Из стали и пламени

С каждым словом его голос звучал все тише, будто отдаляясь. Сердце под моей ладонью билось все ощутимее. В какой-то момент даже показалось, что оно ударяется мне в пальцы. Словно нет больше мужской груди, клетки ребер. И наших тел больше нет. Только его сердце и моя ладонь. Ритм жизни, что передается от него ко мне.

Темнота перед внутренним взором подернулась рябью. Начала светлеть, как тающая ночь. И в этих сумерках проступили силуэты: обшитые деревом стены, голые ноги, худые и белые. Светло-серая рубаха, едва прикрывающая колени. И густые рыжие волосы, почти медные из-за напитавшей их влаги.

Мгновение – и я вижу свое лицо. Хмурое, сосредоточенное, решительное. Еще мгновение – и взгляд застывает на разбросанных бумагах на столе.

А ведь когда я стояла перед дверью, даже не подумала, как этот бардак может выглядеть со стороны. Не понять: был ли он там всегда или его устроила я.

Движение ресниц – и я, стоящая у порога рроаковского кабинета, кивнула. Улыбнулась довольно, почти с гордостью, и развернулась.

Образ поплыл, перемешался, как ягодное варенье с кашей. Миг – и я снова вижу себя. Только уже прижатую к стене. Волосы растрепаны, голубые глаза горят вызовом. Пальцы ощутили тонкие запястья. Нос набился запахом горячего тела, мяты и чего-то неуловимого, одновременно приятного и отталкивающего. Взгляд скользнул ниже – к плотно сжатым губам, ко впадинке между ключицами. Широкий ворот мужской рубахи разошелся, открывая белую кожу и две бледно-розовые полоски недавно затянувшихся порезов.

Новое движение, и картинка снова изменилась. Раньше плотно сжатые, теперь губы замерли в дразнящей полуулыбке. В глазах лукавый блеск. Меня прострелило от ощущения чужого тела, прижимающегося к моему. Внизу живота стало тяжело и жарко.

А потом в ушах, словно эхо, зазвучал голос Берготта:

– Вздумала шпионить, дрянь?

Голубые глаза полыхнули ярче. Меня вновь прошило ощущение чужой близости.

– Не выйдет, охотница. Люди нас не привлекают.

– Из-за чего? – в моем голосе удивление.

– Не прикидывайся, будто не понимаешь. Все знают о подлости вашего племени.

Слова, сказанные тогда, у кабинета, и те, что прозвучали совсем недавно, перемешивались. Рождали новый разговор. И новые вопросы. Ко мне как к охотнице.

– Ты бредишь. Давай поговорим… Договори…

Звуки едва различимы за шумом крови в ушах. Я не могу! Не хочу видеть себя, призывно улыбающуюся врагу, прижимающуюся к нему! Это все неправда!

Я – настоящая я, не из воспоминаний Берготта – трепыхаюсь, словно рыба в сетях; пытаюсь вырваться из омута чужих фантазий, но лишь сильнее запутываюсь.

– Чего ты хочешь? – эхом звучит в ушах.

Только не так, как было на самом деле. Вместо невозмутимости и спокойствия в моем тоне искушение.

– Чтобы ты убралась из Северных Гнезд, – а вот голос Берготта холоден. – Или мы можем пойти к Рроаку… Я открою ему свою память…

– Обойдусь!

– Тогда… Я отнесу тебя к перевалу. И даже не убью…

– Договорились.

Ладонь простреливает ощущение рукопожатия. Чувствую чужие пальцы, тоненькие и хрупкие. Моргаю – и вижу себя, взбегающую по ступеням. Взгляд скользит по голым ногам и подпрыгивающей от каждого движения рубахе.

Я больше не могу видеть эту ложь, смешанную с правдой. Кричу, сжимаю веки до боли, отталкиваюсь изо всех сил – и отлетаю. Ноги скользят по снегу. Не могу удержать равновесие, падаю. Перед глазами все плывет. Тело потряхивает от пережитого.

– Ну как? Налюбовалась на себя, пламенноволосая?

Я вскинула на дракона полный ярости взгляд.

– Лжец! Ничего этого не было и…

– Разве? Северные Гнезда слышали каждое из этих слов. И каждое из ощущений я пережил. Возможно, в моей памяти все немного перемешалось… Но какая, в сущности, разница?

Вскочив на ноги, я двинулась на дракона.

– Я никогда не смотрела на тебя… так, – губы сами скривились в презрении. К себе. К дракону.

Он не шевелился. Стоял скалой и не сводил с меня торжествующего взгляда.

– Иногда наши мысли настолько яркие, что и не понять – воспоминание то или выдумка.

Даже его голос зазвучал надменно, уверенно. Как у того, кто уже празднует победу.

– Мне плевать на твои фантазии! Можешь показывать парящим что угодно, в моей голове они не увидят этой глупости!

Я остановилась в нескольких шагах и прожгла Берготта взглядом. Кровь вновь вскипела. Вот только не от жара, заключенного в ловушку Рроака, а от ярости.

– Ошибаешься, – лениво отозвался дракон, а в следующий миг схватил меня за подбородок. Слишком быстро, чтобы я успела увернуться. – Ты не сможешь забыть увиденное. Оно задело тебя, вызвало эмоциональный отклик. И чем он сильнее, тем тяжелее стереть из разума чужие воспоминания. Ты же среагировала очень… – он наклонился ниже, – очень… – еще ниже, так, что его дыхание коснулось моих губ, – очень эмоционально. Если Рроак решит прочитать твою память, он увидит именно это. Поэтому теперь тебе нужно постараться. Проявить всю изворотливость своего племени и убедить моего дорогого брата отменить суд парящих. Запомни, охотница: упаду я – упадешь и ты.


Я дернулась, вырывая подбородок из цепких пальцев, и отступила. Возражать не стала – боялась не сдержать ярости и наговорить лишнего. Или даже сделать что-то, что заставило бы Берготта отправиться к Рроаку прямо сейчас. Все, что я себе позволила, – сжать кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в ладони.

Берготт дернул носом. Довольно усмехнулся и зашагал к выходу из проулка. Я сверлила взглядом широкую спину и чувствовала, как еще неясные идеи уже выстраивались в план действий.

Сыграть по твоим правилам, дракон? Ты плохо знаешь дочерей Ордена, раз считаешь, что мы сдаемся без боя.





Глава 6




В дом Рроака я вошла осторожно. Замерла у двери, прислушиваясь, выждала минуту и, лишь когда убедилась, что сверху тоже не доносится ни звука, с облегчением выдохнула. Кроме меня – никого. Прекрасно. В котле эмоций кипит слишком много раздражения и злобы, чтобы суметь их скрыть. Пальцы подрагивают, щеки горят – то ли от смущения, то ли от праведной ярости. Если бы мы сейчас столкнулись с Рроаком, он бы непременно заметил мое состояние и начал задавать вопросы. А ответов у меня пока нет.

Проходя к лестнице, невольно бросила взгляд в дальний конец коридора. Туда, где находится кабинет. В памяти тут же всплыли фантазии Берготта: я, прижатая к стене, и призывная улыбка на моем лице.

Проклятье! Надо поговорить с Рроаком. Может, если рассказать ему всю правду, он поймет? Поверит?

Надежда встрепенулась, точно воробышек, но тут же камнем рухнула вниз.

Вряд ли. Если бы чужак попытался обелить себя, свалив вину на моего собрата, я бы не поверила. Никто из охотников бы не поверил. Так как же быть? У кого спросить совета? Обычно в минуты сомнений я искала поддержки у старших сестер или праведных отцов. Однако в поселении драконов у меня сторонников нет. Гррахара приняла решение Рроака, но явно с ним не согласна. А сам Рроак… Уф, я понятия не имею, как он ко мне относится и за кого принимает!

Так почему бы не спросить прямо?

Я остановилась и невидящим взглядом уставилась перед собой. А ведь правда – почему нет?

Поднявшись на второй этаж, я огляделась. Рядом с лестницей находится дверь, ведущая ко мне в комнату. У дальней стены – дверь в умывальню. А между ними… дверь в комнату Рроака? Или ее заняла я? Пока терялась в беспамятстве, не думала, где спит Рроак. Теперь же вдруг поняла: уже третью ночь мы проведем в соседних кроватях.

Отчего-то эта мысль взволновала. Даже странно. Когда я переступила порог этого дома, то не испытывала волнения. Опаску? Да. Недоверие к дракону? Снова да. А вот едва ощутимого трепета во мне точно не было. Что же изменилось?

Ответ на этот вопрос я искала до самого вечера. На улицу больше не выходила. Не из-за страха перед Берготтом: если захочет, он легко найдет меня и здесь. Скорее решила не дразнить драконов своим видом. Сегодня я часто ловила на себе их настороженные взгляды, замечала напряженные позы. Драконы не вставали ко мне спиной. И каждый раз, стоило мне оказаться поблизости, начинали рычать. У некоторых пальцы превращались в когти, по рукам других бежали алые сполохи – предвестники оборота.

Когда за окном окончательно стемнело, а вьюга уже выводила протяжную песнь, вернулся Рроак. Хлопнул входной дверью и шумно затопал, явно стряхивая снег с сапог.

Я выглянула из комнаты. Дождалась, когда он поднимется, и уточнила:

– Все в порядке?

Мне нужно поговорить с ним. Нужно! Но я не представляю, с чего начать.

– Да. Много дел с парящими, – Рроак устало потер переносицу, потом посмотрел мне в глаза и нахмурился: – Что-то случилось?

Я задрала голову, открыла рот, но не произнесла ни звука.

Невольно вспомнилось, как я стояла на ящике, чтобы оказаться вровень с Берготтом. С Рроаком высоты того ящика не хватило бы. Но почему-то именно с Рроаком наша разница в росте кажется неважной. Наоборот – в чем-то даже правильной.

Так не должно быть. Мы враги, волею богов оказавшиеся связанными. Но это временно. Когда моя кровь исцелится, Рроак вернет меня на перевал и тем самым исполнит принесенную клятву. И часть меня – та, для которой долг охотницы превыше всего, – требует убить его в момент прощания. Но уже сейчас я знаю, что не смогу.

Он спас меня. Дважды. И пусть за этим кроется личный интерес, именно рядом с Рроаком я вновь почувствовала себя нужной.

В Ордене нас не выделяют. Нет Кинары или Айкира – есть лишь охотники. Как говорят отцы, это дает нам чувство причастности, цельности. Напоминает, что все мы – камни в фундаменте защитной стены вокруг Равьенской империи.

Рроак же заставил меня почувствовать себя особенной. Той, кому драконы решились открыть свои тайны. И единственное, чего я теперь боюсь, что все это окажется насмешкой. Хитрым ходом, чтобы усыпить мое внимание и заманить в ловушку.

– Нет, – я улыбнулась, – ничего не случилось. Просто… непривычно.

Рроак понимающе улыбнулся. На секунду задумался и протянул руку.

– Составишь мне компанию за бокалом аррахи? Напитком драконов, – пояснил он, поймав мой растерянный взгляд.

Колебалась я недолго. Вложила пальцы в широкую ладонь и позволила Рроаку увести меня вниз.

Мы разместились в креслах у зажженного камина. Рроак наполнил два невысоких фужера желтоватой жидкостью с ощутимым пряно-хвойным ароматом. Протянул мне один. Я с благодарностью приняла фужер и, дождавшись одобряющего кивка Рроака, пригубила напиток. Закашлялась.

– Осторожнее. – Рроак тихо рассмеялся. – Аррахи крепкая.

– Я заметила.

По горлу будто пронеслась огненная волна. Но, схлынув, она оставила после себя ощущение свежести и легкие покалывания на языке. Поддаваясь шальной мысли, я осторожно провела кончиком языка по нижней губе. Теперь невидимые иголки принялись вытанцовывать и на ней. Я улыбнулась. Посмотрела на Рроака и замерла, заметив, как изменился его взгляд – стал темнее, внимательнее. Крылья тонкого носа затрепетали, будто дракон принюхивался.

– Осторожнее, – повторил он.