Искры огня

Сессия, набирая обороты, торопливо катилась вперед. По всем теоретическим дисциплинам, даже за теорию ведения боя, я получила высший балл. Практика далась хуже. Мечевой бой я едва не завалила. Меня поставили против паренька с факультета воздушников. А они просто нереальные ребята, я еще в первый день это поняла. Меч в его руках словно летал: даже разглядеть сложно – казалось, он сжимает стальной вихрь.

– Давай, давай, Кора, смелее, – крикнул магистр Сверр, наш преподаватель. – Ты ведь собираешься участвовать в Турнире?

Собираюсь, еще как собираюсь! Я выдохнула, пытаясь сосредоточиться и вспомнить все, чему меня учил Ран. У каждого есть свое слабое место, говорил он мне. И хотя на первый взгляд слабого места у моего соперника не было, но я решила, по крайней мере, не сдаваться. Если он такой стремительный и быстрый, то я, наоборот, постараюсь стать сосредоточенной и осторожной. На каждые его несколько перемещений и выпадов я делала только небольшие шаги, уклоняясь от уколов. Сама пока не атаковала, присматривалась. И вот, спустя несколько минут поняла, что мой противник устал, хотя казался неутомимым, как ветряная мельница. Просто он привык к быстрому бою, вот и вымотался. В то время как я все еще была полна сил. Вот оно – слабое место. Ошибка не заставила себя долго ждать. Воздушник оступился, его повело в сторону, и он открылся для удара. Я не упустила свой шанс, ведь все это время я была готова к броску и ждала только подходящего момента.

– Кора, сдала! – Преподаватель тоже внимательно следил за боем. – А ты, Эрис, сбавь обороты в следующий раз. Скорость – это еще не все. В бою нужна голова. Кора – высший балл. Эрис – приемлемо. Удачи на Турнире!

Я бежала к своим, не чуя под собой ног от радости. Еще один высший балл! Я вспоминала первый учебный бой с Раном, когда я так нелепо пыталась напасть на его меч, и понимала, что прошла огромный путь. Я почти верила теперь, что смогу выйти в финал Турнира.

Мои однокурсники, сидевшие на трибунах амфитеатра, ожидая своей очереди, при моем приближении одобрительно загудели. Я плюхнулась рядом с Витой и Норли.

– Коржик, ты молодчина!

Вита тоже сдала, правда, на «приемлемо», но по этому поводу нисколько не переживала. Куда сильнее ее волновал грядущий Зимний Бал, о котором она заводила разговор в каждую свободную минуту.

– Все-таки это очень обидно, что нельзя надеть платье такое, какое захочешь! Мне вот красный совсем не идет! – сокрушалась она десятый раз за день.

– Он всем огневикам идет, не выдумывай, – возразила Норли, не выдержав это слушать.

– Зато у каждого платья свой фасон, – попыталась подбодрить я Виту. – У тебя вот юбка укороченная спереди, до колена всего. Тебе очень к лицу. А у меня до пола, буду спотыкаться весь вечер.

На самом деле я была очень довольна своим платьем, оно так славно на мне сидело, подчеркивая все достоинства фигуры. Портниха знала свое дело, этого не отнять. Я уже представляла, как буду кружиться в танце с Раном. Он ведет так аккуратно, что точно не запутается в складках моего платья и не отдавит ногу. А вот в Вике я, конечно, не могла быть уверена. Этот может и специально на подол наступить.

Так, кажется, я заразилась от Виты! А между тем до бала надо еще дожить. Впереди самый страшный для меня экзамен – практическое применение боевых заклятий. Не столько страшный, конечно, сколько унизительный. Получу отметку «весьма посредственно», ничего для этого не сделав. Стыдно…

Экзамен проходил следующим утром, здесь же, в амфитеатре. На всякий случай кроме первокурсников-огневиков и магистра Толли присутствовали преподаватели-водники, чтобы затушить пламя, если кто-то из молодых стихийников не сможет удержать магию под контролем.

Вызывали по одному. Каждый студент должен был сотворить огненную сеть, огненную петлю и огненный жезл. Все справлялись вполне прилично, не зря магистр столько с нами возился. Никто его не возненавидел, наоборот, были благодарны.

Вот только я, с каждой новой названной фамилией, все ниже опускала голову. Я радовалась за друзей, отлично справившихся со всеми заданиями, но как же мне самой хотелось стоять сейчас там, на сцене, и чувствовать загадочную красную или желтую энергию, проходящую по венам. Какая она, эта энергия? Как ее можно ощутить? Как горячий поток, струящийся по рукам?

Я пыталась узнать у Виты, и она честно пыталась объяснить, но, видно, в языке просто не было подходящих слов. Она говорила, что это одновременно и как щекотка, и как жжение, и все тело словно наливается светом и силой, а внутри будто клубок из перепутанных нитей красного, белого, желтого и оранжевого цветов – надо вытянуть нужную. Красиво и чудесно…

Так что, пока мои однокурсники творили магию, я могла только любоваться и мечтать о том, что когда-нибудь я тоже так сумею.

Магистр Толли вызвал меня самой последней, когда все уже разошлись. Только мои друзья дожидались у дверей.

Я стояла, понурившись, ожидая своей незаслуженной оценки.

– Кора, ты заслужила свою отметку хотя бы за старание, – мягко сказал преподаватель, будто прочитал мои мысли.

Кто знает нашего магистра, тот понимает, что слова «магистр Толли» и «мягко» – два несовместимых понятия. Потому я так удивилась, что даже подняла на него взгляд.

– Кора, тебе не в чем себя винить. Я давно не видел студентов, которые были бы столь же старательны. Ты делаешь все, что в твоих силах. К сожалению, иногда даже самое сильное стремление не может исправить то, что не в нашей власти. Ты честно получаешь сегодня «весьма посредственно», к сожалению, выше оценку я тебе поставить не могу.

– Спасибо. Я все понимаю, – прошептала я. Магистр Толли всегда говорил именно то, что мне нужно было услышать. Честно и прямо, но не обидно.

Едва мы успели выйти из амфитеатра, Вита затормошила меня, запрыгала вокруг:

– Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло, Коржик? Мы! Сдали! Свою! Первую! Сессию! Вечером бал!

– Ага, – сказала я, не вполне еще осознавая, что первая в моей жизни сессия действительно позади.

Но вдруг налетел прохладный ветерок, поднял и закружил в воздухе белые снежинки. На небе в просвет между облаков выглянуло солнце. И я почувствовала такую радость и свободу, что захотелось петь. Мы сдали!

– Ура! – крикнула я, уже искренне. И Вита, Норли и Лекс закричали следом за мной, а потом мы принялись бегать друг за дружкой, пытаясь окунуть в сугроб.

Это был прекрасный день. Окрыленная первым успехом, я верила теперь, что у меня все обязательно получится. Я выйду в финал, я сражусь против бестии один на один, последний глиняный шарик откроется, и далекий предок передаст мне свою силу. Все так и будет. Обязательно!

Время до вечера пролетело как одно мгновение. В центральный корпус надо явиться заранее: учебные классы на время превратятся в гримерные и костюмерные. Нам помогут одеться и уложат волосы в красивые прически. Только первокурсникам такая привилегия. Это наш праздник, наш бал.

Я замешкалась в комнате, хотя ничего меня не держало – наряжаться и причесываться не нужно, все сделают за меня. Но когда я осталась одна в тишине, холодок пробежал по сердцу – о первом танце я старалась не думать, однако в эту секунду очень ясно представила липкие руки Вика и его ухмылку. Даже неосознанно вытерла ладони о платье. Фу. Как говорят: ложка золы на белом снегу. Начало вечера он мне точно испортит. Или гадость какую-нибудь скажет, или руку вывернет незаметно. Ну, тогда я тоже молчать не стану. Я давала ему последний шанс.

В дверь забарабанили, и я услышала возмущенный голос Виты:

– Кора, ну где ты там? Сколько можно ждать? До бала полтора часа, а мы еще не одеты, не причесаны!

Я постаралась выкинуть из головы все неприятные мысли, улыбнулась и пошла открывать.

Помощницы, которые должны были готовить нас к выходу, тоже ругались, что мы явились так поздно, хотя, на мой взгляд, времени более чем достаточно. Но это я сначала так думала, пока на меня не стали надевать платье. Оказалось, у него к тому же куча нижних юбок, и корсет с тонкой шнуровкой, и миллион тесемочек, которые следовало завязать.

После того как меня утянули везде, где нужно, завязали все шнурочки и разгладили все складочки, времени едва хватало на то, чтобы уложить волосы в прическу. Я попросила сделать высокую, с несколькими выпущенными прядями. Как в тот день, когда я впервые танцевала с Раном в его родовом замке.


Последние штрихи к образу – алые туфельки и бархатные перчатки, скрывающие руку до локтя. Само платье было с короткими рукавами и глубоким вырезом спереди. На обнаженные плечи накинули газовый платочек и закололи изящной тонкой брошкой-капелькой, переливающейся от каждого случайного лучика света.

– Вот, присядьте, госпожа.

Меня осторожно усадили на стул, словно фарфоровую куклу, такую хрупкую, что лишний раз страшно дотронуться. Я оглянулась и увидела сосредоточенных однокурсниц, которые сидели так прямо, будто боялись сломаться, отклонившись хоть на сантиметр в сторону. Вита с распущенными, слегка завитыми волосами выглядела очень хорошенькой и очень нетерпеливой. Она тоже боялась пошевелиться, но постукивала носком туфельки, будто уже пустилась в пляс. Вита тоже на меня посмотрела.

– Красавица! Ран весь твой! – сообщила она между делом вслух то, что я не решалась сказать даже себе. Неужели мои чувства так заметны? Щеки покрылись румянцем.

– Вита, ну ты что! Мы просто друзья!

– Ага, конечно, – легко согласилась подруга, но и так было понятно, что она думает на самом деле.

В класс заглянул куратор:

– Так, все готовы? Ах, красавицы мои! Ну, пойдемте, партнеры ждут.

Помощницы на него зашикали, прогоняя:

– Еще несколько минут!

– Пять минут! – пригрозил он. – Пора начинать бал!

Все засуетились, пытаясь в последние секунды успеть довести начатое до совершенства – закалывали брошки, закручивали пряди, разглаживали чуть примятые кружева, стирали с обуви несуществующие пылинки.

И вот уже первокурсницы выстроились у дверей. За ними нас ждут наши однокашники. Предложат руку и поведут наверх, в зал, где уже все готово к торжеству. Сердце заныло от нехорошего предчувствия. Стоит ли ждать гадость от Вика сразу или он прибережет ее для танца?

Я шагнула за порог и натолкнулась на него взглядом. Вик странно смотрелся в красном костюме, словно стал старше и выше ростом. И не гримасничал, как обычно, был странно сосредоточен. Я замерла на секунду, не решаясь взять его под руку.

– Давай, Кора. Я не кусаюсь, – буркнул он.

Ладно, куда деваться. Я была готова к тому, что он нарочно быстро потащит меня вперед, чтобы я спотыкалась на каждом шагу, но Вик шел медленно, приноравливаясь к моим шагам. Ясно – не хочет получить выговор от куратора.

Большой зал для торжеств занимал весь верхний этаж центрального корпуса. Мы встали у восточного выхода, ожидая сигнала. Я знала, что каждый факультет расположился сейчас у своего выхода. Мы зайдем в зал все вместе с четырех сторон. Каждый факультет в нарядах своего цвета. Алый у нас, огневиков. Синий у водников, зеленый у воздушников и черный у земляных.

И вот наконец оркестр заиграл быструю, веселую мелодию, приглашая первокурсников. Я едва могла дышать от волнения, наблюдала за происходящим словно со стороны.

Из полутьмы коридора мы вынырнули в сверкающий, залитый светом огромный зал. С зеркал, располагающихся по стенам, сняли защитные панели, и казалось, что пространства в два раза больше, чем есть на самом деле. Под потолком висели грозди радужных, ярких огневиков. Студенты приветствовали нас радостными криками: они уже собрались в зале. Где-то там среди них Ран. Он видит меня сейчас! Они все были в жемчужно-серых костюмах и платьях, тоже симпатичных. Но только первокурсники сегодня блистали во всей красе.

Мы встали в позицию для вальса, ожидая начала музыки. Мое сердце билось так сильно, что слышала его стук у себя в ушах. Вышел директор, чтобы сказать приветственную речь. Сквозь гул голосов и смех я слышала его ровный, строгий голос, но почти не могла разобрать слов. Не страшно – он не говорил ничего важного, поздравлял с окончанием первой сессии и надеялся, что мы и впредь будем поддерживать честь Академии своим старанием и прилежанием.

Но вот наконец раздались первые такты вальса. И вновь я порадовалась тому, что все движения доведены до автоматизма и не нужно вспоминать, куда ставить ногу и как держать руки. Однако первую минуту так волновалась, что совсем забыла, кто держит меня за руку.

Вик. Вздрогнув, я подняла на него глаза. Вик не смотрел на меня, он выглядел очень отрешенным. Я боялась, что он сожмет мою ладонь слишком сильно, чтобы сделать больно, или еще какую-то гадость совершит, но он двигался как заводная кукла. Мгновение спустя я поняла, что с ним.

Вика никто не учил танцевать вальс так, как нас – выросших в благородных семьях. У него не было этих бесконечных занятий, когда отрабатываешь и отрабатываешь шаг за шагом танцевальные движения. Наверное, он учился сам – взял несколько уроков. И теперь страшно боялся сбиться и опозориться на глазах у всех.

Я видела, что по его щеке скатилась и повисла на подбородке капелька пота. Рука тоже была мокрой, как я и предполагала. Довольно гадкое ощущение. Но, по крайней мере, он слишком занят сейчас, чтобы оставались силы на какую-нибудь подлость.

Мы кружились по залу. Алые, синие, зеленые и черные наряды перемешались, но являли собой не хаотическое нагромождение цветов: они переплетались, как узоры в калейдоскопе, а зеркала множили это великолепие.

Мы с Виком скользили по внешней стороне круга, мимо улыбающихся студентов в жемчужных одеждах, мимо колонн, мимо выходов на балкончики, которые сейчас, зимой, были закрыты. Балкончики шли по всему периметру зала, и потом, летом, когда состоится выпускной бал старшекурсников, можно будет выбегать на них, чтобы подышать свежим воздухом.

Мелодия почти закончилась. Я услышала последний, завершающий проигрыш и уже стала обдумывать, как мне поскорее отыскать Рана в этой толпе, как случилось непредвиденное.

Я расслабилась и перестала ждать от Вика подвоха. А зря. Мы оказались напротив очередного балкончика, и в этот момент он толкнул дверь, поднял меня за локти и в одно мгновение перетащил за порог.

Дверь захлопнулась, отгородив нас от света и шума, от музыки и кружащихся в танце пар. Я, разгоряченная танцем, еще не совсем понимала, что произошло. Почему мы сейчас здесь, на крошечном балконе, в темноте. Холод немедленно пробрался под легкий платочек, влажная кожа покрылась мурашками.

– Ты чего? – прошептала я, пытаясь обойти Вика и вернуться в зал. – Очень глупая шутка. Не смешно!

– А я не смеюсь!

Сдвинуть его с места не представлялось никакой возможности. Я быстро шагнула к резным перильцам, вглядываясь в темноту – нет, слишком высоко, не спрыгнуть.

Что он задумал? Я почувствовала во рту металлический привкус страха, но внешне постаралась сохранять хладнокровие.

– Немедленно отпусти меня, – сказала я. – Ты забыл, что я тебе давала последний шанс? Ты хочешь неприятностей?

Хуже всего было то, что Вик молчал. Я не видела в темноте его лица, только слышала тяжелое дыхание. Он будто пытался на что-то решиться, но пока не мог.

– Отпусти! – Я кинулась на него с кулаками, понимая, что не в силах причинить вреда. Наверное, это был жест отчаяния. Что он сделает со мной? Станет мучить? Скинет с балкона?

Он схватил меня за запястья, больно сжал, отрывая от себя. Прижал спиной к кованой решетке, украшающей дверь. Я почувствовала, как льдинки, намерзшие на решетку, больно жалят обнаженные плечи. Я не могла вытащить руки из его хватки, хотя очень старалась. Я пыталась наступить туфелькой ему на ногу, но Вик встал достаточно далеко – мне было не дотянуться.

Уговаривать его бесполезно. Я сжала губы, изо всех сил сдерживая слезы.