Искупление кровью
Часть 123 из 180 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Растекаясь по матрасу, Даниэль боролся с коварной болью, терзающей тело. Мысленно рисовал портрет Марианны на стенах своей клетки. Образ, который утешит здесь, в сердце сумерек. Но в этот вечер четырнадцать лет брака вернулись, чтобы преследовать его. Вина, как внутривенный укол, добавлялась к прочему нагромождению страданий.
Он попытался повернуться на бок, но травмированные ребра быстро заставили лечь обратно на спину. Лицом к верхней койке. Он понемногу впадал в некий дремотный бред. Вообразил, как жена дает Портье на лапу, чтобы тот занимался им каждый вечер.
Я схожу с ума. Моя жена никогда бы такого не сделала. Хотя… После моей измены…
Он закрыл глаза. Марианна наконец соизволила явиться. Улыбнулась ему, заключила в объятия. Утешила. И он смог наконец заснуть. Только на час.
Пока Портье не принялся, изображая из себя ударника, отбивать барабанную дробь по двери его камеры.
Заря взметнула над лесом подол своего серого платья. У Марианны зуб на зуб не попадал. Она решила продолжить путь при первых слабых проблесках рассвета. Шла она медленно, параллельно автостраде. Под прикрытием леса, ее надежного союзника. Единственного союзника.
Ей было холодно, хотелось есть. Мучила жажда. Ужасно болела коленка. Но главное, она боялась. Боялась, что они возникнут ниоткуда. Боялась того, что ее ожидает.
Я иду на это ради тебя, любовь моя. Только ради тебя.
Идти было трудно, она вся окоченела, проведя ночь под кустом, на голой земле, сырой и влажной. Вдобавок растяжение.
Сквозь густую листву она видела, как время от времени по шоссе проносятся машины. Заметила косулю, даже остановилась, чтобы полюбоваться ею. Кажется, я уже видела нечто подобное, хотя бы раз в жизни… Слышала, как птицы празднуют закат луны. Ощущение дикой свободы. Падучая звезда на мрачных небесах ее существования.
Она споткнулась о корень, рассадив колени и руки. Заорала от боли, ударившись коленной чашечкой. Выпрямилась, оперлась об узловатый ствол. Пусть бы дерево поделилось с ней жизнетворным соком, которого так не хватает у нее в венах.
Тут она, взглянув на дорогу, заметила, как издалека приближается грузовик. Поковыляла туда, прочертила новую отсвечивающую полосу на скользком откосе. Выбежала на середину дороги, стала размахивать руками. Тормоза тяжеловоза угрожающе заскрипели на спуске. Буфера стукнулись друг о друга, когда массивный трейлер свободно покатился с пригорка.
Марианна встала на ступеньку грузовика, и водитель опустил стекло.
Жизнерадостный, усатый, он очень удивился, встретив молодую женщину в такой глуши. Обычно в столь ранний утренний час ему наперерез бросались вепри и олени.
— Простите, месье! Не могли бы вы довезти меня до ближайшего города? Мне нужно обратиться в жандармерию…
— Садитесь.
— Спасибо, месье, — добавила она, залезая в кабину. — Очень любезно с вашей стороны…
— Что с вами случилось, юная дама?
Он разглядывал ее лицо, побитое, испачканное в земле; нечесаную гриву, из которой торчали травинки.
— У меня угнали тачку прямо посреди ночи, — выдумала она.
— Вот незадача! Я вас высажу в Т. Это ближайший городок… Там есть жандармерия.
Она устроилась на сиденье, вытянула поврежденную ногу. Джинсы на коленке порвались. Она непроизвольно стучала зубами.
— Замерзли?
— Всю ночь провела под открытым небом…
Протянув руку за собственное сиденье, он извлек термос.
— Тут чай. Кофе я стараюсь не пить, у меня от него изжога…
— Большое спасибо, месье.
— О, не за что! Не за что, мадемуазель…
Фрэнк слегка наклонил сиденье. Птица с огромным клювом продолжала расклевывать ему серое вещество. Внутри все сжалось, словно стиснутое скользящей петлей. Он был на грани катастрофы, последствия которой даже не мог пока оценить. В лучшем случае конец карьеры.
Мобильник Лорана завибрировал. Капитан тотчас же ответил:
— Да, Филипп… Нет, здесь тоже ничего… Да… До связи…
Фрэнк решил больше не ездить по дорогам. Подумал, что лучше будет притаиться у въезда в ближайшие к имению городки. Один к востоку, другой к западу. Только бы Марианна двигалась по автостраде, молился он. Филипп ждал ее в Л., а Фрэнк и Лоран стояли на приколе в Т. Ожидание длилось уже несколько часов.
— Кофе хочется…
— Мне тоже, — признался комиссар. — С аспирином…
Они увидели грузовик, когда солнце просунуло кончик носа в щель между грозно скопившимися облаками. Девятнадцатитонный трейлер остановился чуть поодаль, на городской площади. Лоран оторвался от сиденья, протер глаза.
— Господи боже! Фрэнк! Ну-ка глянь…
Комиссар тоже выпрямился. Знакомый силуэт показался на ступеньках тяжеловоза. Марианна в последний раз помахала водителю рукой. Легкая добыча посреди все еще пустынной площади. Марианна толкнула дверь кафе. Сердца копов затрепетали от радости.
— Вот и попалась! — прошептал Фрэнк с ядовитой усмешкой. — Предупреди малыша…
Марианна могла бы попросить, чтобы ее высадили перед жандармерией. Но ей хотелось отсрочки. Последней, перед великим погружением. Она отважно пошла навстречу слезящимся взглядам похмельных пьянчуг, заливавших мотор натощак, спросила кофе со сливками и пачку «Голуаз» — других сигарет здесь не было — и села в уголке за маленький столик, прилепившийся к допотопному кондиционеру. Водитель грузовика указал, что жандармерия находится на другом конце городка. Нужно просто пойти вперед по главной улице. Совсем несложно. Но Марианна не спешила выходить на арену. Хотела насладиться последними мгновениями свободы. Выпить кофе в баре, даже захудалом, страховидном, — это же просто мечта.
Она завернула в туалет, рассмотрела себя в заляпанном зеркале. Ополоснула лицо, привела в порядок волосы.
Ты должна это сделать, Марианна. Ради Даниэля. Отказаться от свободы. Она заколебалась. Может быть, его выпустят, даже если я не сдамся.
Она расплакалась. Я, наверное, сошла с ума, раз хочу сдаться! Нет, не сошла с ума. Просто влюбилась. Это, наверное, одно и то же. Наверное, любовь безумна… Я не могу допустить, чтобы он расплачивался за меня. Я этого не хочу.
Она поднялась в зал и заказала еще одну чашку кофе со сливками и два круассана.
Лучше предстать перед жандармами на сытый желудок.
Филипп забрался в «пежо». Он преодолел двадцать километров, разделявшие два городка, за рекордное время, не жалея шин своего «Кавасаки-750».
— Ну что? — спросил он, устраиваясь позади.
— Она в кафе, на площади, — объяснил шеф. — Вот уже двадцать минут…
— Вы уверены, что там нет другого выхода?
— Да, Лоран проверил. Когда она выйдет, мы ее возьмем.
— Может, зайдем внутрь? — предложил капитан.
— Нет. Лучше не привлекать к себе внимания. Мы ее сцапаем, как только она высунет нос на улицу… Без шума, если возможно.
— Что она там делает столько времени?
— Полагаю, кофе пьет, — улыбнулся Фрэнк. — Надеюсь, хотя бы хороший…
Марианна пила уже третью чашку.
А если просто им позвонить? Я могла бы объяснить, что… Смехотворно. Нет другого способа, кроме как сдаться. Или оставить Даниэля погибать. Поскольку с Портье и его кликой он долго не протянет в арестном доме С.
Хозяин подошел к ней:
— Желаете еще чего-нибудь, мадемуазель?
— Да… Коньяку, пожалуйста. Нужно взбодриться.
— Без проблем! Коньяк — верное решение!
Он вернулся с маленькой колбочкой. Марианна расплатилась деньгами комиссара.
— Вы из каких краев? — завел разговор бармен.
— Из С., — ответила Марианна со странной улыбкой.
Бармен порылся в памяти:
— С.? Это где тюрьма?
— Вот именно, — кивнула Марианна.
Бармен всматривался в ее лицо. Немного помятое. Будто ее били. Будто она явилась из преисподней. Он вернулся за стойку, поболтать с завсегдатаем. Марианна взглянула на часы, висевшие над видавшими виды латунными башмачками. 8:45. На площади становилось оживленнее.
Насладись хорошенько, Марианна, этими последними мгновениями. Она дала себе еще несколько минут. Пока часовая стрелка не коснется девяти. Залпом выпила коньяк. Закрыла глаза, ощущая жжение в горле, потом все ниже и ниже, в самом нутре. Зверская штука.
Она встала. Хозяин помахал ей рукой, пьяницы обернулись. Она остановилась перед стеклянной дверью, оглядела окрестности.
Несколько припаркованных автомобилей, среди них два-три фургона разъездных торговцев, готовых сбагрить какое-нибудь барахло местным недотепам. «Лагуны» не видать. Она наконец вышла и поковыляла в направлении, указанном симпатичным дальнобойщиком.
Очень скоро слезы ослепили ее.