Избранная и беглец

Быть просто женой барона куда проще. Никогда не принимать решений тоже проще, равно как и свалить собственные вдруг возникшие чувства на якобы установленные нейромодификации.

— Вернулась-таки, — наконец проскрипел настоятель.

— Да, — ответила Айрис, — вы приказали меня утопить всего лишь за рубашку.

— Не только за рубашку, — скрипуче хмыкнул он, — зачем лгать себе самой? Теперь-то ты знаешь, что не просто за рубашку.

— Зачем вам все это? Это по вашему приказу уничтожали тех, кто побывал у криссан и сбежал оттуда.

Ей показалось, что настоятель вздохнул.

— Древние заветы сохранились, баронесса. Это в них было сказано, что с появлением нового бога мир наш изменится и что придут другие. И настанет конец этому миру.

— Мир просто станет другим. Этот закончится, новый начнется.

Настоятель пожал плечами. Он по-прежнему держал руки сложенными на груди, и у Айрис появилось легкое подозрение, что старый пень что-то готовит. Все эти разговоры — исключительно потянуть время.

— Далеко не всем хочется что-то менять, — наконец проскрипел он. — Зачем мне было становиться песчинкой в новом мире, когда здесь я был наместником Двуединого?

— Вам придется уйти, — сказала Айрис. — Просто исчезните, и я вас пожалею. Несмотря на то, как вы обошлись со мной.

Он хмыкнул, и в тени капюшона сумасшедшим блеском обозначились глаза.

— Играешь в милосердие?

— Не играю. Стараюсь проявлять его.

— Не получится.

Настоятель резко развел руки в стороны, и Айрис увидела, что он прятал в широких рукавах две круглые склянки, полные тускло светящейся жидкости.

— Ты не выйдешь отсюда, — быстро проговорил священник.

А еще через мгновение с размаху разбил склянки о пол, прямо у ног Айрис.

Полыхнуло чем-то слепяще-белым, и так жарко, что Айрис невольно вскрикнула — и тут же эхом ответили ей вопли настоятеля. Он тоже горел, но за стеной пламени Айрис едва видела его мечущийся силуэт. Охваченный огнем, настоятель размахивал руками, потом ударился всем телом о колонну и сполз вниз. Айрис удивленно осмотрела себя: стоя в сердце ревущего огня, она оставалась невредимой. И это уже казалось настоящим чудом.

Она выступила из огня, быстро огляделась, увидела перед алтарем содрогающееся в агонии тело. Настоятель уже не кричал, только хрипел. И Айрис понимала, что с каждым хрипом жизнь покидает его. От этого делалось невыносимо горько, отчего даже заболело под сердцем. Мелькнула неуместная мысль о том, что надо бы произвести анализ того состава, при помощи которого настоятель пытался ее сжечь, а в итоге сжег себя. Наверняка именно эта смесь распространяла тот запах, который Айрис сразу не понравился.

Отвернувшись от умирающего, сглатывая вязкую слюну, Айрис пошла к выходу. Запах горелой плоти забивался в ноздри, ее пошатывало, подкатывали рвотные спазмы. Ларх, как все плохо! Как тяжело, как отвратительно. Как вообще пережить всю эту мерзкую необходимость?

Почти не удивилась, когда снаружи ее встретил криссанин Ли-Халло. В его оранжевых глазах Айрис разглядела полнейшее удовлетворение происходящим.

— Мои поздравления, госпожа Ленне, — сказал он с усмешкой, — вы отлично справились. Теперь уже никто не стоит между вами и божественным троном этого мира.

Айрис нахмурилась, озираясь. Площадь как будто вымерла — торговки побросали свои овощи и словно по волшебству растворились.

— Вы не боитесь вот так запросто расхаживать по городу? Все же вы — Проклятый.

— Не боюсь, — пожал он плечами. — Вы же не дадите меня в обиду? Ну и потом, пусть привыкают.

Айрис зябко поежилась и обхватила себя руками. Пожаловалась:

— Он пытался меня сжечь. Не знаете чем?

Криссанин предложил ей руку, и она оперлась на нее. Ноги дрожали, и коленки предательски подгибались. А ощущение в целом было таким, как будто она очень холодно, очень рационально наблюдает за происходящим со стороны.

— Видимо, это оставили здесь противники Федерации, — спокойно сказал Ли-Халло. — Идемте, Айрис. Вы уже решили, где будет ваша резиденция?

Она кивнула.

Теперь, когда все осталось позади, ее трясло от пережитого напряжения, и она все сильнее цеплялась за крепкое предплечье криссанина. Хотелось совсем не эту руку сжимать. И это несбыточное желание злым молоточком постукивало в висках, ядом ползло по венам.

— Я хочу остаться в замке, — прошептала Айрис, — можно?

— Конечно.

— Только приведу его в порядок.

— Разумеется.

— Как так получилось, что огонь на меня не действует?


Ли-Халло сдержанно улыбнулся и внезапно мягко погладил ее по пальцам. Мимолетная ласка отозвалась бешено колотящимся сердцем. Не он должен к ней прикасаться, не он.

— Мы усовершенствовали программы нашего наногенератора, — сказал криссанин, — произведя небольшие модификации. Добавили программы, которые работают без активации, защиту от воды, от огня, от яда. Раньше все начинало действовать только по поступлению команды, а мы подумали о том, что далеко не всегда человек успевает осмыслить происходящее.

Так, под руку с Проклятым, Айрис и вошла в замок.

Она отстраненно думала о том, что вот теперь-то должна быть счастлива. И какая-то ее часть действительно была счастлива, потому что Мика снова оказался рядом, ее драгоценный, золотой малыш. Но если раньше он занимал все сердце Айрис, то теперь немного подвинулся, освобождая место для того, другого.





* * *


Если поначалу Айрис верила, что дальше будет легче, все устаканится и она сама наконец, успокоится, то примерно через пару недель после того, как горожане приняли ее как богиню, пришлось признать, что надежды оказались пустыми.

Днем у нее был Микаэл. А еще — много дел. К ней постоянно тянулись люди, кого-то надо было исцелить, кого-то рассудить, кому-то просто сказать несколько слов утешения.

К ней пришел патер Сколт, и Айрис, памятуя о том, что Эрфест далеко не заканчивается несколькими городами в долине, начала готовить с ним «Откровения новой богини» — что-то вроде свода указов. Вооружившись этими откровениями, преданные служители должны были отправиться дальше, неся по всему Эрфесту волю Великой Дочери.

Приходили к ней и родители. Это была странная встреча. Они стояли напротив и не смотрели в глаза, а Айрис больше не знала, что им сказать. Потом все-таки отец взглянул на нее, пробормотал смущенно:

— Айрис… ты это, прости нас. И я… да, я не должен был…

— Прощаю. — Она улыбнулась через силу, мысленно моля вселенную избавить ее от этой боли.

— Ты будешь… наказывать служанку? — хрипло спросил Герхард Ленне, а сам судорожно сжал руку жены.

— Я лишу ее своей милости, — деревянным голосом ответила Айрис и спросила: — Почему мои сестры не пришли? А мой брат? Арниш?

Тут Лависия подняла голову.

— Они боятся, не смеют…

— Ну, если что случится, пусть приходят. Я постараюсь помочь.

Вот так все и закончилось. Их дороги разошлись окончательно. Но отчего-то Айрис почувствовала облегчение, как будто сдернули с шеи тяжелый камень. А любовь, те жалкие ее крохи, что еще оставались, как будто расправила крылья и полетела вдаль, в глубокое синее небо.

Одновременно с этим Айрис поэтапно проводила через голосования высших основные пакеты технологий, которые в ближайшее время будут внедрены на планете. На удивление, процедура голосования оказалась очень даже спокойной и несложной, так что Айрис, с небольшой помощью Поддержки, справлялась.

А вот с чем она не справлялась — так это с собственными чувствами. И с совестью, которая зудела и зудела о том, что, оказывается, Виран Тал своей модификацией ни к чему ее не принуждал, а просто снял некоторые ограничения. И особенно о том, что зря она не выслушала Оллина, а развернулась и попросту сбежала.

Ей по ночам снился Оллин, очень отстраненный, с холодом в зеленых глазах. И там, во сне, Айрис забывала о той злополучной видеозаписи. И бежала к нему со всех ног, обливаясь слезами, задыхаясь и протягивая руки, пытаясь уцепиться хотя бы за краешек кипенно-белой рубашки. Но ноги, как назло, не слушались, вязли в почве по колено, а Оллин разворачивался и уходил, не говоря ни слова.

И каждый раз на том моменте, когда ей все-таки удавалось схватить его за руку, она с криком просыпалась, потому что рука у него оказывалась совершенно неживой, как будто пластмассовой.

Все это терзало душу стальными зубцами, крошило спокойствие, изводило.

Так, в очередной раз она проснулась поутру, чувствуя себя совершенно разбитой. Микаэл сопел и причмокивал тут же, под боком, прижимаясь к ней и по-хозяйски положив на нее ручку. Айрис тихонько, стараясь не делать резких движений и не разбудить малыша, выбралась из-по одеяла, накинула халат и на цыпочках вышла из спальни.

Утро выдалось прекрасным.

Но именно в этот час, когда небо кажется перламутровым, а гладь пруда с лотосами — обсидианово-черной, Айрис внезапно поняла, что ей просто необходимо принять какое-то решение. Все эти ночи со снящимся Оллином выматывали изрядно. Наверное, ей станет легче, если она с ним свяжется по федеральной сети и поговорит. Хотя бы поговорит, чтобы быть уверенной в том, что он не держит зла. Почему-то это казалось важным.

Она направилась в кабинет, уже оборудованный по последнему слову техники, но, сворачивая в очередной раз в нужный коридор, нос к носу столкнулась с Ли-Халло.

— О, доброго утра, Айрис, — улыбнулся криссанин.

— Доброго.

Она привыкла к внешности представителя Поддержки, и теперь ни его угольно-черная кожа, ни костяная корона не вызывали страха. Разве что удивление от того, как разнообразна природа.

— Что вы тут делаете в такую рань? — Она разглядела в руках криссанина пластиковую коробку, опечатанную федеральной почтовой службой.

Коробка странным образом притягивала к себе внимание, и это было необъяснимо.

— Да вот, вам пакет принес.

— И что это?

Он жестом фокусника протянул ей коробку.

— Я не знаю, Айрис. Но прибыла она с Рамелии. Возможно, кто-то из знакомых решил сделать вам подарок?