Из стали и пламени

Рроак говорил медленно, всматриваясь в мое лицо, уверяясь, что я слушаю и запоминаю.

– Не переживай, дорогу в Орден я найду. По звездам или по солнцу – неважно. Охотники хорошо ориентируются на местности.

Я постаралась придать голосу уверенности. Кажется, даже получилось. Но в душе все подрагивало от волнения. Вернуться в Орден спустя почти три недели? Детской наивности во мне давно нет – я знаю, объясниться перед отцами будет не просто. Точнее, непросто будет убедить их не убивать меня сразу, как предательницу, а дать шанс объясниться. Но я справлюсь. Обязана справиться.

Рроак молчал. Всматривался в мое лицо все так же внимательно и будто пытался что-то для себя решить. Переносицу изрезали морщины, пальцы стиснуты в кулаки.

Стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть. В гостиную вошла девушка с тугими смоляными косами. Склонила голову в почтении, повернулась ко мне, подняла руки, привлекая внимание к матерчатому свертку, и отложила его на сундук.

– Спасибо, Маккира, – Рроак кивнул.

Она снова поклонилась, бросила на меня заинтересованный взгляд и все так же, не говоря ни слова, вышла.

– Помощница Гррахары? – я вспомнила, что уже слышала это имя. Рроак снова кивнул. Взгляд метнулся к оставленному свертку. – Что ж, значит… пора переодеваться?

Сохранить в голосе твердость не получилось. Все во мне дрогнуло, стоило осознать, что отступать некуда. Рроак кивнул в третий раз. Он словно не хотел говорить – будто опасался не удержать контроль над голосом, дать сомнениям зазвучать в нем.

Я выдавила из себя улыбку. Встала, решительно дошла до свертка, схватила его – пожалуй, чуть резче, чем следовало, – и так же решительно зашагала наверх. Лишь спрятавшись за дверью спальни, ослабила внутренние тиски. Шумно выдохнула и прислонилась спиной к стене.

Все получится. Я справлюсь. И вернусь. Да, обязательно вернусь.

Несмотря на мысленные заверения, я не чувствовала спокойствия. Пальцы подрагивали, когда я снимала цветные ремешки, распускала косы, расстегивала застежки платья. Сняв драконьи одежды, аккуратно сложила их, потянулась к вещам охотницы. Нательное белье из грубой плотной ткани, теплые штаны, рубаха, короткая шерстяная туника, зимняя куртка, сапоги. Все вещи были аккуратно починены. Если не знать, где искать прорехи – и не найдешь.

Подарок Сайллора я спрятала под рубахой. Парный рисунок перемотала полоской ткани, волосы заплела в тугую косу. Одну, как и положено охотнице. Глянула в зеркало и криво усмехнулась, поняв, насколько привыкла видеть себя с двумя косами, да еще и перевитыми ремешками. Теперь отражение показалось чуждым. Почти пугающим.

Стоило мне спуститься вниз и переступить порог гостиной, Рроак поднялся.

– Готова?

Нет.

– Конечно, – ответила с улыбкой.

– Пойдешь к Сайллору?

Улыбка дрогнула. Пришлось силой удержать ее на лице.

– Мы попрощались вчера. Не хочу второй раз бередить ему душу. Мы увидимся, когда я вернусь.

– Разумеется. Тогда пошли.

Меж ребер заныло.

– Пошли.

Мы вышли из дома. Несмотря на ранний час, на улицах было шумно. Но не так, как обычно – драконы не занимались делами. Они стояли у стен и провожали нас напряженными взглядами. Даже дети. Все замерли, опасаясь и надеясь, что у меня все получится.

Я шла рядом с Рроаком, стараясь не смотреть по сторонам. Но вдруг замерла. Крутанула головой и встретилась взглядом со своим мальчиком, стоящим рядом с Героттом. Медленно кивнула, без слов говоря: «Я сдержу обещание». И Сайллор кивнул в ответ. Вот так. Без детских слез или капризов, а с уверенностью взрослого мужчины. Он верит мне. Раз сказала, что вернусь, – значит, вернусь.

На широкой площадке Рроак обернулся драконом. Я прошла чуть дальше, опустилась спиной на снег, раскинула руки. Без страха посмотрела на приближающегося ящера, на его золотые когти и алую чешую.

Мягкий рывок, толчок – и мы в небе.

Мой первый полет запомнился кошмаром. Второй – чудесным сном. Страх ушел, уступив место доверию. Рроак ни за что меня не уронит. Он даже движется плавно-плавно, будто корабль по тихим водам, чтобы не трясти меня лишний раз. С ним я в безопасности.

Мы приземлились в глубоких сумерках. Вход в пещеру, о которой говорил Рроак, виднелся шагах в двадцати. Я глянула на него мельком и повернулась к алому ящеру. Снова коснулась огромной лапы, чувствуя исходящее от нее тепло. И отняла руку, когда Рроак рыкнул, предупреждая об обороте. Пламя взметнулось, охватило мощное тело, а когда потухло – оставило на месте ящера человека.

Он не заговаривал. Я тоже молчала. Почему-то казалось, что стоит нарушить тишину – и тут же наступит миг расставания. А пока мы безмолвствуем, у нас еще есть время.

Рроак сократил те несколько шагов, что нас разделяли. Остановился совсем рядом, коснулся пальцами моего лица, очертил контур. Заправил за ухо пряди, выбившиеся во время полета. Захотелось прижаться щекой к его ладони, впитать ее тепло, снова ощутить прикосновение кожи к коже – как этой ночью. Но я не пошевелилась.

– Чтобы вытравить мою кровь, придется сделать порез.

Я кивнула. Глупо было ожидать иного.

– Где?

– Где сама решишь. Я сделаю все аккуратно, шрама не останется.

– Знаю.

Сняв тяжелую куртку, я принялась закатывать рукав рубахи. Сняла повязку с рисунка и перевернула предплечье чистой стороной вверх. Рроак нахмурился.

– Лекари ведь заметят крыло…


– Нет. Если травмы несерьезные, мы лечимся сами. Иначе у брата Кадера, нашего лекаря, не хватило бы времени на каждого послушника. За время обучения мы частенько проливаем кровь. Наоборот, так никто не полезет снимать повязку. Я сохраню рисунок в тайне.

– Хорошо.

Когда золотой коготь полоснул меня по руке, я не вскрикнула. Только сжалась на миг, переживая вспышку боли. Рроак низко, едва слышно зарычал, дыхнул на порез и с шумом втянул воздух ртом. Моя кожа окрасилась алым. Кровь, стекая, капала на снег, с шипением плавила его.

Я вскинула на Рроака удивленный взгляд. Если кровь драконья… почему она не вредит мне? Сейчас, когда она вне тела.

– Я все еще контролирую ее, – пояснил он, стоило мне спросить.

Его взгляд изменился. Вновь стал темным, как сегодня утром. И в нем снова смешалось слишком много эмоций, чтобы выделить хоть одну. Я тянулась навстречу, открывалась, пыталась понять его… но не понимала. Рроак будто все пытался что-то для себя решить. Вел внутреннюю борьбу, которая выматывала его сильнее любой схватки.

Налетевший порыв ветра заставил поежиться. Кровь Рроака стремительно покидала мое тело, и вместе с ней меня покидало тепло.

– Есть еще кое-что, что тебе следует знать…

Я замерла. Всмотрелась в самую глубину темно-зеленых глаз и наконец сумела увидеть то, что Рроак пытался побороть. Беспокойство, сожаление и… страх.

– Когда я вытравлю последнюю каплю моей крови, ты все забудешь.

– Что? Как это – все забуду? Нет! Почему? Зачем?

Растерянность накрыла меня, словно сошедшая лавина – предгорную деревушку. Не думая, что делаю, я зажала порез рукой, сдавила изо всех сил и подняла на Рроака взгляд.

– Помнишь, ты как-то спросила, не боюсь ли я пускать охотника в драконье поселение?

– А ты сказал, что я не сумею отыскать пути назад, даже если захочу, – прошептала, обмирая. – Ты знал! Уже тогда знал, чем все закончится!

– Конечно, знал. Кровь дракона выжигает то, с чем соприкасается. И если не дать ей выжечь тело, она выжжет память. Это плата за спасение. И это то, чем Первопредок защитил тайны своих детей. Но сейчас я этому даже рад.

– Рад? Ты шутишь?!

– Скажи мне, Кинара, какая судьба ждет охотницу-предательницу? Что с тобой сделают, если узнают, что ты жила среди драконов? Принадлежала одному из них?

Я упрямо сжала губы, не желая отвечать. Но Рроак и не ждал иного.

– Тебя убьют, Кинара. Заклеймят изменницей и казнят. Верно?

– Я справлюсь! Мы же говорили об этом! Я сумею убедить их пойти на мир!

– Не таким образом. Если ты попытаешься открыть им правду прямо, они не примут ее – слишком долго верили другому. Сначала ты должна возвратить их доверие к тебе. Потом заставить задуматься о нашем противостоянии и…

– Как, Рроак? – выкрикнула в отчаянии. – Как, если я все забуду?!

– Твое тело будет помнить. То, что ты впустила в сердце, чему позволила прорасти, само направит тебя в нужную сторону.

Слезы брызнули из глаз.

То, что я впустила в сердце? Северные горы? Сайллора? Самого Рроака? И теперь мне предстоит все забыть?

– Нет, Рроак! Нет! – Я упрямо отступила.

– Прости, Кинара. Словам не верят, верят действиям. Ты сама не поверила мне, пока не прошла путь дракона.

– Ты знал, что так будет? Знал! – снова выкрикнула раненой птицей. – Поэтому и позволил мне быть с Сайллором? Поэтому… принял мою первую ночь?

– Нет, – резко ответил он. – Да, я знал, что так будет. Но никогда – никогда! – не хотел подпускать тебя к нашим детям. И впускать тебя к себе в сердце тоже не собирался. – Сократив расстояние, Рроак навис надо мной скалой. – Думаешь, тяжело забыть? Ошибаешься – тяжело помнить. Помнить и не знать, сумеешь ли ты исполнить задуманное. Сможешь ли вернуться. И захочешь ли…

Зеленые глаза потемнели. Боль расплескалась в них, будто океан. Она захлестнула меня, оглушила и, схлынув, оставила без сил.

Рроак прав. Прав во всем. Отцы и собратья вряд ли послушают меня. Будь я на их месте, тоже не поверила бы. Нас этому и учат – не доверять на слово. Чтобы заставить их измениться, я должна стать примером. Дать первый толчок. Но чтобы это сделать, для начала я должна выжить – избежать клейма предательницы.

Пальцы, стиснувшие порез, разжались. Рука повисла, словно плеть. Уже не пытаясь сдерживаться, я уткнулась носом в грудь Рроака и разревелась в голос. Ощутила его пальцы у себя на подбородке, поддалась их силе, когда меня потянули вверх, и зажмурилась, почувствовав губы Рроака на своих губах.

Я цеплялась за него, обнимала за шею, прижималась отчаянно, плакала, целовала и гнала… гнала прочь пугающие мысли, что я могу никогда его не вспомнить. Что навсегда забуду Северные Гнезда, что не сдержу обещание, которое дала Сайллору.

Жар драконьей крови покидал меня, утекая капля за каплей. Сознание плыло. В последний миг, прежде чем тьма поглотила меня полностью, Рроак разорвал поцелуй и прошептал:

– Вспомни меня. И вернись.