатый квартал, за которым располагался дворец правителя, я напряглась и предупреждающе сказала подруге:

— А вот теперь готовься. Сейчас нам предстоит встреча с местной знатью. Помни о том, о чем я говорила. Держись уверенно.

— Постараюсь, — прошелестела Эльма, нервно поправив прическу.

За дворцовыми стенами уже собрались придворные, желающие лично встретить короля и королеву. От блеска нарядов и украшений рябило в глазах. Похоже, мода в королевстве Золотых драконов изменилась в еще более кричащую сторону. Казалось, каждый желал перещеголять другого в количестве украшений и яркости. Безвкусица и мишура, за которой зачастую скрываются обычные ничтожества.