Из дыхания и разрушения

Я закатила глаза и впустила ее.

— Я так очевидна?

— Только потому что я знаю тебя вечность. У тебя были глаза-сердечки. Или сияющие, как у единорога. Родес милый, да, и его низкий голос — это что-то. Думаю, потому Эмори не пошла, кстати. Не только из-за того, что она — Эмори, и я ее никогда не пойму. Она, наверное, тоже это увидела.

Я скривилась, запихивая две бутылки воды в рюкзак. Мы не собирались в долгий поход, но солнце светило ярко, и мне нужна была вода, или я буду спотыкаться о свои ноги. Я себя знала.

— Да, я не могу ничего поделать. Она уже встречалась с двумя девушками после того, как мы расстались, так что она не страдает без меня.

— Может, нет, но она любит, когда ты близко. Она уже ненавидит то, что делит тебя со мной, а осенью мы все разойдемся своими дорогами, и она будет ненавидеть это даже больше. Ты знаешь Эм, у нее все по полочкам, и нам нужно оставаться там, иначе она психует. Я знаю, что порой она подло ведет себя со мной, но я отчасти это понимаю. Ее родители бросают ей деньги, чтобы не заниматься ею лично, и она липнет к тебе, потому что ты не будешь отбиваться от нее.

Я нахмурилась, мы вышли из дома, и я заперла за нами дверь.

— Я не знаю, нравится ли мне такой взгляд на то, кто я для нее. Ты права насчет ее родителей и полочек. Я была подругой, потом нравилась ей как девушка. Теперь я на полочке «девушка, которая у нее была». Я бывшая, но ей нужно быть моей подругой. И я знаю, что мы не будем дружить вечно. Я заметила признаки, и об этом больно думать, но я это понимаю. Я не знаю, нравится ли мне фраза, что я не отбиваюсь.

Мы завернули за угол и пошли к дому Люсов. Мы решили пойти туда, а не оставлять у их дома машину Брэлинн. В этом не было смысла.

— Я не так выразилась, — сказала Брэлинн. — Она вряд ли думает, что ты будешь бороться, чтобы покинуть ту полку. Я не говорила, что ты не будешь, — она притихла, и я хмуро посмотрела на нее. — Она тебя недооценивает.

— Многие так делают, и порой я чувствую, что заслужила это, — я покачала головой, когда она посмотрела на меня с вопросом. Мы были у дома Люсов, и у меня не было времени и желания объяснять свои странные мысли. Я была на этапе познания себя, такое я прочла в буклете, который мне дала мама. Мне нужно было просто начать. Но сегодня, когда я отправлялась в поход с парнем, который мне нравился, и девушкой, с которой могла дружить в колледже, а еще моей лучшей подругой, я могла начать путь.

Родес был снаружи, прислонялся к своему джипу, когда мы подошли. Я проигнорировала покалывание в себе. Пыталась. Он был просто парнем. Красивым и с обалденными глазами… но парнем.

Я перерасту влюбленность, научусь не выглядеть глупо, но сегодня я могла хотя бы представить, что узнаю его лучше.

«Только сегодня», — пообещала я себе.

Завтра я буду делать другие дела из списка новой Лирики, сколько бы раз ни требовалось тереть виски и сжимать зубы для этого.

— Эй, привет, — сказал Родес, улыбнувшись при виде нас.

Я снова проигнорировала реакцию тела. Это был не первый красавчик, которого я видела, и я надеялась, что не последний. Сегодня был поход и новые друзья, а не то, куда меня вел разум возле Родеса Люса.

— Эй, — я надеялась, что звучала спокойно.

— О, хорошо, что вы тут! — Розамонд выбежала из дома и заперла дверь, ее рюкзак свисал с руки. — Мы собрались, у нас есть сэндвичи и другие закуски в холодильнике в машине. Мы решили, что возьмем их потом в сумки или вернемся после короткой прогулки. Посмотрим, как мы будем себя чувствовать там. Начало тропы в получасе отсюда, ведь мы живем близко к горам. Я в восторге!

Улыбка и энтузиазм Розамонд были заразительными, и вскоре все мы забрались в джип Родеса. Розамонд села сзади, заявив, что ее укачивает, хотя я всегда думала, что сзади с этим только хуже, и Брэлинн присоединилась к ней. Я оказалась на пассажирском месте рядом с Родесом. Он надел солнцезащитные очки, и мне не хватало его глаз, хотя я не сказала это вслух. Я вообще почти не говорила, Розамонд и Брэлинн вели разговор. Они периодически что-нибудь говорили, и Родес поглядывал на меня с улыбкой, словно я знала тайну, и я улыбалась в ответ.

Я продолжала игнорировать тепло внутри. Это было приятно. И влюбленности должны быть веселыми, пока ты осторожен.

После Эмори я старалась быть осторожной.

Мы добрались до места, и я обнаружила, что тропа была не отмеченной, для туристов, а той, которую знали только экскурсоводы и продвинутые скалолазы.

— Тут точно можно припарковаться и отправляться в путь? — спросила я.

Родес кивнул, Розамонд и Брэлинн обсуждали, какую еду взять с собой, а какую оставить в машине.

— Все в порядке. Мы знаем хозяев территории, потому что тут начинается ранчо. Они разрешают нам ходить тут, пока мы не вредим природе, и мы слушаемся. Мы обычно никого с нами не берем, понимаешь? Это место остается особенным.

Он улыбнулся мне, и я сглотнула. Мне нужно было держать себя в руках рядом с этим парнем, иначе я споткнусь. Я должна была думать о другом. Симпатия к Родесу не поможет мне сделать выбор в жизни, оставаться на своем пути. Но я могла улыбаться сегодня. Завтра придется решать.

— Звучит весело. Мы же не отправимся в поход для продвинутых? Потому что я хорошо бегаю, но с направлениями у меня беда.

— Горы всегда на западе, — крикнула Брэлинн, и я рассмеялась.

— Это поможет в Денвере, пока мы едем, но не в самих горах.

Родес рассмеялся.

— Это предгорье, — он указал на вершину вдали, которая тут казалась куда больше. — Там гора. Мы туда сегодня не пойдем. Может, однажды, если будет настрой, но для этого нужно отправляться раньше и брать снаряжение на случай плохой погоды. Не сегодня, так что убери это выражение с лица, — он подмигнул за очками, я это едва видела. Я с трудом держала себя в руках.

Серьезно, что с ним было?

Мы отправились по тропе. Розамонд стала экскурсоводом для нас, объясняла, где мы шли, какие деревья видели и все такое. Я почти все уже знала, но она была рада рассказать, и я не перебивала. Она вела, Брэлинн шагала за ней. Я была за Брэлинн, а Родес замыкал строй. Если хватало места двоим на тропе, Брэлинн и Розамонд шли в паре, оставляя меня с Родесом. Я не знала, было ли это намеренно, но была не против.

Только когда я споткнулась об корень, ему пришлось меня ловить.

— Прости, — сказала я после четвертого раза. — Я обычно не такая неуклюжая.

— Не переживай. Ты смотришь вокруг себя, а не под ноги.

— Тут много интересного, — парировала я. — Я не хочу ничего пропустить.


— Понимаю, — он еще сжимал мою ладонь, и я стала смотреть под ноги, чтобы не упасть. Его жар отвлекал. — Тут красиво.

Я игнорировала то, что он смотрел на меня, когда говорил это. Да, это было не обо мне, но мне это все равно нравилось.

После двух часов похода мы собирались отправиться туда, где брат и сестра Люсы хотели остановиться на перекус. Я была рада, потому что желудок не был счастлив, и я выглядел ужасно с грязью на лице, ведь вытирала ладонями пот. Я нанесла еще два слоя солнцезащитного крема по пути, хотя мы почти все время были в тени деревьев. Я была настороже, оберегала кожу и следила за количеством веснушек на ней.

Я стояла на краю скалы, ее склон был намного круче, чем я помнила, пока мы взбирались по нему. Вдруг перед глазами все расплылось. Я моргнула, не понимая, было ли это из-за солнца, и услышала крик Родеса.

Моя нога поехала по камню, и я попыталась остановить падение, вытянув руку.

Но я знала, что было поздно.

Я опустила взгляд на растущую бездну и выругалась, увидев тень, обвившую мою ногу, тянущую меня вниз.

Но этого не могло быть. Тени с худыми руками не существовали.

Зато девушки могли падать с горы из-за обвалившегося камня.

Я закричала, но это никак не помогло.

Моя голова ударилась об камень в полете, и только голос Родеса долетел до меня, мое имя звенело в воздухе, тьма угрожала поглотить меня.

Я знала, что это был конец.

Мой конец.

До того, как я получила начало.



ГЛАВА ПЯТАЯ



Крики.

Не мои. Ничто не могло вылететь из моего рта. Я не могла говорить. Не могла дышать. Не могла быть.

Сильные руки обвивали меня, тянули меня.

Шорох, кто-то звал меня, кто-то хлопал по моей голове, рукам и бокам.

Я ощущала все это, но при этом ничего не чувствовала.

Я пришла в себя, но не очнулась. Что-то тянуло меня, но я не понимала, что или кто это мог быть.

Тьма пришла снова, и я провалилась.

Когда я смогла открыть глаза, я застонала и закрыла их снова от яркого света, бьющего по глазам. Желчь была в горле, окружила язык, и я пыталась сдержать позыв рвоты.

Я не понимала, что случилось, но помнила, как падала, и я знала, открыв глаза, что все могло быть плохо. Очень плохо.

Я ощущала кого-то рядом, ладони были над моим телом, тепло растекалось во мне. Я не понимала, что происходило, и странный жар в тех частях тела, где меня касались ладони, точно был частью странного сна, о котором я забуду, когда проснусь.

Если я проснусь.

Нет… я не могла так думать. Я проснусь. Должна.

Я открыла глаза, и в этот раз солнце не ослепило меня. Я увидела темные волосы, смуглую кожу и серебряные глаза.

Родес.

Я или умерла и попала в свой рай, или просыпалась, и он был надо мной.

Я не думала, что в раю мне было бы так больно, так что была надежда, что он помогал мне после падения.

— Лирика! Не закрывай глаза, детка. Вот так.

Детка? Как сильно я ударилась головой? Мне точно почудилось, что Родес назвал меня деткой.

Я попыталась сглотнуть и скривилась от кислого вкуса на языке и сухости рта.

— Ч-что случилось?