Исчезающая лестница

— Нет? — сказал он. — Это хорошо.

Дэвид говорил серьезно, выражение его лица, как и все поведение, изменилось.

— Позволь мне задать тебе один вопрос. Как ты думаешь, Элли любила бывать на свежем воздухе?

— Бывать на свежем воздухе?

— Ну да. Из всех курильщиков она была единственной, кто не мог зажечь спичку. Я видел, она при мне однажды пыталась. Просто удивительно, она пользовалась зажигалкой потому, что спички представлялись ей слишком мудреными. Прошлой зимой я всерьез подумал, что она погибнет, пытаясь справиться со снегом. У нее нет сапог. Она напрочь лишена чувства самосохранения. Не может водить машину. Создана жить в городах и заниматься искусством. А теперь подумай, сколько усилий потребуется, чтобы самостоятельно спуститься с этой горы. Ответ звучит так: много. Я пробовал.

— Я думала, она все время тайком бывала в Берлингтоне, — сказала Стиви.

— Вместе со мной. У нее там есть друзья, а у них — машины. Я помогал им попадать на территорию школы, шаманя с камерой на въездных воротах. У Элли множество талантов, но умение и ловкость в их число не входят. И вот ты говоришь мне, что она незаметно сбежала, ничего с собой не взяв, не захватив даже телефона, что ее никто не ждал на подъездной аллее на задах школы… что она перебралась через реку. Мостом Элли не пользовалась. Сразу после ее исчезновения Ларри послал на дорогу людей. Река холодная и быстрая, футов десять глубиной. Значит, она бежит одна несколько миль в темноте, вниз по склону горы, перебирается через реку, выходит на дорогу, но при этом ее никто не видит…

— Ну хорошо, — сказала Стиви, — хорошо, к чему ты клонишь?

— К тому, что здесь кое-что лишено смысла, и я хотел бы, чтобы ты сделала привычное для себя дело и покопалась в ее вещах, пока их никто не забрал. У тебя отлично это получается, а ничто другое мне в голову не приходит. Элли — моя подруга, а я понятия не имею, где она. И если кому-то и под силу выяснить, где она и все ли с ней в порядке, то только тебе.

Это что, ловушка? По виду похоже.

Хотя он изложил все достаточно ясно, чтобы Стиви почувствовала: его слова могут оказаться правдой. Дэвид и Элли всегда были близкими друзьями. Впервые приехав в Эллингэмскую школу, Стиви увидела, насколько они были увлечены друг другом, и подумала, что у них любовь. Но ошиблась: они действительно просто дружили.

Кроме того, Дэвид неглуп. Он знает: стоит заронить в голову Стиви идею, как та пустит корни и тут же станет разрастаться. Ее лозы будут оплетать каждую утреннюю мысль, пока не подчинят себе всю остальную умственную деятельность и не оставят ей лишь буйные джунгли желания отправиться на поиски.

К тому же жестяная баночка из-под чая появилась у нее как раз из комнаты Элли.

— Тебе и самой хочется, и ты это знаешь, — сказал он. — Джанелль работает над своим проектом и заперлась в мастерской, а Нейт ничего не увидит.

Они встретились всего десять минут назад, но библиотеку уже успели заполонить белки, и Дэвид предложил ей забраться в чужую комнату.

Это был дом. Все в точности подтверждалось.

Когда Стиви с Дэвидом вошли в гостиную, в «Минерве» было тише обычного. В качестве единственного свидетеля выступала лишь голова лося, и Стиви на мгновение задумалась, не установили ли в ней камеры. Например, в глазах. Может, Эдвард Кинг хотел наблюдать и видеть, когда его сын отправляется спать?

Глупая мысль. Глупая и нервная. У нее вспотели ладони. Дэвид дышал ей в затылок, Стиви спиной чувствовала его тень, будто у той отросли пальцы.

— Джанелль! — позвала она.

Тишина.

— Нейт, ты здесь?

Одна лишь лосиная голова пялилась на них наверху.

— Да говорю тебе, — сказал Дэвид, — все принадлежит нам. Мило и уютно.

В доме — во всем доме — только Дэвид и она. Одни.

— Дверь… заперта?

Дэвид вытащил из кармана ключ.

— Где ты его взял?

— На сей счет можешь не беспокоиться, — ответил он.

Хотя на улице светило яркое полуденное солнце, в коридоре коттеджа «Минерва», освещенном лишь крохотным витражным окном у лестницы в конце холла, было очень темно. На стене висел светильник, однако днем его никто не включал. Стиви тихонько прошла мимо двери Джанелль, миновала свою и направилась в конец, где их ждала комната № 3.

Она лишь самую малость отличалась от комнат Джанелль и Стиви: немного большей шириной и наличием алькова. Там были свалены три небольшие коробки, значит, какие-то вещи еще остались, хотя, конечно же, не все. Когда Стиви была здесь в последний раз, на кровати громоздились кучей цветастые одеяла и покрывала. Повсюду валялся всякий хлам: принадлежности для рисования, краски, пастельные мелки, карандаши, горжетки, кучи грязной, но яркой одежды, книги, фотографии, рисунки, оплавленные свечи, бутылки из-под вина с торчавшими из них павлиньими перьями. Сейчас ничего этого больше не было. Кровать приобрела первозданный вид — небольшой деревянный казенный каркас с затянутым пленкой матрацем. Стихи и рисунки, которые Элли повесила на стену, там и оставались, напоминая старое граффити. Цитаты, тексты песен, отрывки из стихотворений на французском и английском языках, хлесткие мазки цвета, броские и пестрые рисунки, брызги краски… Мозг Элли представлял собой яркое деятельное пространство, и она украшала его содержимым свой мир.

Один из методов осмотра места происшествия сводится к тому, чтобы начать с большого, а потом двигаться к малому. Стиви так и поступила. Сначала обошла комнату по периметру, глядя на рисунки и распечатки, проверяя ящички и шкафы, чтобы посмотреть, не осталось ли там что-нибудь.

Столешницу, как и прикроватную тумбочку, по-прежнему покрывал толстый слой пудры и воска.

Стиви открыла дверцу шкафа. Там не оказалось ничего, кроме скомканного пластикового пакета для покупок из супермаркета. Убедившись, что комната сама по себе не может ей ничего рассказать, она занялась коробками, внимательно просматривая каждую из них. В верхней, как и говорил Дэвид, оказалась одежда — удачные приобретения из магазина эконом-класса и шмотки в стиле парижских панков. Вычурные винтажные футболки, просторные брюки, в каких любили щеголять хиппи, тряпки, не поддающиеся определению. В следующей коробке хранилось снятое с кровати постельное белье, а в самой нижней — полотенца и банные принадлежности. Стиви внимательно осмотрела набор шампуней и гелей для душа с логотипом известного супермаркета, французское масло для ухода за телом и сложила все обратно в коробки.

— Что-нибудь нашла? — спросил Дэвид, стоя у окна. — Как там клетки твоего серого вещества?

Она махнула ему рукой, чтобы отвязался.

Все, находившееся в этой комнате, Элли привезла с собой в Эллингэмскую академию. И волшебную коробочку тоже хранила здесь. Стиви должна была постараться. Что это помещение могло поведать ей об Элемент Уокер?

Стиви легла животом на пол и подперла руками голову. Доски все еще сверкали былым блеском, в щели между ними кое-где застряли кусочки перьев. Здесь, внизу, ощущался запах ладана, который Элли без конца жгла вопреки школьным правилам.


— Никакого огня, Элли, — вслух произнесла Стиви.

— Что? — переспросил от окна Дэвид.

— Это первое, что я услышала об Элли в день приезда, еще до твоего появления. Ты опоздал, а нам устроили вводный инструктаж…

Стиви оглядела комнату с нового, выгодного ракурса — с высоты хлопьев пыли.

— «Никакого огня, Элли», — сказала ей Пикс. — Должно быть, по ее вине когда-то вспыхнул пожар.

— Ага. В прошлом году. Она сбила свечу.

— Здесь?

— Да, здесь.

— И при этом не могла даже зажечь спичку, — произнесла Стиви, больше для себя, и встала на колени.

И где же искать Элли, курильщицу, которая не могла управляться со спичками? Альберт Эллингэм тоже устраивал поиски — упорно пытался найти потерянную дочь. Вся эта история как раз о ней и была. И вот теперь в горах потерялась еще одна дочь.

Рядом с коробкой у двери Стиви увидела Руту, любимый саксофон Элли. Играть на нем она не умела, но это ее не останавливало. Руту она купила на деньги, которые Хейз заплатил ей за сценарий «Конца всего», а ему их, в свою очередь, дала его девушка Гретхен. В день, когда Стиви повстречала Элли, та играла на саксофоне в ванной в конце холла, крася платье — и себя саму — в розовый цвет. Именно там, под ванной, Стиви обнаружила кусочки металла от компьютера Хейза, где его спрятала Элли.

Сколько же всего обрушилось на Руту.

Стиви подошла и взяла саксофон. И в этот момент увидела тянувшуюся к стене подпалину. Ее когда-то зачистили и закрасили. Присутствовало что-то еще. Этот уголок явно выглядел подозрительно.

— Эта история со спичками тебе не кажется странной? — спросила Стиви, наклоняясь, чтобы рассмотреть стену.

— Я потому тебе о ней и рассказал.

— Нет, — возразила Стиви, — ты рассказал мне ее, объясняя, что одной в лесу ей не справиться. Ты не считаешь это необычным? Элли ведь художница. И с руками у нее все в порядке.

Судя по виду, там когда-то что-то упало: на полу виднелся продолговатый темный след. Но непонятным ей показалось другое… какая-то неровность на стене. Она наклонилась к ней, провела рукой вниз до плинтуса и нащупала впадину — крохотную, всего в несколько миллиметров.

— Дай мне мою сумку, — сказала она Дэвиду.

Он подтолкнул ее по направлении к Стиви. Та дернула ее на себя, залезла внутрь и нашла ручку. Сняла колпачок и поддела плинтус. Дэвид подошел к ней и присел рядом на корточки.

— Включи фонарик на телефоне, — сказала она.

— Что это?

— Пока не знаю, — нетерпеливо бросила она, — включи фонарик.

Он задействовал соответствующую функцию. К этому моменту Стиви уже расшатала доску, которая поддалась довольно легко. Ее когда-то явно вытаскивали. За ней, у основания стены, обнаружилось отверстие размером с кулак.

Язвительных комментариев Дэвид больше не отпускал. Лишь молча протянул девушке фонарик. Перед тем как взять его, она сунула руку в передний карман сумки, вытащила пару голубых нитриловых перчаток и надела их.

— Ну дела! — сказал он. — Ты что, носишь с собой перчатки для осмотра места преступления?

— Их можно купить в любой аптеке, — сказала она и взяла у него телефон, — так что можешь приобрести.

Она легла на пол, припала щекой к полу и заглянула в отверстие. За ним зияла пустота, темная и затянутая паутиной. Стиви повернула телефон, чтобы добиться наилучшего освещения, и протянула руку — медленно, на тот случай, если там окажутся провода или какие-нибудь острые края. Потом все дальше и дальше, дюйм за дюймом, пока не достигла конца ниши. В длину та была примерно с ладонь. Почти способная вместить коробочку из-под чая, но все же недостаточно большая для этого.

Она подняла голову, подползла ближе и сунула руку вверх.

Там тоже оказалась полость. До самого верха. Места для коробочки более чем достаточно.

— Стало быть, там есть дырка? — сказал Дэвид. — Очень хорошо. Я хотел сказать, ты никогда не разочаровываешь своими…

— Ты можешь хоть секунду помолчать?!

Стиви поводила рукой в разные стороны, чтобы понять, нет ли там чего.

— Может, у Джанелль есть миниатюрная камера для лапароскопии, — сказала она, — или…

Палец на что-то наткнулся — ощутил какую-то ткань.

— Там что-то есть, — сказала Стиви.

Она просунула пальцы дальше, пытаясь ухватиться. Что это — бисерная ткань? Или вещица, из которой выпали перья? Может, фотографии, сумка…

Находка поддалась и упала на пол. Стиви взяла ее и потянула на себя, и в этот момент мозг послал сигнал тревоги, подсказывая, что это совсем не то, что она предполагала. Но порой, начав что-то делать, ты уже не можешь остановиться, и девушка вытащила ее из дыры.

Что это такое — большая мышь или маленькая крыса, — она сказать не могла. Сдохла, должно быть, довольно давно, в одних местах мех еще держался, в других уже истлел до костей. В целом на ощупь твердая, наверное, мумифицировалась от длительного пребывания в стене.