Ива Мосс и украденный вторник

Ива открыла рот. Разве это уже не происходило? В голове у неё была настоящая каша, она отчаянно пыталась хоть что-нибудь понять. В тумане до неё донеслись слова Джунипер, накинувшейся на Этель:

– Это кто вам такое сказал?

А потом медленно и болезненно правда обрушилась на неё. Она согнулась пополам, отчаянно ловя ртом воздух, по щекам побежали горячие слёзы, когда на неё нахлынули воспоминания о том дне.

Случилось именно то, чего она всё время так боялась. О чём догадывалась в глубине души.

Подняв наконец мокрые от слёз глаза, она заметила, что все вокруг в чёрном, и словно из пустоты донёсся упрёк Флоры Бантон:

– Не стоит в такой момент обсуждать подобные вещи. Мы здесь для того, чтобы поддержать девочек в столь печальный день, когда они прощаются…

Ива закрыла глаза, и у неё задрожал подбородок: она вспомнила, что произошло в тот день, который Сайлас украл у неё, у них у всех.



День начался как любой другой вторник. Она встала, ткнула Освина, чтобы прекратить храп из-под кровати, надела своё болотно-зелёное платье – оно топорщилось и пузырилось по подолу, так как подшивали его нетвёрдые руки бабушки Флосси.

На завтрак был кусок зачерствевшего хлеба и немного любимого варенья да сливочного масла. Потом она вышла из дома собрать яйца в курятнике – и тогда-то и увидела бабушку Флосси, сидящую в садовом кресле. Внезапно, как по щелчку, этот вторник стал самым печальным за всю небольшую жизнь девочки.

Зелёные бабушкины волосы переливались в утреннем свете, а на стуле рядышком лежала фиолетовая шляпа с залихватским зелёным пером. Поношенная лоскутная шаль сползла с бабушкиных плеч на землю. Блокнот, в котором она записывала все свои недавние эксперименты с зельями, выпал из рук, а на лице играла лёгкая улыбка, словно бабушка решила просто чуток передохнуть.

Ива захлёбывалась слезами, вцепившись в старческую руку и гладя любимую старую щёку. Она стояла так очень долго, прежде чем наконец пойти в дом и сообщить семье, что случилось.

Потом было ещё море слёз и такое чувство, что ей никогда больше не быть счастливой, и когда в тот вечер она улеглась в кровать, слёзы лились таким потоком, что Освин притащил ей все до единого предметы, про которые она когда-либо имела неосторожность сказать, что они ей нравятся. Несмотря на запашок, она крепко обняла кобольда, а он позволил ей это – настолько несчастной она была. Всхлипывая, Ива всем сердцем желала, чтобы ничего этого не произошло – и каким-то образом, хоть и не потому, что она пожелала, а потому, что далеко-далеко брат Уола, родившийся с магией в крови, наложил заклятие, её самое заветное желание исполнилось.

Ива, как и все остальные жители Старфелла, проснулась на следующее утро без малейшего воспоминания о том, что произошло в судьбоносный вторник. И только смутная печаль словно бы дёргала её за рукав, пытаясь привлечь внимание, но память ускользала.

Самое ужасное, что крошечная часть её сознания, должно быть, знала правду. Никто ведь даже не поинтересовался, куда делась бабушка Флосси. Никто и не подумал, что в её отсутствии есть что-то странное. Все попросту вернулись к своей обычной жизни, будто ничего не случилось.

Но Ива-то задумывалась. Она чуяла: здесь что-то не так, кого-то не хватает. И хотя проще всего было притвориться, будто всего этого не было, она поняла, что забыть о случившемся куда хуже.



Теперь казалось, что жизнь пошла по нужной колее – так, как бы она шла, если бы не заклинание.

Прошло три дня после смерти бабушки. И Ива сейчас стояла ровно на том месте, где и должна была стоять, когда к ней пришла Морег, – вот только теперь Морег незачем было приходить. Проблема заключалась в том, что Ива помнила обе версии. Ту неделю, когда вторник пропал, – и её же, когда он никуда не девался.

И как раз в тот момент, когда она задалась вопросом, единственная ли она, кто помнит всё, и не забыли ли о ней её новые друзья, небо скрылось за громадным силуэтом синего дракона, с оглушительным грохотом приземлившегося прямо за садовой оградой, отчего содрогнулись все окрестности.

Люди вокруг завопили от ужаса.

Этель Мастард упала в обморок.

– Пернатий, – выдохнула Ива.

Мать поспешила вперёд вместе с Джунипер и Камиллой.

– Без паники, без паники! – голосила она явно в панике.

Пернатий закатил золотой глаз, а Ива гладила его по шелковистой, покрытой перьями морде.

– Слушай, я же облачный дракон. Им обязательно так реагировать?

– Ну понимаешь, ты же всё равно дракон, – пожала плечами девочка.

– Это правда, юная Ива.

Камилла ахнула, глядя на всю эту сцену огромными изумрудными глазами:

– Он знает твоё имя!

Пернатий махнул крылом.

– Разумеется, знаю. Я ведь к ней и прилетел, – проворчал он.

Мама издала нелепый писк, на что Пернатий не обратил ни малейшего внимания.

– Всё получилось, ты сделала это – смотри, – он махнул головой в небо, где показались два приближающихся силуэта дракона: один гигантский красный, а второй маленький жемчужно-голубой, совсем как его отец.

– О-о-о-о-о! – Ива всхлипнула и вытерла слезу. – Он вылупился!

Пернатий кивнул:


– Благодаря тебе. И мы подумали, что, с учётом всех этих обстоятельств, назовём его Флосс. Хорошее имя – в честь твоей бабушки.





Из-за навернувшихся слёз и задрожавшего подбородка Ива поначалу не могла вымолвить ни слова.

– Я… Спасибо, она была бы очень польщена.

Подруга Пернатия Громия тем временем приземлилась рядом вместе с Флоссом, малышом-дракончиком.

– Пернатий рассказал мне, что ты совершила. Спасибо тебе, – сказала она.

– Не я одна. Мне много помогали. – Ива сунула руку в карман и, нащупав там нечто твёрдое и плоское, а ещё нечто твёрдое и острое, вытащила и то и другое. СказПас и троллий свисток. Девочка крепко сжала обе вещицы, чувствуя, как края свистка впиваются ей в ладонь. Стрелка СказПаса указывала сейчас на «Быть драконам». И действительно, у Ивы в саду их было целых три.

Флосс уже достиг размеров овчарки и игриво бодался, когда Ива гладила его по голове.

– Напасть мы высадили по дороге. Похоже, что с ней всё в порядке, она принята обратно в клан. – Пернатий кашлянул. – Хотя бой с Верушкой она проиграла.

– О, – сказала Ива, широко раскрыв глаза. И улыбнулась: – Это же прекрасные новости. Я так рада, что они приняли её, даже если она совсем не похожа на обычного тролля – что (в глубине души считала Ива) было просто чудесно.

Камилла от страха вскрикнула.

– Помощь?! Т-тролли?! – Мама, кажется, наконец обрела дар речи. – О чём они говорят?! Как это ты им помогла?!

– Ой, это долгая история. Возможно, однажды я её расскажу, – ответила Ива.

Когда-то Ива жаждала признания, ей хотелось, чтобы семья узнала о её свершениях, чтобы родня хоть один раз в жизни посчитала её «особенной» и «важной», но теперь она поняла: что о ней думает кто-то другой, не имеет ни малейшего значения – важно, что она сама о себе думает.

Когда драконы улетели, Камилла кинула на неё насторожённый взгляд:

– Кто бы мог подумать, что у таланта магической ищейки есть положительные стороны! В смысле, это же худший дар во всей семье, позорище, если уж начистоту, – и вдруг дракон…

– Камилла! – резко одёрнула её мать.

Ива покачала головой:

– Да, она права. Я не могу заставлять вещи взлетать в воздух или двигать их силой мысли. То, что делаю я, никогда не будет впечатляющим и грандиозным. Но я кое-что поняла про силу: она есть у всех у нас. Дело не в том, сколько тебе дано, а в том, как ты распоряжаешься данной тебе малостью.

Повисла потрясённая тишина.

– Ты в порядке? – спросила Джунипер.

– Да, – ответила Ива. – Или буду. И вообще я подумала, что вы правы: я решила с сегодняшнего дня поднять цену до флёркина и лейтонского яблока. Будьте любезны, скажите об этом всем.

Раздался дружный вздох. Ива никогда раньше не увеличивала расценки.

Джунипер открывала и закрывала рот.

– Т-точно всё хорошо? – изумлённо выговорила она.

Ива решительно кивнула. Камилла и мама выглядели ошеломлёнными. Но Ива даже не стала пускаться в объяснения. Флёркин не слишком увеличивал её доходы. А кроме того, как сказала однажды Морег, нечего другим лезть в дела ведьмы.

– Ты уверена, что с тобой всё в порядке? – допытывалась Джунипер. – Просто… Ты сама на себя не похожа.

– Что? – рассеянно спросила Ива, глядя мимо Джунипер в поисках лица, которого не видела, но надеялась увидеть.

Джунипер помахала у неё перед носом рукой:

– Да просто я раньше никогда не замечала, чтобы ты хоть как-то ценила свои таланты, какие уж есть…

– Что ж, сегодня отличный день, чтобы начать это делать, – произнёс чей-то голос.

Ива обернулась. И да – там была она!

Прямо у садовой калитки стояла высокая и тонкая, как тростник, ведьма в тёмных одеждах и лиловых ботинках с заострёнными носами. В угольно-чёрных глазах поблёскивало веселье.

– Это же Морег Вейн! – вскричала Камилла с побелевшим как простыня лицом.

Ива кивнула. Ей было слышно, как стучат колени у сестёр.

Морег поздоровалась со всеми и отвела Иву в сторонку:

– Очень сочувствую тебе насчёт твоей бабушки.