Избранная и беглец

— Оллин…

Он вдруг нахмурился, словно вспомнил что-то нехорошее, аккуратно переложил ее на скомканную постель.

— И что… теперь?

А сам смотрит настороженно, как будто ожидает подвоха.

— А чего ты хочешь? — Она беззаботно улыбнулась.

— Есть желания, а есть обстоятельства, которые могут быть сильнее.

— Сильнее богов Федерации? — приподняла брови в наигранном удивлении.

Оллин вздохнул, провел по ее щеке костяшками пальцев. Помолчал, словно раздумывая, что стоит говорить, а о чем лучше промолчать.

— Раньше мне бывало больно рядом с тобой, теперь — нет. Это значит, что ты счастлива?

— Я еще никогда не была счастлива настолько, — честно призналась она. — И теперь никто — слышишь? — никто не помешает нам быть вместе. Если, конечно, ты тоже этого хочешь.

Оллин сглотнул, глядя на нее так, словно впитывал взглядом каждую черточку.

— Я всегда этого хотел, ты знаешь.

— Так теперь к тому нет преград.

Айрис легла на бок, подперла щеку кулаком.

— Я вот только спросить хочу: что мы будем делать с твоим дядей?

Оллин пожал плечами.

— Ничего.

— Совсем ничего? И отомстить не хочешь? Он ведь приказал тебя убить.

Едва заметная улыбка скользнула по губам Оллина.

— Согласен. Но у него были свои мотивы. Он боялся огласки, да и, будь я сговорчивее, согласись жениться на Лилиан, все могло бы повернуть в другую сторону. А так-то…

— Не верю своим ушам, — прошептала Айрис. — Ты его что, прощаешь?

— Ровно до тех пор, пока он правит Рамелией. По крайней мере, я уверен в том, что дядя не даст модификантов в обиду. Будем считать, что моя жизнь по-прежнему всего лишь плата за жизни многих. Так уж получилось.

И улыбнулся. Улыбка была похожа на хищный оскал, и Айрис поняла, что Оллин ничего прощать не собирается, и что рано или поздно и дядюшка, и Лилиан получат за все сполна. Но дела планеты все же были важнее, чем личная месть. Всему свое время. Он подождет.

Оллин внимательно смотрел на нее, в серо-зеленых глазах переливалось знакомое Айрис тепло. Он ведь с самого начала смотрел на нее только так, а она, вот дурочка-то, еще сомневалась. В основном самой себе не доверяла и ему тоже… Не верила в то, что можно вот просто так взять и влюбиться в незнакомца.

Оллин пропустил сквозь пальцы пряди ее волос.

— Ты меня столько раз прогоняла и даже сама убегала. А теперь что? Не передумаешь?

Айрис застонала и уткнулась носом ему в плечо.

— Не передумаю, нет, я ведь твоя до конца дней. И была твоей, только не хотела признать. Думала, что Виран Тал меня запрограммировал. Себе не верила. Едва не испортила все.


Кажется, он вздохнул, покачал головой.

— Ты теперь высшая, нам будет непросто строить отношения, ты же понимаешь?

Айрис улыбалась и ничего не ответила. Плевать на сложности. Она вполне усвоила урок, и теперь все будет хорошо.

Ее мужчина. Нет, не так. Ее любимый мужчина.

Потянулась к нему, обняла за шею, невесомо касаясь таких вкусных губ.

— Айрис, — он вдруг отодвинулся, заглянул пытливо в глаза, — то, что ты мне вчера сказала, это правда? Ты правда хочешь?..

— Конечно, правда. А что? Разве ты против?

— Я не смел даже мечтать о чем-то подобном, — глухо сказал он, — никогда в жизни.

Медленно провел рукой вдоль позвоночника, от затылка спустился к пояснице, и там его рука замерла, он как будто безмолвно спрашивал разрешения. Айрис блаженно жмурилась, вовсе не возражая против продолжения того, что они так удачно начали ночью.

Но тут, как и полагается в подобных ситуациях, громко скрипнула дверь, и Айрис услышала мощный голос Маараш:

— Ну-ка, Микаэл, идем к мамочке. Мама проснулась уже, идем-идем… Ой.

Еще никогда Айрис не натягивала на себя простыню так быстро. И, пожалуй, это был первый раз, когда Оллин заметно покраснел. Маараш с Микой на руках застыла в дверном проеме, и тоже была бордовая как свекла. Ее растерянный взгляд перебегал с Айрис на Оллина и обратно. Затем, кое-как обретя способность говорить, Маараш быстро опустила взгляд.

— Ох, простите, госпожа баронесса. Я не знала…

— Ничего.

Айрис, пыхтя, завернулась по грудь в простыню, слезла с кровати и подошла к Маараш. Ее ангелок тянул к ней ручки и гордо демонстрировал два нижних молочных зубика. От этого в груди сладко защемило, Айрис прижала к себе тяжеленького карапуза и вернулась на кровать, к Оллину. Маараш неслышно ретировалась, старательно прикрыв дверь.

Оллин очень внимательно, сосредоточенно смотрел на малыша, и на мгновение Айрис ощутила укол тревоги. А ну как откажется? Не захочет? Вполне прав будет, это не его ребенок, это ребенок барона Ревельшона. Оллин осторожно поднял руку и неловко протянул Мике указательный палец. Малыш ловко схватил его и тут же потянул в рот, разразившись длинной тирадой «агу-гу-та-та-та».

— Я… я пойму, если откажешься, — хрипло прошептала Айрис, чувствуя, как сердце рвется в клочья.

Она не сможет выбрать кого-то из них. И не сможет жить без кого-то из них.

Оллин все так же молча, почти завороженно наблюдал за Микой. Потом растерянно взглянул на Айрис.

— Знаешь… это ведь в первый раз я вижу ребенка так близко. За все эти годы я ни разу не касался маленького, и это так… необычно. Я даже осознаю это с трудом.

— И что… ты чувствуешь? — замирая, спросила Айрис.

Оллин задумчиво улыбнулся, не торопясь отбирать свой палец у бойкого светлоглазого карапуза.

— Радость. Я чувствую радость.

А потом он сгреб их в охапку и прижал к себе, не обращая внимания на возмущенный рев Микаэла. Айрис чувствовала, как по щекам катятся слезы и в груди болит так, как будто она сейчас разлетится на крошечные кусочки, распадется на рой пестрых бабочек.

— Я тебя люблю, — прошептала она, всхлипывая, — а с остальным мы справимся.

Август 2020