Искупление кровью
Часть 91 из 180 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Их слезы смешались. Рукой подать до полного счастья. Но нет: рукой подать до разлуки.
— Решено отправить тебя в П. В тамошний централ.
— Я больше никогда тебя не увижу! — застонала она, вонзая ногти ему в затылок.
Он сделал нечеловеческое усилие, чтобы окончательно не сломаться. Перестать плакать, больше не пугать ее.
— Нет, Марианна! Я буду приходить к тебе на свидания. Обещаю! П. не так уж и далеко. Я… Я буду приезжать так часто, как только смогу!
Она уцепилась за эту мечту:
— Значит, ты меня не бросишь?
— Ни за что! Мы будем часто видеться… И… Во время свидания сможем делать все, что захотим!
Она рассмеялась, вытерла слезы перевязанным запястьем.
— Мы сможем также писать друг другу письма! Я пришлю тебе бумагу и марки… Чтобы ты отвечала.
Они снова обнялись, заранее предвкушая эти будущие встречи. Марианна просунула руку ему под рубашку, чтобы дотронуться до кожи. Почувствовать ее тепло. Пропитаться запахом. Несмотря на все слова, она боялась. Предчувствовала, что Даниэль прижимает ее к себе в последний раз.
— Я привез тебе одежки… И сигареты, и твой будильник тоже…
— Спасибо… Оденусь сейчас, пока меня опять не приковали.
Даниэль помог ей встать, снял с нее халат. Жестокий удар: перед глазами — ее истерзанное тело. Настоящий шок. Но вскоре, забыв о кровоподтеках, он видел только ее саму. Ее внутреннюю суть. Позволил рукам коснуться ее еще на какие-то несколько мгновений. Согреть ее в пламени любви. Как мне будет тебя не хватать! — кричали глаза, опять голубые. Черные луны отвечали без слов. Преодолевая боль, Марианна приглашала его слиться с ней. Но он устоял. Отказ ее ранил.
— Ты больше не хочешь меня? — прошептала она. — Это из-за того, что… Я сама себя чувствую такой… грязной! Тебе, наверное, противно!
Она снова расплакалась, Даниэль крепче прижал ее к себе:
— Нет, Марианна, не говори так! Это ужасно, то, что ты мне говоришь! И… Это неправда.
— Ты… Даниэль, ты был первым… Ты должен был остаться единственным. Я хочу, чтобы… Я бы хотела, чтобы ты… стер с меня то, что оставил во мне этот хряк!
— Марианна… Ты ранена, я не хочу причинить тебе боль. И потом, там за дверью двое полицейских, да и кто угодно может войти… Я не могу, Марианна. Но не хочу, чтобы ты говорила такие ужасные вещи. Ты не грязная, и… Я никогда не разлюблю тебя… Никогда!
Утешившись, она тесно прижалась к нему, сердце к сердцу, до полного экстаза. Секунды ускользали. В конце концов, даже коснувшись его, просто коснувшись, она сможет смыть оскорбление.
Потом она оделась как цивилизованный человек. Под зарешеченным окном они выкурили одну сигарету на двоих. Снова обнялись, не в силах расстаться.
Но один из двоих полицейских счел, что прошло слишком много времени. Войдя, остолбенел, застав их обнявшимися. Они отпрянули друг от друга, дрожа с головы до ног.
— Помешал? — прищурился гигант.
Даниэль не ответил. Марианна зашептала ему на ухо. Забираем у него пистолет и сматываемся… Начальник побледнел как смерть. Он колебался, а Марианна исподтишка приближалась к полицейскому. Даниэль вспомнил о семье, о работе. Как может он думать об этом, когда Марианна уже давно выжгла ему мозг? Незримо присутствует в мыслях днем и ночью. Инстинкт выживания? Старая привычка? Малодушие? Он остановил Марианну в последнюю минуту, схватив ее за руку.
Марианна взглянула на него с грустью.
— Вы можете оставить нас? — попросил Даниэль.
— Вы не кончили, начальник? — лукаво осведомился полицейский.
— Пожалуйста!
— Чего только не насмотришься! — буркнул колосс и вышел из палаты.
Марианна бросилась на постель.
— Это было безумием, Марианна! Он мог бы тебя убить!
— Убить меня? Но вдали от тебя я все равно погибну…
Сердце у Даниэля разрывалось.
— Мы скоро увидимся! — поклялся он. — Обещаю, любовь моя…
Марианна обвилась вокруг него. Простила ему все и сразу. Просто потому, что он сказал: любовь моя…
— Я звонил директрисе централа П. Говорил с ней о тебе. Объяснил ей, что ты по натуре не злая… что… что, если она будет с тобой корректна, ты ей ответишь тем же. Сказал, что Моника погибла случайно.
— Спасибо.
Он опустил тот факт, что женщину на другом конце провода его слова отнюдь не убедили. Кажется, ее даже шокировал подобный демарш.
— Я должен идти, — вдруг объявил он.
Марианна стиснула его в объятиях, не желая признавать очевидного.
— Марианна, пожалуйста… Мне и без того тяжело… Мы скоро увидимся.
— Не бросай меня, Даниэль! Я без тебя погибну!
— Нет, Марианна! Нет…
Он мягко отстранил ее. Старался изо всех сил не заплакать. А она рыдала в голос.
— Не плачь, красавица! Пожалуйста, не плачь…
Она вытерла слезы, но губы по-прежнему дрожали. Даниэль коснулся их в последний раз. Потом направился к выходу. С каждым шагом кинжал вонзался ему под ребра.
Он обернулся:
— До скорого, Марианна.
— Да… Я… Я буду думать о тебе каждую секунду…
— Я тоже.
Полицейские вошли, как только открылась дверь. Марианна покорно дала надеть на себя наручники.
— Ну что, хорошо тебе было с вертухаем? — усмехнулся гигант.
Они, хихикая, вернулись на свой пост. Оставшись наконец одна, Марианна вдохнула запах, оставшийся на ее коже. Вспомнила ту пару на перроне вокзала.
Теперь я знаю. Есть человек, который любит меня так же. Мы любим друг друга так же сильно. Да, теперь она знала. Вступила в то таинственное измерение, в которое заглянула краешком глаза из окна поезда.
Теперь она может умереть, оставив нечто прекрасное после себя. Ты снова его увидишь, Марианна. Ради этого ты должна жить. Ради того, чтобы снова очутиться в его объятиях. Снова услышать его голос.
Почему же у нее ужасное ощущение, что они больше не увидятся никогда?..
Почему мужчина плачет за рулем своей машины на больничной парковке?
Четверг, 30 июня, — палата 119 — 14:00
Жара в тот день стояла невыносимая. Марианне казалось, будто ее томят на медленном огне в какой-то адской кастрюле. Коротышка и гигант исчезли из коридора, их сменили какой-то необстрелянный юнец, чуть ли не подросток, и сорокалетний бригадир, который строил из себя крутого, чтобы впечатлить своего подручного. Марианна позвала их, они вошли вдвоем.
— Чего тебе надо? — рявкнул старший.
— Вы не могли бы открыть окно? Пожалуйста! Я задыхаюсь!
— А мне насрать!
Изысканный словарь! Марианна, сидя на кровати, метнула в него уничтожающий взгляд.
— Ну же, не будь занудой! — вступился другой. — Можно и открыть! Так или иначе, на окне решетка, а она прикована…
— Ты знаешь, кто она, эта девка? Знаешь, за что она сидит? Она забила до смерти старика, в упор застрелила полицейского. Ранила патрульную, совсем молоденькую, твоих лет! Беременную к тому же! Теперь бедняжка в инвалидном кресле… Еще она убила охранницу, другую изувечила…
— Уверены, что ничего не забыли, месье полицейский? — вскинулась Марианна.
— Ты, заткни рот! Хоть подохни от жары, мне дела нет!
Марианна сдалась, уставилась в стену. Полицейские вернулись на пост, она попыталась обмахиваться футболкой, как веером. Выпила кружку степлившейся воды, потом погрузилась в созерцание серых зданий, что высились напротив. Таких же унылых, безобразных, несмотря на солнце, ниспадавшее на них всей мощью своих лучей.
Часы шли, облегчения не наступало. Только терзала боль. Запястье взывало о помощи, лихорадка укутывала мозг в электроодеяло. Швы на бедре стягивали кожу. Болел палец, болела челюсть, болел затылок. Каждый мускул, каждая клеточка тела еще помнили об истязаниях. И посреди этих безмолвных жалоб Марианна грезила.
Даниэль, рядом с нею, улыбался ей. Она воображала его руки на влажной коже. Погружалась в освежающую голубизну его глаз, словно в прозрачную воду далеких морей. Мы скоро увидимся, Марианна… Упивалась его голосом, теплым, низкого тембра. Вдыхала, пока не запершило в горле, запах, который оставил он на подушке. Никто и никогда не сможет у меня это отнять. Даже он сам.
А если он меня бросит? Если у него не хватит духу выносить презрение коллег? Охранник, который ходит на свидания к такой заключенной, как я…
— Решено отправить тебя в П. В тамошний централ.
— Я больше никогда тебя не увижу! — застонала она, вонзая ногти ему в затылок.
Он сделал нечеловеческое усилие, чтобы окончательно не сломаться. Перестать плакать, больше не пугать ее.
— Нет, Марианна! Я буду приходить к тебе на свидания. Обещаю! П. не так уж и далеко. Я… Я буду приезжать так часто, как только смогу!
Она уцепилась за эту мечту:
— Значит, ты меня не бросишь?
— Ни за что! Мы будем часто видеться… И… Во время свидания сможем делать все, что захотим!
Она рассмеялась, вытерла слезы перевязанным запястьем.
— Мы сможем также писать друг другу письма! Я пришлю тебе бумагу и марки… Чтобы ты отвечала.
Они снова обнялись, заранее предвкушая эти будущие встречи. Марианна просунула руку ему под рубашку, чтобы дотронуться до кожи. Почувствовать ее тепло. Пропитаться запахом. Несмотря на все слова, она боялась. Предчувствовала, что Даниэль прижимает ее к себе в последний раз.
— Я привез тебе одежки… И сигареты, и твой будильник тоже…
— Спасибо… Оденусь сейчас, пока меня опять не приковали.
Даниэль помог ей встать, снял с нее халат. Жестокий удар: перед глазами — ее истерзанное тело. Настоящий шок. Но вскоре, забыв о кровоподтеках, он видел только ее саму. Ее внутреннюю суть. Позволил рукам коснуться ее еще на какие-то несколько мгновений. Согреть ее в пламени любви. Как мне будет тебя не хватать! — кричали глаза, опять голубые. Черные луны отвечали без слов. Преодолевая боль, Марианна приглашала его слиться с ней. Но он устоял. Отказ ее ранил.
— Ты больше не хочешь меня? — прошептала она. — Это из-за того, что… Я сама себя чувствую такой… грязной! Тебе, наверное, противно!
Она снова расплакалась, Даниэль крепче прижал ее к себе:
— Нет, Марианна, не говори так! Это ужасно, то, что ты мне говоришь! И… Это неправда.
— Ты… Даниэль, ты был первым… Ты должен был остаться единственным. Я хочу, чтобы… Я бы хотела, чтобы ты… стер с меня то, что оставил во мне этот хряк!
— Марианна… Ты ранена, я не хочу причинить тебе боль. И потом, там за дверью двое полицейских, да и кто угодно может войти… Я не могу, Марианна. Но не хочу, чтобы ты говорила такие ужасные вещи. Ты не грязная, и… Я никогда не разлюблю тебя… Никогда!
Утешившись, она тесно прижалась к нему, сердце к сердцу, до полного экстаза. Секунды ускользали. В конце концов, даже коснувшись его, просто коснувшись, она сможет смыть оскорбление.
Потом она оделась как цивилизованный человек. Под зарешеченным окном они выкурили одну сигарету на двоих. Снова обнялись, не в силах расстаться.
Но один из двоих полицейских счел, что прошло слишком много времени. Войдя, остолбенел, застав их обнявшимися. Они отпрянули друг от друга, дрожа с головы до ног.
— Помешал? — прищурился гигант.
Даниэль не ответил. Марианна зашептала ему на ухо. Забираем у него пистолет и сматываемся… Начальник побледнел как смерть. Он колебался, а Марианна исподтишка приближалась к полицейскому. Даниэль вспомнил о семье, о работе. Как может он думать об этом, когда Марианна уже давно выжгла ему мозг? Незримо присутствует в мыслях днем и ночью. Инстинкт выживания? Старая привычка? Малодушие? Он остановил Марианну в последнюю минуту, схватив ее за руку.
Марианна взглянула на него с грустью.
— Вы можете оставить нас? — попросил Даниэль.
— Вы не кончили, начальник? — лукаво осведомился полицейский.
— Пожалуйста!
— Чего только не насмотришься! — буркнул колосс и вышел из палаты.
Марианна бросилась на постель.
— Это было безумием, Марианна! Он мог бы тебя убить!
— Убить меня? Но вдали от тебя я все равно погибну…
Сердце у Даниэля разрывалось.
— Мы скоро увидимся! — поклялся он. — Обещаю, любовь моя…
Марианна обвилась вокруг него. Простила ему все и сразу. Просто потому, что он сказал: любовь моя…
— Я звонил директрисе централа П. Говорил с ней о тебе. Объяснил ей, что ты по натуре не злая… что… что, если она будет с тобой корректна, ты ей ответишь тем же. Сказал, что Моника погибла случайно.
— Спасибо.
Он опустил тот факт, что женщину на другом конце провода его слова отнюдь не убедили. Кажется, ее даже шокировал подобный демарш.
— Я должен идти, — вдруг объявил он.
Марианна стиснула его в объятиях, не желая признавать очевидного.
— Марианна, пожалуйста… Мне и без того тяжело… Мы скоро увидимся.
— Не бросай меня, Даниэль! Я без тебя погибну!
— Нет, Марианна! Нет…
Он мягко отстранил ее. Старался изо всех сил не заплакать. А она рыдала в голос.
— Не плачь, красавица! Пожалуйста, не плачь…
Она вытерла слезы, но губы по-прежнему дрожали. Даниэль коснулся их в последний раз. Потом направился к выходу. С каждым шагом кинжал вонзался ему под ребра.
Он обернулся:
— До скорого, Марианна.
— Да… Я… Я буду думать о тебе каждую секунду…
— Я тоже.
Полицейские вошли, как только открылась дверь. Марианна покорно дала надеть на себя наручники.
— Ну что, хорошо тебе было с вертухаем? — усмехнулся гигант.
Они, хихикая, вернулись на свой пост. Оставшись наконец одна, Марианна вдохнула запах, оставшийся на ее коже. Вспомнила ту пару на перроне вокзала.
Теперь я знаю. Есть человек, который любит меня так же. Мы любим друг друга так же сильно. Да, теперь она знала. Вступила в то таинственное измерение, в которое заглянула краешком глаза из окна поезда.
Теперь она может умереть, оставив нечто прекрасное после себя. Ты снова его увидишь, Марианна. Ради этого ты должна жить. Ради того, чтобы снова очутиться в его объятиях. Снова услышать его голос.
Почему же у нее ужасное ощущение, что они больше не увидятся никогда?..
Почему мужчина плачет за рулем своей машины на больничной парковке?
Четверг, 30 июня, — палата 119 — 14:00
Жара в тот день стояла невыносимая. Марианне казалось, будто ее томят на медленном огне в какой-то адской кастрюле. Коротышка и гигант исчезли из коридора, их сменили какой-то необстрелянный юнец, чуть ли не подросток, и сорокалетний бригадир, который строил из себя крутого, чтобы впечатлить своего подручного. Марианна позвала их, они вошли вдвоем.
— Чего тебе надо? — рявкнул старший.
— Вы не могли бы открыть окно? Пожалуйста! Я задыхаюсь!
— А мне насрать!
Изысканный словарь! Марианна, сидя на кровати, метнула в него уничтожающий взгляд.
— Ну же, не будь занудой! — вступился другой. — Можно и открыть! Так или иначе, на окне решетка, а она прикована…
— Ты знаешь, кто она, эта девка? Знаешь, за что она сидит? Она забила до смерти старика, в упор застрелила полицейского. Ранила патрульную, совсем молоденькую, твоих лет! Беременную к тому же! Теперь бедняжка в инвалидном кресле… Еще она убила охранницу, другую изувечила…
— Уверены, что ничего не забыли, месье полицейский? — вскинулась Марианна.
— Ты, заткни рот! Хоть подохни от жары, мне дела нет!
Марианна сдалась, уставилась в стену. Полицейские вернулись на пост, она попыталась обмахиваться футболкой, как веером. Выпила кружку степлившейся воды, потом погрузилась в созерцание серых зданий, что высились напротив. Таких же унылых, безобразных, несмотря на солнце, ниспадавшее на них всей мощью своих лучей.
Часы шли, облегчения не наступало. Только терзала боль. Запястье взывало о помощи, лихорадка укутывала мозг в электроодеяло. Швы на бедре стягивали кожу. Болел палец, болела челюсть, болел затылок. Каждый мускул, каждая клеточка тела еще помнили об истязаниях. И посреди этих безмолвных жалоб Марианна грезила.
Даниэль, рядом с нею, улыбался ей. Она воображала его руки на влажной коже. Погружалась в освежающую голубизну его глаз, словно в прозрачную воду далеких морей. Мы скоро увидимся, Марианна… Упивалась его голосом, теплым, низкого тембра. Вдыхала, пока не запершило в горле, запах, который оставил он на подушке. Никто и никогда не сможет у меня это отнять. Даже он сам.
А если он меня бросит? Если у него не хватит духу выносить презрение коллег? Охранник, который ходит на свидания к такой заключенной, как я…