Искры огня

– Ерунда… Просто погрей меня еще немного…





Глава 30

Волны




Восстанавливая потом в памяти события того дня, я никак не могла четко ответить даже самой себе, как же так получилось.

Я не вполне отдавала себе отчет в том, что произошло. Только когда раздался стук в дверь и Фрост позвал меня по имени, спрашивая разрешения зайти, я поняла. Да, только тогда впервые… Дверь не заперта, достаточно было повернуть ручку, чтобы зайти. Если он это сделает, то сразу все поймет.

Мы с Раном прижались друг к другу, как преступники, застигнутые на месте преступления. Мы и были преступниками…

Я мысленно вернулась мыслями туда, в парк, под вечереющее небо. Солнце потихоньку начало клониться к горизонту, хотя светило еще ярко, но это был уже рассеянный, бархатный свет.

Мы еще немного посидели на скамейке, Ран дождался, пока мои слезы высохнут и нос снова станет нормально дышать. Вот почему всегда так – будто мало одних слез.

– Предлагаю выпить чаю с заварными колечками, – преувеличенно бодро сказал Ран.

Едва ли колечки могли заменить мне рухнувшие надежды, но все-таки это было уже что-то. А рыданиями делу не поможешь.

– Ладно, – согласилась я.

В столовой мы оказались одни: может быть, собрание еще не закончилось, а может быть, новости лишили всех аппетита, но я была рада, что нас никто не потревожит. Никого не хотела видеть, даже Виту.

Ран принес нам по огромной дымящейся чашке чая и блюдо с колечками, посыпанными сахарной пудрой.

– Орешков? – уточнил он на всякий случай, но я покачала головой, сомневаясь, что смогу проглотить даже так любимое мною пирожное. Хотя бы выпью чаю – горячий бодрящий напиток мне сейчас просто необходим.

Чашка приятно согревала руки. Я пила маленькими глотками и чувствовала себя почти спокойно. Ничего, жила ведь я как-то без магии все эти годы и дальше проживу. Зачем мне магия, когда у меня есть Ран… Вот он, совсем рядом, поглядывает на меня из-под челки, думая, что я не вижу. Беспокоится.

Я вспомнила его губы, целующие краешек рта, и внутри все задрожало, словно кто-то провел рукой по невидимым струнам. Необъяснимое и сладкое чувство.

Я уткнулась носом в чашку, смущенная и взволнованная. Будто бы только сейчас, в тепле, начала отогреваться и осознавать произошедшее.

– Съешь колечко, – сказал он, пододвигая ко мне тарелку.

Я тысячи раз видела его руки. Руки, сжимающие меч. Руки, завязывающие тесемки на капюшоне. Руки, согревающие мои ладони. И всегда они были уверенные и спокойные. Такие, будто и завязки на платье, и рукоять меча – это вещи одного порядка. Но не сейчас. Он двигал ко мне блюдо, и я видела, что кончики его пальцев чуть-чуть дрожат.

– Да, спасибо, – ответила я, осторожно, так, чтобы не обсыпаться пудрой, снимая пирожное.

Мы оба делали вид, что все идет как обычно.

А на самом деле все было невероятно странно. Самый длинный, самый горький день в моей жизни. Когда надежда обернулась разочарованием. Когда смертельная опасность вплотную приблизилась ко всем нам, а спасения нет. И в то же время – самый счастливый день. Только я пока об этом не знала.

Я все еще была немного скованная, словно заморозка отошла не до конца. И хотя мы обычно всегда находили темы для разговора, сейчас я никак не могла придумать, о чем можно поговорить.

Поэтому я, как последняя обжора, съела три колечка, понимая, что еще немного – и лопну. Ран с легкой улыбкой наблюдал, как я сражаюсь с пирожным, запивая его чаем. А ведь думала, что даже с одним колечком не справлюсь.

– Спасибо, Ран, – сказала я, имея в виду, конечно, не только угощение, но и руки, обнимающие меня тогда, когда так нужны, и уши, всегда готовые выслушать. И все-все, что он сделал ради меня.

– Не стоит благодарности, – ответил он.

Мы оба понимали, что можно разойтись по своим спальным корпусам, но просто не в силах были расстаться. Завтра мы разъедемся на две недели. С одной стороны, недолго, а с другой – целая вечность. И если обычно каникулы сулили отдых и веселье, то теперь, в свете последних событий, будет не до развлечений.

Я пока даже думать не хотела о том, что нас всех ожидает впереди. Хотя тревожные мысли так и лезли в голову. Хватит ли силы наших амулетов, чтобы удержать защиту над замком, когда придет время? Их всегда заряжал отец Рана. Водники ставят самую лучшую защиту, ведь их магия непосредственно связана с грозой. Воздушники и земляные тоже изготавливают амулеты, хоть и не такие сильные. А вот огневики… Если надо создать преграду от лесного пожара, то в этом мы лучшие, а вот грозы, увы, не наша сфера деятельности.

Представляю, как расстроится отец. Расстроится – это, конечно, не то слово. Представляю, в каком ужасе все будут, узнав о приближающейся опасности. Вот, теперь правильно. Да еще и плата на защитные амулеты вырастет в разы…

Я поделилась мучившими меня переживаниями с Раном. Мы в это время уже прогуливались по берегу озера. По его водам, не замерзающим даже зимой, солнце проложило золотую полосу. Когда я была маленькая и впервые увидела дорогу, оставленную на поверхности воды заходящим солнцем, я решила, что именно по ней водники уходят в свой второй замок, скрытый в глубине озера. Про дорогу я тоже рассказала, ожидая, что Ран улыбнется вместе со мной, но он уже думал об амулетах и шел, прикидывая что-то.

– Кора, я заряжу вам амулеты, – сказал он. – Я успею за это время.

Покачал головой на мой слабый протест.

– Мне все равно нечем будет заняться. Это лучше, чем предаваться панике. – Он усмехнулся.

– Ох, Ран… – Я поняла, что краска заливает щеки, получилось так, словно я специально напросилась. – Я ведь вовсе не к тому сказала…


– Да я бы и сам предложил. Правда. А история про солнечную дорогу мне понравилась. Красивая! В жизни все гораздо банальней.

Так он все-таки слушал. На душе потеплело.

– А как в жизни? – не сдержала я любопытства.

Мы как раз подходили к каменным ступеням, спускающимся к воде. Ран остановился рядом с ними. Встал за моей спиной, закрыл мне глаза ладонями и прошептал, наклонившись к уху:

– Ты хочешь прогуляться со мной?

Я только головой утвердительно кивнула, боясь заговорить вслух и спугнуть очарование.

– Мы возьмемся за руки и сделаем первый шаг в воду. Вода мягкая, теплая, она обнимает тебя, как дорогого гостя, вернувшегося домой…

Ран говорил, и я видела все как наяву. Никто, кроме водников, не бывал в корпусе, расположенном на дне озера. Вода необходима им, они не могут жить вдалеке от водоемов. Мое воображение почему-то всегда рисовало такой же замок, только стоящий под водой. Я представляла диванчики и шкафы, столики, посуду. Ничего этого на самом деле не было.

Подземный замок был сложен из особого камня, который не покрывался водорослями и ракушками. Внутри в круглых комнатах располагались ниши с уютными ложами, выстланными губчатым веществом. Комнаты были украшены радужными светящимися сферами и синими фосфоресцирующими водорослями.

– Мы ляжем, воды укроют нас, как теплое одеяло, и будут качать, убаюкивая и возвращая силу, – тихо говорил Ран, и я так ясно ощутила волны, обнимающие меня, что едва не начала сладко зевать. На самом деле это Ран тихонько меня покачивал, обхватив за плечи.

– Так вот вы что там делаете! – поняла я наконец. – Спите!

– Ну да, – улыбнулся он, выпуская меня. – Восстанавливаем силы. Без этого нам никак.

– Будто сама побывала, – искренне сказала я.

Ран проводил меня до лестницы. Он часто провожал меня после тренировок, и я знала, что последует сейчас.

«Ну, пока», – скажет Ран, небрежно склонив голову, словно отвешивая полупоклон. От этого движения его вечно встрепанная челка взлетит и снова опустится на лоб.

Но если мне грустно, как сегодня, Ран обнимет на секунду и скажет немного иначе:

«Увидимся, Корюшка».

Он и сейчас меня обнимет, я знаю. А потом я его две недели не увижу, но ощущение такое, словно разлука продлится вечность.

Я вовсе не хотела больше плакать, честное слово. Меня просто сейчас от каждого дуновения ветерка штормило. Наверное, теперь это так и будет. Минуты отчаяния будут сменяться минутами принятия, когда я снова смогу улыбаться и радоваться жизни. И хороших минут постепенно будет становиться все больше, а потом я совсем смирюсь. Но, увы, не сегодня.

Ран обнял меня, а я снова заревела. Ну как маленькая, даже стыдно.

– Пойдем, я тебя до дверей провожу, – сказал Ран.

Мы поднялись по лестнице, так никого и не встретив по дороге, и встали у дверей комнаты.

– Боюсь тебя обнимать, – пошутил Ран. – Но очень хочется.

– И мне…

Я обвила его руками и прижалась к груди, слушая, как бьется сердце. Оно очень быстро билось, будто Ран волнуется или чего-то боится. Но он ничего не может бояться, даже смешно такое вообразить.

– А ты пахнешь, как прохладная тень у озера в жаркий день, – прошептала я. – Ран…

– Кора…

– Ты помоги мне, пожалуйста, пуговки расстегнуть, я одна долго провожусь.

– Не нужно, Корюшка.

Я вошла в комнату и оставила дверь открытой. Расстегнула мантию, и она сползла по плечам на пол. Я повернулась к нему спиной.

– Ну?

Его руки коснулись моей шеи там, где застегнута была первая пуговка. Одна…

– Кора…

Его большой палец нежно-нежно погладил впадинку у ключицы.

– Не знаю, что сегодня со мной творится. Никогда не чувствовал ничего подобного, – тихо сказал он за моей спиной.

Ран пытался говорить своим обычным спокойным голосом, ведь он всегда – сама выдержка и ответственность. Мастер «Абсолютная уверенность в себе». Он пытался, да. Но получалось у него плохо. Таким голосом, как сейчас, обычно спрашивают: «Что со мной? Я заболел?»

Мне страшно было обернуться и посмотреть ему в глаза. Страшно было отвечать. Вместо ответа я собрала волосы и подняла их вверх, освобождая шею, чтобы ему сподручнее было расстегивать.