Искупление грехов

Рука Кри-аны непроизвольно дёрнулась — и быстро опустилась.

— Видишь? Все, небось, тоже думали: «Куплю новое»! — тут уже многие из прибившихся, в том числе и Кри-ана, сами подняли руки. — Всю жизнь новое покупать — никаких денег не напасёшься! Мы этих кавалей в Линге полгода отбирали! Более спокойных животин на свете не сыщешь. Плевать, сколько у нас денег!… Ты видел, как в одного из кавалей в степи стрела попала?

— Ну видел…

— А знаешь, что делает нормальный каваль в таком случае? Он начинает орать и ломиться, не разбирая дороги и ломая упряжь! — разошёлся Хохо. — А наш дёрнулся и остался стоять! Да мне эти кавали дороже тебя!..

— Хохо! — попытался я его урезонить, но Хохо вошёл в раж и не собирался останавливаться.

— А телеги ты наши видел? Сколько мы с ними прошли? Своими руками их сделали крепостью на колёсах! — продолжил десятник.

— Я уже понял. Телеги тебе тоже дороже меня! — согласно кивнул Эр-нори.

— А палатки?

— Хохо! — не выдержав, прикрикнул я. Тот выдохнул, посмотрел на Эр-нори и почти прошептал:

— Тоже дороже!..

— Ты просто любишь деньги больше людей, — не удержался от колкости Эр-нори.

— Так, угомонились оба! — приказал я, сдерживая смех. — Всё!.. Идём в лагерь. По тракту и дальше по прямой. Ходу тут три дня — в худшем случае. Выступаем сразу после завтрака. Вещи собираем сейчас. Поели, вытерли посуду травкой — и сразу в путь!



Выступили мы бодро. Путь был уже знаком — даже дорогу натоптать успели. Шлось нам легко и быстро ровно до того момента, пока в середине дня перед нами не открылось пожарище. Огонь прошёл тут стеной: лес выгорел, земля была покрыта пеплом и сажей. Буреломы продолжали чадить и тлеть. Дым плотным туманом окутывал путь впереди. Пришлось останавливаться, искать источник воды и заматывать лица влажными тряпками. У некоторых бойцов рубахи сильно укоротились.

Идти стало тяжело — настроение если и не испортилось, то было далеко от утреннего, когда путь назад казался лёгкой пешей прогулкой. Под вечер мы достигли нашей второй башни, но останавливаться не стали — только пополнили запасы воды. Я приказал идти дальше, пока не станет совсем темно. Хотя бойцы и вымотались, но оставаться здесь было физически тяжело: неубранные из-под стен трупы воняли до тошноты.

Место для ночлега нашли уже в темноте. Я готов был отдать приказ становиться лагерем прямо там, где мы шли — когда Кирри принёс новость, что впереди есть каменистый холм, где и пепла нет, и дым на вершине не так беспокоит. Ещё полчаса осторожной ходьбы, и мы добрались. Костёр было жечь не из чего — всё выгорело. Мы наскоро поужинали остатками завтрака и улеглись спать прямо на камнях.

Всю ночь я ворочался, пытаясь устроиться так, чтобы камни не впивались мне в тело — однако это мало помогало. Я засыпал и просыпался, чтобы снова провалиться в сон. Утром встал разбитым и невыспавшимся, как и большинство бойцов. Завтракать было нечем, но роптать никто не стал — отправились дальше голодными.

С каждым шагом идти становилось всё сложнее. Пожар прошёл здесь совсем недавно, поэтому дым стал гуще и постоянно щипал глаза. К тому же, нам приходилось обходить участки с раскалёнными завалами. С такой скоростью первой башни — где недавно отбивались от нежити — мы достигли только во второй половине дня. Здесь нам повезло: удалось найти невыгоревшие запасы дерева. Те самые, что мы заготовили в первый день нашей «осады». Нагрузившись топливом, мы шли до темноты. К сожалению, холмы и тракт забирали на восток — и нам пришлось сойти с удобной дороги, продираясь через сгоревшие остатки Пущи.

Далеко от башни уйти не получилось — добрались мы только до того места, где нас застала нежить в первый раз. Да и клубы дыма впереди подсказывали, что дальше пока идти нет смысла.

Лагерь устроили в овраге, по дну которого тёк ручей. На костре приготовили остатки припасов и раздали на ужин. Немного каши, немного мяса, немного сухофруктов. Я и Пятнашка устроились чуть в отдалении — думали посидеть и поболтать, но в результате рядом оказались Пузо с Зенкой, Хохо, Нож, Эр-нори, Ша-арми, Молчок, Одноглазый, Суч, Рыба и Кирри. Все они не собирались сидеть молча и лениво болтали, о чём придётся.

Спустя несколько минут к нам подтянулись Ри-эна, Лысый и Хмурый. Они топтались в нескольких шагах, будто решаясь на что-то. Первой не выдержала Ри-эна.

— Шрам, а можно я спрошу? — девушка уселась рядом с нами, заметила Молчка и недовольно отодвинулась. — Шрам… а можно к вам в отряд? И я, и все мои друзья — хотим к вам. А ещё Хмурый и Лысый…

Я открыл рот, но, как оказалось, список был неполный.

— И безымянные хотят стать нори и к вам. Можно? Мы даже готовы заплатить… Просто к вам в отряд хотим. Ты не подумай… если откажешь, мы всё поймём! Я знаю, вы все уже давно сработались, но мы тоже будем хорошими…

— Стой! — попросил я, заслужив одобрительный жест Молчка. — Хмурый, Лысый, вы чего там жметёсь? Давайте сюда! И теперь медленно, не частя, объяснитесь с вашими желаниями!

— Шрам, мы тут подумали… — начал Лысый, пряча от меня взгляд и крутя в руках сухую травинку. — У тебя в отряде 47 человек. У меня сейчас пятнадцать нори, с которыми я разговаривал по этому поводу. С Ри-эной пятеро нори. Есть ещё Хмурый и его десяток. И ещё два десятка безымянных… И мы все хотели бы войти в ваш отряд.

На этих словах Лысый решительно сломал травинку и поднял на меня глаза.

— Хм-м… Это всё хорошо, — кивнул я. — Но одно из главных правил отряда — мы все прикрываем друг друга. Всегда. Понимаете?

— Мы понимаем, Шрам. Я вообще сразу на всё готова, — быстро закивала Ри-эна. — Я даже согласна на какой-нибудь испытательный срок…

— Мы все согласны, если вы захотите нас проверить, — прервал её Лысый. — Я почти уверен, что большинство нори из Мобана из кожи вон лезть будут, чтобы удержаться у вас и быть хорошими товарищами. С нори из Форта я не говорил, да они и не рвутся.

— Вэри зато рвутся, — раздался негромкий голос Кри-аны. — Вы не против, если я тоже попрошусь?

На девушку смотреть было больно, хотя и дура она ещё та. Второй день Кри-ана пребывала в мрачнейшем настроении.

— А у тебя-то что случилось? — вздохнул я.

— Вот это всё случилось, — пояснила она, обводя вокруг рукой. — Пущу я сожгла…

— Ну ты не всю Пущу сожгла, — засмеялась Пятнашка, но Кри-ана шутку не поддержала.

— Ещё хуже, — ответила она хмуро. — Я сожгла ту часть, которая рядом со степью… Вы хоть представляете, как горит степь?

— Ну степь-то вроде не горит… Вон и лес почти потух, — с сомнением произнёс Нож.


— А кто его тушил? — спросила девушка и закусила губу. — Я до конца своих дней буду грузчиком в порту работать…

— Такое ощущение, что ты специально, — удивилась Зенка, которая до этого с Кри-аной не разговаривала вообще. — Ты вообще людей спасала.

— Кого это волнует? — тихо проговорила вэри. — Все и так уже считали меня полной…

— Так… ладно, — прервал я эти словоизлияния и посмотрел в глаза бойцов своего отряда. — Думаю, у нас получится принять всех желающих. Ребята вы вроде все неплохие, да и в любом случае у всех вас действительно будет испытательный срок. Хотя нет… Вас, Лысый, Ри-эна и Хмурый, я готов взять сразу и навсегда. Но раз уж желающих много… Завтра пускай подойдут все сюда, и мы заключим договор. Хм-м-м… Кстати, Хохо, у тебя договор с собой есть?

— Нет, — рассмеялся Хохо. — Я с собой не брал! Кого тут нанимать было? Разве что нежить!

— Тогда при свидетелях устно, — предложил я. — Так ведь можно?

— Можно, — подтвердила Кри-эна. — Правда, возьмёте меня?

— Возьмём и заставим учить мудрости, — кивнул я. — Да и тебя будем чему-нибудь учить. Хохо, а мы можем взять безымянных в отряд?

— Можем… Вот только нори они станут с теми именами, которые у них есть сейчас, — кивнул тот.

— Это у вас что за отряд такой? — не поняла Кри-ана.

— Да так… повезло однажды, — отмахнулся я. — Лысый, ты предупреди ааори, чтобы имена какие-нибудь выбрали. Ну или старые прозвища изменили. Нори они будут становиться с теми именами, с которыми наймутся.

— Ну… если захотят — могут потом сменить… за тысячу ули, — кивнул Лысый. — Я предупрежу.

— Давайте-ка пока все спать. Завтра прямо с утра заключаем устный договор… Хохо, ты хоть текст помнишь? — снова пристал я к десятнику.

— Да ну за кого ты меня принимаешь?! — возмутился весельчак. — Конечно, помню! Такой уникальный договор, как у нас, ещё поискать.

— Ну вот и хорошо. А теперь всем спать!



Утром приём провели массово — сразу перед выступлением. Формальная часть заключалась в том, чтобы назвать своё имя и подтвердить согласие на перевод в отряд — повторив основные пункты устава и согласившись с моим командованием (и установленным окладом). Нори из Форта, которые в наш отряд не рвались, выступили свидетелями. Может, слово простого нори стоит и немного, но десятник — это уже «юридическая сторона», как сказала Кри-ана. Заняло всё от силы минут десять. После этого мы покинули овраг и направились в сторону лагеря. И я очень надеялся, что там нас всё ещё ждут.

Когда к полудню мы, наконец, увидели край Пущи и вышли из сгоревшего леса — я понял, что лагерь не просто стоит, но и увеличился в размерах. Стражников из Мобана видно не было, зато первым, кого я заметил, была эра Зана, под чьим командованием наша полусотня шла к Мобану в прошлом году. Когда мы вышли, она что-то втолковывала лори Ражему с самым суровым видом. Местность у опушки изменилась. Вдоль всей линии деревьев — насколько хватало глаз — тянулась полоса перекопанной земли в 40–50 шагов шириной.

— Так-так-так! Это кто у нас тут вышел из леса? — раздался голос чуть в стороне, привлекая внимание к нашему отряду. Повернувшись, я увидел мудреца-карающего, спешно направляющегося к нам. — Последние два десятка ааори, а стражники уже отправились в Мобан… И ещё нори какие-то… Дезертиры!

Нори из Форта стали отходить бочком, а остальные продолжили стоять, сбившись в плотную толпу. Сжимая зубы, я смотрел на приближающегося мудреца.

— И что же с вами, нори и ааори…

— Уважаемый, вы разговариваете с бойцами сотни «Баржа», — прервал я его, заслужив удивлённый взгляд. — Я — сотник Шрам. И если у вас есть вопросы к этим бойцам, то решать их прошу через меня.

— Но это же ааори и нори! — возмутился мудрец. — Они, простите, принадлежат княжеству!

— Служат, вы хотели сказать? — не удержался я от колкости. — Принадлежат рабы, а в Империи нет рабства.

— Ну служат! — огрызнулся мудрец. Были времена, когда карающие у меня вызывали оторопь. Но теперь, глядя на брошь и отмеченную на ней четвёртую ступень мастерства, я этого рыхлого великовозрастного человека даже пожалел. — Нельзя нанять ааори в вольный отряд!

— В моем отряде нет таких ограничений. Они на законных основаниях вступили в нашу сотню. И до тех пор, пока они в ней находятся, они подчиняются мне, — возразил я.

Вокруг начали скапливаться бойцы из лагеря. Даже эра Зана подошла ближе и с интересом прислушивалась.

— Да плевать мне на вашу сотню и её правила….

— Что, простите? — я прервал мудреца и выгнул бровь.

— Ты не слишком ли нагл, вэри? — удивился тот. — Сначала прояви уважение и назови меня мастером!

— В отличие от вас, я пока ещё не плевал на правила, утверждённые канцелярией Его Императорской Полубожественности, — заметил я. — И ваше мастерство, боюсь, под большим вопросом, после того как вы это публично сделали. Надеюсь, у вас есть подтверждение мастерства в мудрости?

— Я… Его Полубо… А у тебя есть заключённый с ними договор?

— Устный договор, заключённый при трёх и более свидетелях, — выступила на шаг вперёд Кри-ана, — согласно Эдикту Его Императорской Полубожественности.

— Вот и свидетели, — указал я на нори, которые отошли от нас, но встали неподалёку.

— Устный договор был? — прямо спросила эра Зана у троих десятников.

— Да, эра! Был заключён этим утром, — ответил один из них. Остальные ограничились кивком.

— Всё, полумастер, проваливай… — она бесцеремонно оттолкнула карающего и подошла к нам. — Так… Шрам, значит…

— Да, эра, — я скромно кивнул.