Искры огня

Если я не дойду, я и себя погублю, и его. В голове все начало путаться. Ног я уже не чувствовала, только понимала, что все-таки каким-то чудом продолжаю продвигаться вперед.

«Ал сказал, что тут останется немного воздуха… Если попробовать вдохнуть? Мне много и не надо…»

Это была неправильная мысль. Губительная мысль, но искушение сделать один хоть маленький вдох казалось таким притягательным, что я уступила. Очень зря.

Аллис сравнил меня с рыбкой, выброшенной на берег, – именно так я себя и чувствовала. Открывала рот, но пространство вокруг меня казалось налипшим на голову одеялом. Иногда так просыпаешься среди ночи от невозможности сделать вдох, и оказывается, что ты укуталась с головой в тяжелую ткань. Так и сейчас, я раз за разом пыталась вдохнуть и не могла.

Стало очень страшно. Кажется, Аллис кричал что-то, но я совсем не могла разобрать слов. Я запнулась и упала на колени, вцепившись в горло.

Ран, прости… Я подняла голову, чтобы посмотреть на него. И для меня стало настоящим потрясением увидеть то, что я почти дошла. Ран был совсем близко, метрах в пяти, не больше. Он стоял на коленях в центре круга и протягивал ко мне руку. Ужасно бледный. Но даже сейчас я видела в его взгляде не укор, а поддержку. Как он может оставаться таким спокойным? Уму непостижимо… А у меня совсем не осталось сил.

Так мы и стояли на этом воздушном мосту. Ран тянул ко мне руку: вот моя ладонь, совсем близко, не сдавайся.

Аллис, отчаявшийся докричаться, построил параллельную мосту дорогу и добежал до нас. Он пытался сломать оболочку – я чувствовала едва уловимые толчки. И словно волны проходили внутри запертого тоннеля, но у него ничего не получалось.

– Ран, Кора, я вас сам убью, поняли? – орал он так грозно, что я готова была поверить – убьет.

У меня в глазах стали взрываться пятнышки света: еще немного – и потеряю сознание. Тогда мы оба погибнем…

Я больно прикусила губу, еле-еле поднялась на ноги и пошла вперед. Никогда не думала, что сделать пять шагов так трудно. Кончики наших пальцев соприкоснулись, и Ран тут же втянул меня в центр круга, мы почти рухнули друг на друга.

И в это мгновение магическая оболочка слетела, и тут же исчезло ощущение налипшей на голову материи. Я снова могла дышать! Какое счастье, оказывается, просто дышать! Вместе с воздухом ворвался ветер, ледяными пальцами погладил мои разгоряченные щеки.

Пару минут мы оба только и могли, что дышать, лежа на узком пятачке, привалившись друг к другу. Ран сжимал мои пальцы, словно хотел сказать, что все уже хорошо. И мы совершенно не обращали внимания на Аллиса, который бегал вокруг и ругался на двух идиотов, вернее, трех идиотов, потому что он третий – повелся на это дело.

…Ран проводил меня до двери комнаты.

– Хочешь, побуду с тобой?

Я поняла, про что он: спрашивает, не нужна ли мне поддержка, когда открою шкатулку. Но я отрицательно помотала головой:

– Нет, я сама.

Сказать по правде, мне было страшно ее открывать. А если не сработало? А если первый раз был случайностью?

Я решила сделать это утром и без сил рухнула на кровать, даже не раздеваясь. Вот только уснуть никак не могла: стоило закрыть глаза, и я снова брела над пропастью, а легкие готовы были разорваться от недостатка воздуха. Я делала судорожный вдох и садилась на постели. В итоге к утру я ощущала себя совершенно разбитой. Когда в окна забрезжил сероватый угрюмый рассвет, я встала и подошла к столу.

– Ну что, – прошептала я шкатулке. – Ты ведь меня не подведешь, да?

Два глиняных шарика лежали на дне, и каждый прятал в себе отблеск души. Откроется ли мне сегодня новая тайна? Или мы рисковали напрасно?

Я вытащила один шарик и положила на ладонь. Если сработало – я это быстро пойму.

«Ну, миленький, ну откройся!» – мысленно шептала я, словно глиняный шарик был живым существом. Или все-таки был? Хоть немного?

Не знаю, в ответ ли на мои мольбы, но, скорее всего, все же потому, что я преодолела сложное испытание, он, как и первый, покрылся сеточкой трещин, а потом осел на ладони горсточкой пыли. Маленькая искорка выпуталась из коричневых крошек, поднялась в воздух на уровень моих глаз. Мне показалось, будто она рассматривает меня.

Я высунула язык, как в детстве, когда пыталась поймать ртом снежинку. Отчетливо вспомнила это ощущение, когда холодная снежинка колет словно маленькой иголочкой. Искорка ужалила гораздо больнее. Но ни вскрикнуть, ни отпрянуть я не успела.

Потому что уже в следующую секунду провалилась в темный колодец, а вынырнула в пасмурный день. Накрапывал дождик, я ощущала, как капли стекают по щекам. Но это было мелочью по сравнению с тем, что я стояла напротив полиписа, чьи стрекательные щупальца шевелились в опасной близости от моего лица. Я подняла руки в упреждающем жесте, словно хотела успокоить это существо, которое нервничало сейчас и готово было напасть.

Те самые руки, я их узнала. Но теперь их владелец был уже не так юн, как в первый раз. На тыльной стороне ладони давний зарубцевавшийся шрам. Это были руки с длинными тонкими пальцами, но в них ощущались сила и уверенность – руки аристократа и воина.

– Подчиняйся! – услышала я.

В голосе тоже сквозила твердость. Он произнес это слово так, словно безмозглая тварь полипис действительно могла понять и послушаться.

Бестия издала свой душераздирающий вопль, который в прошлый раз на несколько минут вывел меня из строя. А тот, чьими глазами я сейчас смотрела, даже на секунду не отвлекся. Удивительная энергия струилась в нем. Я только не могла понять, что это. Одно ясно – полиписа он не только не боится, но, кажется, задумал его себе подчинить. Никогда ни о чем подобном не слышала.

– Подчиняйся и слушайся меня, – повторил он.

Стрекательные щупальца вздрогнули в последней попытке одолеть врага, но тут же безвольно обвисли.

– Покружись-ка, малыш, – теперь в голосе уже не чувствовалось напряжения. – Давайте все потанцуем.

Он обвел глазами пространство, и я вместе с ним увидела внутренний двор замка, вымощенный брусчаткой, сейчас мокрой от дождя. Потемнели от дождя и стены. Кто-то осознанно снял защиту, чтобы впустить бестий в дом. На крытой галерее я увидела людей, наблюдающих за происходящим. Их лица хоть были сосредоточены, но напуганными они не выглядели. Значит, если я правильно понимала, здесь проходило какое-то запланированное испытание.

А еще я увидела, что двор заполнен бестиями. Полиписы, змеехвосты, ридусы, топперы и другие. Все раскачивались на месте, словно одурманенные, не пытаясь напасть. После приказа «потанцевать» твари стали медленно поворачиваться вокруг своей оси.

На галерее закричали, начали аплодировать и обниматься.

– Крис, они наши, они наши! – кричал какой-то паренек. – Следующую битву мы не проиграем! Ты это сделал!

– Я ведь говорил, – сказал хозяин голоса немного самодовольно, но в то же время снисходительно. – Единственный способ одолеть танатосов – обратить других бестий против них.


Я чувствовала, как тот, чьими глазами я смотрю, горд собой и в то же время опустошен – подчинение бестий прошло не так просто, как он хотел показать. Я знала, что он устал и нуждается в отдыхе. Но Крис – ведь его так назвали – продолжал стоять и улыбаться.

– Прочь! – бросил он бестиям, и те, как пьяные, поплелись к раскрытым воротам. – Ставьте защиту! – крикнул он людям, следившим с галереи.

Доверив другим активацию защитных амулетов и подумав: «Хоть с этим они должны справиться!», он шагнул в прохладный темный коридор, под каменные своды, и без сил прислонился к стене. «Проклятие, как я устал. К вечернему совету надо прийти в себя».

Тяжело ступая, он поднялся на второй этаж в свою комнату. Дрова, горкой сложенные в камине, запылали по щелчку его пальцев. Окно было распахнуто настежь, в комнате пахло сыростью. Крис протянул руку в сторону окна, и створки со всей силы захлопнулись.

Что? Как такое возможно? Это магия стихии воздуха. Но он только что разжег огонь, я ведь видела!

Крис заглянул в смежную со спальней клетушку. Я увидела древний рукомойник, деревянную шайку, подставленную под него. Понятно, комната для умывания. Тот, чьими глазами я смотрела, нажал на стержень, выпускающий воду, но тоненькая струйка бежала едва-едва.

– Все приходится делать самому! – пробормотал он.

Снял крышку с рукомойника, заглядывая внутрь. После дождя все напиталось влагой, но сейчас я почувствовала, что воздух стал сухим и шершавым, как в тот день в столовой, когда Ран вытянул воду, чтобы залить огонь. Зато рукомойник оказался заполнен почти наполовину.

– Отлично.

Кажется, сам Крис был вовсе не удивлен тому, что он обладает магией трех стихий. Может быть, и стихией земли тоже, просто я не видела. Для него происходящее было в порядке вещей, а я, наблюдая, мысленно кричала от изумления. Я никогда-никогда не видела ничего подобного.

Пока я пыталась переварить увиденное, он с удовольствием умывался, раздевшись до пояса. Прохладная вода стекала по плечам и груди. Когда он опускал взгляд, я видела шрамы, змеившиеся по коже, – десятки шрамов. Должно быть, подчинить бестий удалось не с первого раза.

Вот он умылся и, протерев от влаги зеркало, посмотрел на свое отражение. Я увидела молодого еще мужчину с длинным узким лицом, синими яркими глазами и черными, слегка вьющимися волосами, достающими до плеч. Я никогда не видела, чтобы у стихийников были волосы цвета воронова крыла. У земляных бывают темно-русые, но им далеко до этого насыщенного темного оттенка. И хотя я точно знала, что раньше не встречала этого человека, все же его лицо было мне странно знакомо.

На меня смотрел из зеркала волевой, самодостаточный и уверенный в себе человек, который знает о своей силе, но использует ее разумно.

Крис смотрел на отражение и в то же время будто бы сквозь себя. Вот он наклонился ближе, и я погрузилась в пронзительную синеву его глаз. Тут он подмигнул и улыбнулся краешками губ.

– Ну, здравствуй, преемница, – сказал он вслух.





Глава 21

Разговор с директором




Ран ждал на нашем месте. Давно ждал, наверное: поднял воротник пальто, спасаясь от ветра, и снежинки уже успели припорошить волосы. Он еще не видел меня, задумчиво глядя в сторону, а я замерла на верхней ступеньке, любуясь. Сердце готово было разорваться от нежности. После бессонной ночи и очередного видения, которое меня потрясло, очень трудно было контролировать эмоции. Но я и сама затруднялась назвать, что же чувствую на самом деле. Все чувства перемешались. Благодарность – он так верит в меня, не бросает, он всегда рядом. Восхищение – он такой сильный и смелый, просто невероятный. А еще сразу полезли в голову непрошеные воспоминания. Вот он ведет меня в танце, бережно обнимая за талию. Кормит с ложечки. Поправляет капюшон, чтобы закрыть от ветра. Греет мои заледеневшие руки.

Ран, ты просил в тебя не влюбляться. Ты с самого начала старался быть честным, не хотел, чтобы я испытывала напрасные надежды… Но как, скажи на милость, не влюбиться в тебя?

Он обернулся, увидел, взбежал по ступенькам навстречу.

– Ты как, Корюшка? – спросил, пытаясь поймать мой взгляд.

Переживает за меня. Конечно, как за младшую сестренку, не больше, и все-таки… Бедное мое сердце, я уже дышать едва могу…

Ран не знал, что со мной творится, но, видимо, понял, что я на грани нервного срыва. Притянул к себе, обнял, прижался щекой к моей макушке. А я вдыхала его теплый запах и готова была стоять так до скончания веков.

– Ничего не получилось? Не переживай. Ерунда. Ты только не расстраивайся. Мы еще не сдаемся.

– Все получилось, Ран, – прошептала я. – Ты только не подумай, что я врушка. Я сама ни о чем подобном не слышала никогда…

– Даже в мыслях не было так подумать о тебе. Ты просто начинай рассказывать: слово за словом. Я очень внимательный слушатель, поверь.

Он отпустил меня и предложил свой локоть в качестве опоры.

– Держись, и пойдем прогуляемся. До начала занятий есть время – утреннюю тренировку я решил отменить.

– Да неужели? – улыбнулась я. – Ого! Чудеса не прекращаются!

Ран, увидев мою улыбку, выдохнул с облегчением. Тоже улыбнулся.

– А будешь хихикать, сейчас быстро передумаю.

– Ой-ой, боюсь-боюсь!

Он сделал движение, будто собирается меня схватить, я смеясь отпрянула, но тут же поскользнулась на обледеневших ступеньках и едва не упала. Ран удержал у самой земли. Его лицо оказалось рядом с моим, так близко, что я окунулась в темноту его глаз. Его губы в сантиметре от моих. Я чувствовала его дыхание. Сколько он так держал меня? Не знаю – секунду, а может, столетия… Время остановилось. Поцелуй меня. Поцелуй меня, Ран. Пожалуйста…

– Так, все же давай держись за меня, – сказал он строго, поднимая меня на ноги и отряхивая мантию, которая успела испачкаться в снежной крошке.