Искупление грехов
Часть 64 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Толстый Э развеивал один вихрь, но рядом рос следующий. Мудрец что-то яростно кричал. Рядом появились фигуры Ражего и нескольких вэри. Поддерживая друг друга, они выбрались из-под завала на месте лестницы. Подняв оружие, защитники встали перед мудрецом, прикрывая его от самых наглых нападающих. Несколько летунов, попытавшихся добраться до башни, были сбиты на подлёте.
Вот только до огромной твари, пускавшей огненные вихри, не долетало ни одной стрелы. Она всё приближалась и приближалась. И когда до неё оставалось шагов тридцать, Толстый Э развернулся и побежал. Он спрыгнул с самого верха башни на крышу стены, идущей к нам. В последний момент его падение замедлилось, будто он упал в воду — и мудрец не разбился. А тварь, лишившись противодействия, сделала рывок, буквально разорвав на мелкие части брошенных мудрецом защитников.
Огненные вихри ударились о стену и распались, а сзади застонал наш мудрец. Я оторвался от окна и повернулся к нему — из носа мудреца лилась кровь, широко открытые глаза невидяще смотрели в пустоту. Я снова прильнул к окну и успел застать момент, когда тварь догнала Толстого Э. Проломив телом несколько кольев, она зацепила лапой мудреца, подкинула в воздух и, прежде чем тот успел хоть что-то предпринять, перекусила пополам. Даже от нас был слышен отчаянный визг, которым Толстый Э прощался с миром.
Тварь взмахнула несколько раз крыльями, сделала круг перед стеной и снова зависла. Вокруг неё появилось четыре новых огненных смерча. В них втягивало тварей с земли, растения и стрелы — они набирали силу, поднимаясь всё выше. Низкое гудение чувствовалось даже на самом верху Башни. Другим взглядом я завороженно следил за тем, как всё больше и больше мудрости втягивается в эти кошмарные смерчи, буквально переполняя их силой.
Первый из вихрей пронёсся к Стене, разбиваясь огненными брызгами. Наш мудрец вскрикнул, затрясся, поднял дрожащие руки, схватившись за голову. Стена вспыхнула, и из бойниц повалил дым. Из одного из проломов с криком выбросился пылающий как факел защитник. Второй вихрь ударился в нашу башню, разбиваясь клочками пламени. Я чудом успел отскочить от бойницы, когда оттуда внутрь ворвались языки огня. Наш мудрец без слов рухнул на пол.
— Всё, — проговорил Нож, проверив пульс.
Сзади раздался треск, башня вздрогнула — а потом со страшным грохотом за моей спиной обрушилась стена и часть пола, увлекая за собой двоих нори Горелого. Меня толкнуло порывом ветра, и яркий свет залил помещение, в ужасе смотрящих мне за спину бойцов, мёртвого мудреца. Я обернулся. В ладони от моих ног пол обрывался вниз. Стены и потолка за мной не было. Я будто стоял на краю пропасти, а под обрывом тысячи врагов брали штурмом Стену. И там, напротив меня, парила огромная тварь. В соседней разрушенной башне, перескакивая через трупы, обходя завалы, на последний ярус карабкалась одинокая фигурка в тёмном балахоне.
А крылатая тварь улыбалась оскаленной пастью, глядя на меня. И мне нечего было ей противопоставить. Я снова взглянул на мир другим взглядом. Искры мудрости вокруг слепили. Их было так много, что казалось, протяни руку — и получишь столько сил, сколько не было никогда в твоей жизни. Я завороженно смотрел, как двинулся в мою сторону огненный вихрь, и не знал, что предпринять. А вокруг таяли остатки щита, который охранял наш участок Стены. Таяли и рассыпались на отдельные искры. И я потянулся к ним — в последней надежде. Я никогда бы не сплёл такой щит, как мудрец нашей башни. Я даже не представлял, какой сложности узор был в основе. Но он, узор, был готовым здесь и сейчас. Почти пустой, почти потерянный — но готовый.
Подчиняясь мне, искры зашевелились. Слишком медленно! Быстрее! Ещё быстрее!
— Шрам! — крик сзади… на самом краю сознания.
Я почувствовал, как по верхней губе заструилось что-то тёплое. Уши заложило. Искры заполняли почти упавший щит, поднимающийся навстречу огненному вихрю. Слишком медленно! Быстрее! Боль заполнила буквально каждую часть моего тела, я закричал, но и сам не услышал своего крика. Миллионы искр вплетались в чужой узор, напитывая его силой. Тварь оскалилась, и уже два оставшихся вихря рванулись ко мне.
Спираль времени. Даже твари ошибаются. Даже они не могут верно оценить, сколько секунд и минут осталось на следующем витке. И хотя у меня подкосились ноги, и я начал опускаться прямо в провал — щит был готов. Кто-то ухватил меня за одежду, не давая упасть и оттаскивая от края пропасти, а потом вспышка боли выбила из меня сознание, когда щит принял на себя удар огненных вихрей.
Мне показалось, что из беспамятства я вынырнул почти сразу. Во рту была кровь, на лице и шее — тоже кровь. Казалось, что она выступает даже с потом через поры на коже. Разлепив глаза, первое, что я увидел — была соседняя башня. Там, на верхней площадке застыл высший мудрец Ксарг. Он просто стоял, но вокруг него, вокруг нас, вокруг стены в сгущающихся сумерках вздымались к небу столбы молний. Ни крылатой твари, ни тварей внизу — во всяком случае, живых — уже не было. К пролому я подобрался ползком, боясь упасть, и смотрел, как молнии выжигают всё вокруг. В воздухе пахло так, как бывает во время грозы.
Другим взглядом я попытался посмотреть, что происходит, но даже этого не смог с первой попытки. От Стены в сторону Диких Земель дул ветер. Иначе никак у меня не получалось назвать то, что происходило у меня перед глазами. Искры мудрости под воздействием неведомых сил просто сдувало назад, в сторону джунглей. Там, где искр скапливалось слишком много — белым ослепительным столбом полыхал разряд. Искры разлетались и устремлялись прочь. Я повернулся назад, разыскивая взглядом своих бойцов. Они лежали неподалеку.
Я нашёл в себе силы не только подняться, но и проверить каждого из них. Все они были живы, но без сознания. Можно было бы проверить Горелого и его нори, но какой смысл? Скорее всего, все, кто здесь — живы. Вот только у меня не получилось привести в чувство никого из них. Я сидел на краю пролома и смотрел на то, как вокруг ярится мудрость, отступая прочь. И никто, кроме ааори да ещё Ксарга, никогда не узнает, какая беда грозила Землям Людей ещё, казалось бы, пару часов назад.
Это было самое обычное утро на границе Диких Земель. Вот только среди джунглей чернели выжженные проплешины, а всё пространство между ними и Стеной было завалено трупами, который не успели убрать. Да и сама Стена была покрыта частыми провалами прорывов. Две башни пострадали, а ещё одна просто превратилась в руины. Мы сидели на телеге, которая выезжала из ворот в сторону Форта. Я, Суч, Нож, Злобный, Холод с забинтованным плечом, Жесть и хромой Эр-нори. Хромой на всю жизнь. Я видел, что он пытается бодриться, но эта новость его угнетала.
Лекари и мудрецы спасли ногу, но не смогли вылечить до конца.
— Есть мудрые твари, после ранений которых страдает не тело, а душа, — заметил Ксарг. — Вам не повезло столкнуться с одной такой. Чудо, что вы выжили.
Ксарг сидел на козлах рядом со мной, перебирая в руках наши отчёты. Страшное дело, но я трясся на ухабах дороги рядом с человеком, который всего день назад спас весь человеческий мир от страшной катастрофы. В этот раз править телегой предстояло мне — после нашествия ни один аори не согласился ехать на Стену.
Разговаривать не хотелось, думать тоже. Два каваля впереди бодро тащили нас домой, в Форт Ааори, где ожидал меня мой отряд и Пятнашка. Домой, где наконец можно будет закрыть глаза и отдохнуть.
— Забавно, — неожиданно сказал Ксарг. — Действительно только главный покрывал всех женщин?
Я кивнул.
— Это интересно! — мудрец почесал нос. — Очень интересно. Это ведь поведение некоторых стайных животных. Есть упоминания про обезьян — животных, похожих на людей и гигантов. Они обитали далеко на юге. И там описывались точно такие же повадки. Представляешь?
— Это важно? — поинтересовался я, невольно поддавшись интересу мудреца.
— Важно всё, Шрам, абсолютно всё. А что если серые — никогда не были людьми? — мудрец сложил стопку кожи на коленях и посмотрел на меня. — Вдруг серые — это обезьяны, которых изменение наделило разумом?
— Я вот, мастер, не пойму: а это хорошо или плохо? — задумался я над словами мудреца.
— А это не плохо и не хорошо, Шрам, — Ксарг качнул головой и посмотрел вперёд. — Плохо и хорошо — это то, чем мы, люди, измеряем всё вокруг. А вот боги, например, всё начинают мерить иначе. Да и я, если честно, немного не на то ориентируюсь. Плохо ли, что хищник ест беззащитных травоядных? Да вот, боги с тобой — это нормально. Что же ему, с голоду сдохнуть?
— Тогда почему вас так интересует, кто такие серые: опустившиеся люди или поумневшие обезьяны? — уточнил я.
— А откуда они душу-то взяли Шрам? Откуда в них влилась сила, создавшая когда-то мир? Они наделены хоть и малым, но разумом! Но мир, сколько его помнит человек, почти не менялся. Почему сейчас он меняется так, будто делается заново?
— Это как-то очень глубоко… Я не выживу на такой глубине, — честно признался я, развеселив Ксарга.
— На этой глубине даже мне не очень уютно, — согласился мудрец, отсмеявшись над моей шуткой. — И всё-таки Соксон оказался прав! Всё больше и больше я склоняюсь к тому, что за изменением стоит чья-то воля, чьё-то намерение и цель. И если вначале это была одна воля, то теперь — другая!
— Почему вы так решили, мастер? — снова заинтересовался я.
— Многие годы на человечество накатывали Приливы, — пояснил мудрец. — Никто и ничто не могло им противостоять. Даже великие мудрецы сангари предпочли сдаться и отправить свой народ в опасное путешествие на север. По их описаниям, противники, что почти уничтожили человечество, были в тысячи раз умнее нынешних. А потом появились вы, ааори. Но вы не смогли отбить Прилив, вы только не дали ему окончательно захлестнуть Мобан. А вот что…
Я смотрел, ожидая продолжения, но мудрец нахмурился и внезапно замолчал.
— Знаешь, Шрам, это и вправду ещё надо проверять, — неожиданно закончил он.
Эпилог
Перед тем как спешить на Стену, Ксарг вместе с Соксоном убил глубоководную тварь. До этого их не смог заставить даже эр Ненари, который трижды приходил к ним лично. Пока мы ходили в Дикие Земли, тварь орала, не переставая. Горожане завалили жалобами администрацию, но два мудреца, как одержимые, продолжали свои исследования. И вот настал день, когда фифа начала по-настоящему звать на помощь. Она раз за разом издавала тот самый вой, который я запомнил во время охоты. Соксон и Ксарг ждали появления тварей с моря, а дождались курьерского сфивва со Стены.
Увидев, как из города нестройными рядами выдвигаются ааори, мудрецы поняли, кого накликала их пленница. Ксарг с учеником спустились вниз и убили тварь. А потом оседлал кирри и кинулся на Стену — исправлять то, что сотворил собственными, да и моими тоже, руками. Соксон же собирал по контейнерам то, что ещё можно было изучить. Я бы, может, никогда об этом и не узнал, если бы сам не поинтересовался. Но я обещал молчать до того, как мне всё рассказали. Ладно, мне ещё хорошо приплатили за молчание… Вот только я подозревал подвох в том, что мне все-таки поведали эту историю. Могли бы и не рассказывать ведь.
К нам в казарму теперь ходит Грапп. Он учит бойцов мудрости. Занятия раз в несколько дней, но даже это совсем немало. Потому что у меня не получается забыть крылатую тварь из Диких Земель. Мудрецы называют её Посланец. И даже пишут с большой буквы. Посланцев не видели многие сотни лет. Никто и никогда не встречал Посланца, кроме как во время Приливов и редких по своей силе нашествий. Посланец и Прилив, Прилив и Посланец — эта связь прослеживается во всех исторических трудах. Но даже и без Посланца мне хватило насмотреться на мудрых тварей. Умей я ставить щит мудрости — и Эр-нори не прихрамывал бы сейчас, периодически морщась. Да и Долдон продолжал бы всех доставать своим упрямством.
У меня и Пятнашки есть свой первый дом — две комнаты и прихожая. Одна из комнат имеет два входа: один из казармы, другой — из новой гостиницы Воаса. Гостиница ещё строится, но даже сейчас видно, что будет она отличная. И главное, что Воас согласился оставить в главном зале «Старика вэри» огромный камин. Очень он мне нравится.
Заказов в последнее время нет — мудрецы заняты разбором наших отчётов и своих исследований, а Форт Ааори затих — всех, кого могли, отправили на Стену восстанавливать укрепления. А мне бы эту Стену в глаза не видеть ещё год-два. Как вспоминаю, так сразу кошмары начинают сниться. Я решил, что раз так всё сложилось, то пора нам отдохнуть. Хотя бы месяц. Достроим казарму, доделаем дела, подучимся мудрости — и тогда можно приниматься за работу.
Короткое послесловие от автора:
Дорогой читатель, закончилась вторая книга о Шраме.
Я долго решал: закончить ли серию тремя книгами — или всё-таки писать четыре. В результате, остановился на четырёх книгах. И третья часть серии может сначала показаться немного странной. В ней будет минимум шесть частей — а возможно, и восемь. Она будет описывать не один эпизод из жизни Шрама, а сразу несколько историй. И каждая часть будет с законченным сюжетом, а книга будет охватывать несколько лет его жизни. И, к сожалению, раскрытие большинства тайн этого сломанного мира перенесётся на четвёртую книгу.
Возможно, это не слишком удобно для меня — и кому-то из вас формат сборника может не понравиться — но как бы тяжело ни было порой писать серию «Сломанный мир», а отказаться от этих историй я не смог. Каждая из них будет добавлять что-то новое в характер героя, в каждой будут описываться события и мысли, которые сделают Шрама в четвёртой книге таким, каким вы его увидите — со своими тараканами в голове, с его странными решениями и выводами. И всё-таки я надеюсь, что сборник получится интересным для читателя — потому что для кого ещё надо его писать? Я-то и так знаю, чем всё закончится.
И, конечно, мне хочется сказать большое спасибо всем, кто ставил оценки, писал комментарии, присылал награды, переживал за героев или ждал, когда книга будет закончена (чтобы поставить оценку — или поругать автора). Спасибо и всем, кто находил ляпы и неточности, помогая их исправлять.
И я всегда раз видеть ваши мнения и оценки на этой странице:
https://author.today/work/76666
Автор слегка вымотался от взятых темпов, но не собирается от них отказываться. Поэтому он просто возьмёт несколько дней на то, чтобы привести мысли в порядок и сделать запас текста — а в конце недели начнёт выкладывать новую книгу вот тут:
https://author.today/work/82995
Сноски и примечания
[1] Егерь — просто наиболее приближенное по смыслу понятие. На севере, где Империя соприкасалась с кочевниками, великанами и подгорным народом, и где не было ааори, была создана своя структура для сдерживания. Но формировалась она из аори, которые прошли специальную подготовку. Их задачей было не встречать врага, а следить за ним.
[2] 35 местных лет приблизительно равны 38 нашим годам.
[3] В данном случае Келан — имя. Младший граф — отпрыск графского рода без претензии на владение, Эгон — название рода.
[4] Первое — большое мохнатое животное, тявкает, воет и используется для охраны дома. Второе — что-то среднее между земной кошкой и лаской, милое, вредное и злобное… Но пусть будут собаки и кошки? Функции те же, отношение — то же.
[5] Ну как бамбуком… Очень похожее растение. Только стебель более ровный и легче расслаивается вдоль. Местные раскалывают высушенный стебель пополам и выкладывают им крыши, как черепицей. Так же делают водостоки. Долго такая крыша не прослужит, но зато дешёвая и быстро растёт.
[6] А я знаю! Если это кого-то, конечно, интересует. Слоговое письмо предполагало строгое чередование пары согласная-гласная (чему соответствует отдельный символ). В нашем мире, если в слове появлялась отдельная согласная (слово «кот»), то решалось это либо использованием дополнительного слога («коту»), либо созданием слабой согласной (на примере русского не покажешь). Но жители этого мира на первых шагах решили всё проще — создав обратный слог, где гласная в начале перевёрнутого слога удваивала гласную в конце предыдущего слога. Изначально монета называлась «ферок» и записывалась двумя прямыми слогами «фе»+«ро» и обратным «ок», а потом — оставили только два слога. Всё равно фероки никто больше не использует.
[7] Нет, Шрам использовал другую меру веса. Но оно вам, уважаемые читатели, надо? Достаточно сказать, что они нашли примерно 20 000 монет весом под 120 килограммов — и кучу посуды и украшений ещё килограммов на 80. Весило это примерно 40 000 эо, что в переводе на килограммы и составляет около 200.
[8] Рома — нет. Но есть аналоги. А товарищи «честные торговцы» любят ром. Вот пусть ромом и будет.
[9] У нас это называлось гастрафет. Был изобретён в Сиракузах около IV в. д.н. э. В этом мире аналогичное устройство — вершина инженерной мысли. В нашем мире он так и не получил широкого распространения, потому как одна из частей устройства была сложна в изготовлении.
Состоял гастрафет из двух планок, свободно перемещавшихся относительно друг друга. К нижней крепились рога лука и две металлических зубчатых пластины, верхняя имела механизм спуска и захвата тетивы. Во всяком случае, гастрафет этого мира был именно таким, а в нашем мире о его устройстве всё ещё спорят.
Чтобы взвести гастрафет, требовался вес взрослого мужчины. Верхней планкой гастрафет упирался в землю, стрелок брюхом (откуда и пошло название, в переводе означающее «брюшной лук») наваливался на полукруглую скобу, и планки смещались. Верхняя планка цеплялась за зубцы, натягивая тетиву. Если веса не хватало, чтобы взвести гастрафет в крайнее положение — можно было навалиться несколько раз.
Чтобы выстрелить — спускался курок, тетива толкала «болт», который и отправлялся со страшной силой в цель. Верхняя планка возвращалась в исходное положение, цепляла тетиву, и повторялся процесс взвода. Описывать подробности, если никто не против, в дальнейшем не буду: просто взвёл гастрафет — и хорошо.
[10] Полибол — изобретение александрийского инженера Дионисия, жившего в III в. до н. э. Всё то же устройство арбалета, но взводимое специальной лебёдкой. Полибол — стационарный механизм, ставился он на станину. Однако его можно было довольно легко поворачивать, если был предусмотрен механизм. В описываемом мире — механизм предусмотрен.
[11] Битенг — прочная полая тумба, возвышающаяся над палубой судна или корабля и являющаяся частью буксирно-швартовочной системы. А если коротко — тумба, вокруг которой наматывается канат или цепь, чтобы удерживать корабль при швартовке. Не знаю, были ли они в нашей античности, но в этом мире их уже изобрели.
Вот только до огромной твари, пускавшей огненные вихри, не долетало ни одной стрелы. Она всё приближалась и приближалась. И когда до неё оставалось шагов тридцать, Толстый Э развернулся и побежал. Он спрыгнул с самого верха башни на крышу стены, идущей к нам. В последний момент его падение замедлилось, будто он упал в воду — и мудрец не разбился. А тварь, лишившись противодействия, сделала рывок, буквально разорвав на мелкие части брошенных мудрецом защитников.
Огненные вихри ударились о стену и распались, а сзади застонал наш мудрец. Я оторвался от окна и повернулся к нему — из носа мудреца лилась кровь, широко открытые глаза невидяще смотрели в пустоту. Я снова прильнул к окну и успел застать момент, когда тварь догнала Толстого Э. Проломив телом несколько кольев, она зацепила лапой мудреца, подкинула в воздух и, прежде чем тот успел хоть что-то предпринять, перекусила пополам. Даже от нас был слышен отчаянный визг, которым Толстый Э прощался с миром.
Тварь взмахнула несколько раз крыльями, сделала круг перед стеной и снова зависла. Вокруг неё появилось четыре новых огненных смерча. В них втягивало тварей с земли, растения и стрелы — они набирали силу, поднимаясь всё выше. Низкое гудение чувствовалось даже на самом верху Башни. Другим взглядом я завороженно следил за тем, как всё больше и больше мудрости втягивается в эти кошмарные смерчи, буквально переполняя их силой.
Первый из вихрей пронёсся к Стене, разбиваясь огненными брызгами. Наш мудрец вскрикнул, затрясся, поднял дрожащие руки, схватившись за голову. Стена вспыхнула, и из бойниц повалил дым. Из одного из проломов с криком выбросился пылающий как факел защитник. Второй вихрь ударился в нашу башню, разбиваясь клочками пламени. Я чудом успел отскочить от бойницы, когда оттуда внутрь ворвались языки огня. Наш мудрец без слов рухнул на пол.
— Всё, — проговорил Нож, проверив пульс.
Сзади раздался треск, башня вздрогнула — а потом со страшным грохотом за моей спиной обрушилась стена и часть пола, увлекая за собой двоих нори Горелого. Меня толкнуло порывом ветра, и яркий свет залил помещение, в ужасе смотрящих мне за спину бойцов, мёртвого мудреца. Я обернулся. В ладони от моих ног пол обрывался вниз. Стены и потолка за мной не было. Я будто стоял на краю пропасти, а под обрывом тысячи врагов брали штурмом Стену. И там, напротив меня, парила огромная тварь. В соседней разрушенной башне, перескакивая через трупы, обходя завалы, на последний ярус карабкалась одинокая фигурка в тёмном балахоне.
А крылатая тварь улыбалась оскаленной пастью, глядя на меня. И мне нечего было ей противопоставить. Я снова взглянул на мир другим взглядом. Искры мудрости вокруг слепили. Их было так много, что казалось, протяни руку — и получишь столько сил, сколько не было никогда в твоей жизни. Я завороженно смотрел, как двинулся в мою сторону огненный вихрь, и не знал, что предпринять. А вокруг таяли остатки щита, который охранял наш участок Стены. Таяли и рассыпались на отдельные искры. И я потянулся к ним — в последней надежде. Я никогда бы не сплёл такой щит, как мудрец нашей башни. Я даже не представлял, какой сложности узор был в основе. Но он, узор, был готовым здесь и сейчас. Почти пустой, почти потерянный — но готовый.
Подчиняясь мне, искры зашевелились. Слишком медленно! Быстрее! Ещё быстрее!
— Шрам! — крик сзади… на самом краю сознания.
Я почувствовал, как по верхней губе заструилось что-то тёплое. Уши заложило. Искры заполняли почти упавший щит, поднимающийся навстречу огненному вихрю. Слишком медленно! Быстрее! Боль заполнила буквально каждую часть моего тела, я закричал, но и сам не услышал своего крика. Миллионы искр вплетались в чужой узор, напитывая его силой. Тварь оскалилась, и уже два оставшихся вихря рванулись ко мне.
Спираль времени. Даже твари ошибаются. Даже они не могут верно оценить, сколько секунд и минут осталось на следующем витке. И хотя у меня подкосились ноги, и я начал опускаться прямо в провал — щит был готов. Кто-то ухватил меня за одежду, не давая упасть и оттаскивая от края пропасти, а потом вспышка боли выбила из меня сознание, когда щит принял на себя удар огненных вихрей.
Мне показалось, что из беспамятства я вынырнул почти сразу. Во рту была кровь, на лице и шее — тоже кровь. Казалось, что она выступает даже с потом через поры на коже. Разлепив глаза, первое, что я увидел — была соседняя башня. Там, на верхней площадке застыл высший мудрец Ксарг. Он просто стоял, но вокруг него, вокруг нас, вокруг стены в сгущающихся сумерках вздымались к небу столбы молний. Ни крылатой твари, ни тварей внизу — во всяком случае, живых — уже не было. К пролому я подобрался ползком, боясь упасть, и смотрел, как молнии выжигают всё вокруг. В воздухе пахло так, как бывает во время грозы.
Другим взглядом я попытался посмотреть, что происходит, но даже этого не смог с первой попытки. От Стены в сторону Диких Земель дул ветер. Иначе никак у меня не получалось назвать то, что происходило у меня перед глазами. Искры мудрости под воздействием неведомых сил просто сдувало назад, в сторону джунглей. Там, где искр скапливалось слишком много — белым ослепительным столбом полыхал разряд. Искры разлетались и устремлялись прочь. Я повернулся назад, разыскивая взглядом своих бойцов. Они лежали неподалеку.
Я нашёл в себе силы не только подняться, но и проверить каждого из них. Все они были живы, но без сознания. Можно было бы проверить Горелого и его нори, но какой смысл? Скорее всего, все, кто здесь — живы. Вот только у меня не получилось привести в чувство никого из них. Я сидел на краю пролома и смотрел на то, как вокруг ярится мудрость, отступая прочь. И никто, кроме ааори да ещё Ксарга, никогда не узнает, какая беда грозила Землям Людей ещё, казалось бы, пару часов назад.
Это было самое обычное утро на границе Диких Земель. Вот только среди джунглей чернели выжженные проплешины, а всё пространство между ними и Стеной было завалено трупами, который не успели убрать. Да и сама Стена была покрыта частыми провалами прорывов. Две башни пострадали, а ещё одна просто превратилась в руины. Мы сидели на телеге, которая выезжала из ворот в сторону Форта. Я, Суч, Нож, Злобный, Холод с забинтованным плечом, Жесть и хромой Эр-нори. Хромой на всю жизнь. Я видел, что он пытается бодриться, но эта новость его угнетала.
Лекари и мудрецы спасли ногу, но не смогли вылечить до конца.
— Есть мудрые твари, после ранений которых страдает не тело, а душа, — заметил Ксарг. — Вам не повезло столкнуться с одной такой. Чудо, что вы выжили.
Ксарг сидел на козлах рядом со мной, перебирая в руках наши отчёты. Страшное дело, но я трясся на ухабах дороги рядом с человеком, который всего день назад спас весь человеческий мир от страшной катастрофы. В этот раз править телегой предстояло мне — после нашествия ни один аори не согласился ехать на Стену.
Разговаривать не хотелось, думать тоже. Два каваля впереди бодро тащили нас домой, в Форт Ааори, где ожидал меня мой отряд и Пятнашка. Домой, где наконец можно будет закрыть глаза и отдохнуть.
— Забавно, — неожиданно сказал Ксарг. — Действительно только главный покрывал всех женщин?
Я кивнул.
— Это интересно! — мудрец почесал нос. — Очень интересно. Это ведь поведение некоторых стайных животных. Есть упоминания про обезьян — животных, похожих на людей и гигантов. Они обитали далеко на юге. И там описывались точно такие же повадки. Представляешь?
— Это важно? — поинтересовался я, невольно поддавшись интересу мудреца.
— Важно всё, Шрам, абсолютно всё. А что если серые — никогда не были людьми? — мудрец сложил стопку кожи на коленях и посмотрел на меня. — Вдруг серые — это обезьяны, которых изменение наделило разумом?
— Я вот, мастер, не пойму: а это хорошо или плохо? — задумался я над словами мудреца.
— А это не плохо и не хорошо, Шрам, — Ксарг качнул головой и посмотрел вперёд. — Плохо и хорошо — это то, чем мы, люди, измеряем всё вокруг. А вот боги, например, всё начинают мерить иначе. Да и я, если честно, немного не на то ориентируюсь. Плохо ли, что хищник ест беззащитных травоядных? Да вот, боги с тобой — это нормально. Что же ему, с голоду сдохнуть?
— Тогда почему вас так интересует, кто такие серые: опустившиеся люди или поумневшие обезьяны? — уточнил я.
— А откуда они душу-то взяли Шрам? Откуда в них влилась сила, создавшая когда-то мир? Они наделены хоть и малым, но разумом! Но мир, сколько его помнит человек, почти не менялся. Почему сейчас он меняется так, будто делается заново?
— Это как-то очень глубоко… Я не выживу на такой глубине, — честно признался я, развеселив Ксарга.
— На этой глубине даже мне не очень уютно, — согласился мудрец, отсмеявшись над моей шуткой. — И всё-таки Соксон оказался прав! Всё больше и больше я склоняюсь к тому, что за изменением стоит чья-то воля, чьё-то намерение и цель. И если вначале это была одна воля, то теперь — другая!
— Почему вы так решили, мастер? — снова заинтересовался я.
— Многие годы на человечество накатывали Приливы, — пояснил мудрец. — Никто и ничто не могло им противостоять. Даже великие мудрецы сангари предпочли сдаться и отправить свой народ в опасное путешествие на север. По их описаниям, противники, что почти уничтожили человечество, были в тысячи раз умнее нынешних. А потом появились вы, ааори. Но вы не смогли отбить Прилив, вы только не дали ему окончательно захлестнуть Мобан. А вот что…
Я смотрел, ожидая продолжения, но мудрец нахмурился и внезапно замолчал.
— Знаешь, Шрам, это и вправду ещё надо проверять, — неожиданно закончил он.
Эпилог
Перед тем как спешить на Стену, Ксарг вместе с Соксоном убил глубоководную тварь. До этого их не смог заставить даже эр Ненари, который трижды приходил к ним лично. Пока мы ходили в Дикие Земли, тварь орала, не переставая. Горожане завалили жалобами администрацию, но два мудреца, как одержимые, продолжали свои исследования. И вот настал день, когда фифа начала по-настоящему звать на помощь. Она раз за разом издавала тот самый вой, который я запомнил во время охоты. Соксон и Ксарг ждали появления тварей с моря, а дождались курьерского сфивва со Стены.
Увидев, как из города нестройными рядами выдвигаются ааори, мудрецы поняли, кого накликала их пленница. Ксарг с учеником спустились вниз и убили тварь. А потом оседлал кирри и кинулся на Стену — исправлять то, что сотворил собственными, да и моими тоже, руками. Соксон же собирал по контейнерам то, что ещё можно было изучить. Я бы, может, никогда об этом и не узнал, если бы сам не поинтересовался. Но я обещал молчать до того, как мне всё рассказали. Ладно, мне ещё хорошо приплатили за молчание… Вот только я подозревал подвох в том, что мне все-таки поведали эту историю. Могли бы и не рассказывать ведь.
К нам в казарму теперь ходит Грапп. Он учит бойцов мудрости. Занятия раз в несколько дней, но даже это совсем немало. Потому что у меня не получается забыть крылатую тварь из Диких Земель. Мудрецы называют её Посланец. И даже пишут с большой буквы. Посланцев не видели многие сотни лет. Никто и никогда не встречал Посланца, кроме как во время Приливов и редких по своей силе нашествий. Посланец и Прилив, Прилив и Посланец — эта связь прослеживается во всех исторических трудах. Но даже и без Посланца мне хватило насмотреться на мудрых тварей. Умей я ставить щит мудрости — и Эр-нори не прихрамывал бы сейчас, периодически морщась. Да и Долдон продолжал бы всех доставать своим упрямством.
У меня и Пятнашки есть свой первый дом — две комнаты и прихожая. Одна из комнат имеет два входа: один из казармы, другой — из новой гостиницы Воаса. Гостиница ещё строится, но даже сейчас видно, что будет она отличная. И главное, что Воас согласился оставить в главном зале «Старика вэри» огромный камин. Очень он мне нравится.
Заказов в последнее время нет — мудрецы заняты разбором наших отчётов и своих исследований, а Форт Ааори затих — всех, кого могли, отправили на Стену восстанавливать укрепления. А мне бы эту Стену в глаза не видеть ещё год-два. Как вспоминаю, так сразу кошмары начинают сниться. Я решил, что раз так всё сложилось, то пора нам отдохнуть. Хотя бы месяц. Достроим казарму, доделаем дела, подучимся мудрости — и тогда можно приниматься за работу.
Короткое послесловие от автора:
Дорогой читатель, закончилась вторая книга о Шраме.
Я долго решал: закончить ли серию тремя книгами — или всё-таки писать четыре. В результате, остановился на четырёх книгах. И третья часть серии может сначала показаться немного странной. В ней будет минимум шесть частей — а возможно, и восемь. Она будет описывать не один эпизод из жизни Шрама, а сразу несколько историй. И каждая часть будет с законченным сюжетом, а книга будет охватывать несколько лет его жизни. И, к сожалению, раскрытие большинства тайн этого сломанного мира перенесётся на четвёртую книгу.
Возможно, это не слишком удобно для меня — и кому-то из вас формат сборника может не понравиться — но как бы тяжело ни было порой писать серию «Сломанный мир», а отказаться от этих историй я не смог. Каждая из них будет добавлять что-то новое в характер героя, в каждой будут описываться события и мысли, которые сделают Шрама в четвёртой книге таким, каким вы его увидите — со своими тараканами в голове, с его странными решениями и выводами. И всё-таки я надеюсь, что сборник получится интересным для читателя — потому что для кого ещё надо его писать? Я-то и так знаю, чем всё закончится.
И, конечно, мне хочется сказать большое спасибо всем, кто ставил оценки, писал комментарии, присылал награды, переживал за героев или ждал, когда книга будет закончена (чтобы поставить оценку — или поругать автора). Спасибо и всем, кто находил ляпы и неточности, помогая их исправлять.
И я всегда раз видеть ваши мнения и оценки на этой странице:
https://author.today/work/76666
Автор слегка вымотался от взятых темпов, но не собирается от них отказываться. Поэтому он просто возьмёт несколько дней на то, чтобы привести мысли в порядок и сделать запас текста — а в конце недели начнёт выкладывать новую книгу вот тут:
https://author.today/work/82995
Сноски и примечания
[1] Егерь — просто наиболее приближенное по смыслу понятие. На севере, где Империя соприкасалась с кочевниками, великанами и подгорным народом, и где не было ааори, была создана своя структура для сдерживания. Но формировалась она из аори, которые прошли специальную подготовку. Их задачей было не встречать врага, а следить за ним.
[2] 35 местных лет приблизительно равны 38 нашим годам.
[3] В данном случае Келан — имя. Младший граф — отпрыск графского рода без претензии на владение, Эгон — название рода.
[4] Первое — большое мохнатое животное, тявкает, воет и используется для охраны дома. Второе — что-то среднее между земной кошкой и лаской, милое, вредное и злобное… Но пусть будут собаки и кошки? Функции те же, отношение — то же.
[5] Ну как бамбуком… Очень похожее растение. Только стебель более ровный и легче расслаивается вдоль. Местные раскалывают высушенный стебель пополам и выкладывают им крыши, как черепицей. Так же делают водостоки. Долго такая крыша не прослужит, но зато дешёвая и быстро растёт.
[6] А я знаю! Если это кого-то, конечно, интересует. Слоговое письмо предполагало строгое чередование пары согласная-гласная (чему соответствует отдельный символ). В нашем мире, если в слове появлялась отдельная согласная (слово «кот»), то решалось это либо использованием дополнительного слога («коту»), либо созданием слабой согласной (на примере русского не покажешь). Но жители этого мира на первых шагах решили всё проще — создав обратный слог, где гласная в начале перевёрнутого слога удваивала гласную в конце предыдущего слога. Изначально монета называлась «ферок» и записывалась двумя прямыми слогами «фе»+«ро» и обратным «ок», а потом — оставили только два слога. Всё равно фероки никто больше не использует.
[7] Нет, Шрам использовал другую меру веса. Но оно вам, уважаемые читатели, надо? Достаточно сказать, что они нашли примерно 20 000 монет весом под 120 килограммов — и кучу посуды и украшений ещё килограммов на 80. Весило это примерно 40 000 эо, что в переводе на килограммы и составляет около 200.
[8] Рома — нет. Но есть аналоги. А товарищи «честные торговцы» любят ром. Вот пусть ромом и будет.
[9] У нас это называлось гастрафет. Был изобретён в Сиракузах около IV в. д.н. э. В этом мире аналогичное устройство — вершина инженерной мысли. В нашем мире он так и не получил широкого распространения, потому как одна из частей устройства была сложна в изготовлении.
Состоял гастрафет из двух планок, свободно перемещавшихся относительно друг друга. К нижней крепились рога лука и две металлических зубчатых пластины, верхняя имела механизм спуска и захвата тетивы. Во всяком случае, гастрафет этого мира был именно таким, а в нашем мире о его устройстве всё ещё спорят.
Чтобы взвести гастрафет, требовался вес взрослого мужчины. Верхней планкой гастрафет упирался в землю, стрелок брюхом (откуда и пошло название, в переводе означающее «брюшной лук») наваливался на полукруглую скобу, и планки смещались. Верхняя планка цеплялась за зубцы, натягивая тетиву. Если веса не хватало, чтобы взвести гастрафет в крайнее положение — можно было навалиться несколько раз.
Чтобы выстрелить — спускался курок, тетива толкала «болт», который и отправлялся со страшной силой в цель. Верхняя планка возвращалась в исходное положение, цепляла тетиву, и повторялся процесс взвода. Описывать подробности, если никто не против, в дальнейшем не буду: просто взвёл гастрафет — и хорошо.
[10] Полибол — изобретение александрийского инженера Дионисия, жившего в III в. до н. э. Всё то же устройство арбалета, но взводимое специальной лебёдкой. Полибол — стационарный механизм, ставился он на станину. Однако его можно было довольно легко поворачивать, если был предусмотрен механизм. В описываемом мире — механизм предусмотрен.
[11] Битенг — прочная полая тумба, возвышающаяся над палубой судна или корабля и являющаяся частью буксирно-швартовочной системы. А если коротко — тумба, вокруг которой наматывается канат или цепь, чтобы удерживать корабль при швартовке. Не знаю, были ли они в нашей античности, но в этом мире их уже изобрели.