Исчезающая лестница
Часть 10 из 12 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Все ясно, — ответила Стиви, — я поняла, вы видите каждый шаг.
Ларри растопырил указательный и средний пальцы, показал ими сначала на свои глаза, потом на ее.
— Поэтому все дальнейшие расследования ты оставишь соответствующим властям. Да и вряд ли они будут, какие-то следственные действия.
— Оставить. Соответствующим. Властям, — промолвила Стиви. — Я поняла.
— Отлично. Тебя ждут наверху. Кабинет ты знаешь.
Девушка вышла обратно в главный холл и поднялась по широкой парадной лестнице. На площадке между пролетами висел портрет семьи Эллингэм, написанный ее другом Леонардом Холмсом Нейром. Просто пройти мимо этого полотна не представлялось возможным. Оно приказывало на него посмотреть. Не очень большое, фута четыре высотой, что по сравнению с размерами зала было сущей ерундой. В первую очередь оно поражало цветом — голубыми и желтыми тонами, кружившими вихрями, соскальзывавшими вниз на лики членов семьи. Тела воспринимались практически как второстепенные детали; центром внимания были лица, сливавшиеся с деревьями и луной. Картина больше напоминала собой пейзаж — лики поглощала собой линия горизонта, отделяя друг от друга, выталкивая из мира.
Полотно внушало страх.
— Да, — прозвучал чей-то голос, — но нам не надо, у нас есть. Мы возьмем у вас только через годик-другой.
Принадлежал он доктору Дженни Куинн, заместителю директора школы, которая, судя по виду, пила слезы студентов и питалась преподавателями помельче.
— Дженни, он хочет принять участие в обсуждении данного вопроса.
Это уже доктор Чарльз Скотт. Они говорили о чем-то прямо над ней, на лестничной площадке третьего этажа. Говорили не очень громко, однако акустика в холле была лучше, чем в подавляющем большинстве театров, а Стиви располагалась непосредственно под ними.
— А вот этого не надо. Неужели вы действительно хотите играть по его сценарию? Неужели позволите ему утверждать, что именно его стараниями в Эллингэмской школе стало «безопасно»?
Должно быть, они имели в виду Эдварда Кинга. Стиви немного отошла, чтобы ее не заметили. Но от Ларри, который видел, что она замешкалась, было не спрятаться.
— Нет, — сказал доктор Скотт, — мне он нравится не больше, чем вам. Но неужели вы против? В этом как минимум есть польза. Надеюсь, он из тех, кто что-то сделает, а потом исчезает.
— Он не исчезнет. Этот человек — сущее наказание, да и сынок ненамного лучше его.
— Мне кажется, это нечестно, — сказал доктор Скотт. — Неужели мы даже не попытаемся сделать из него человека, способного творить добро, чтобы он не превратился в копию отца в какой-нибудь частной школе?
— Я думаю, вы сами себя обманываете. Давайте соберем совет директоров.
— Не возражаю.
— Стиви, тебе прямо наверх, — сказал Ларри загромыхавшим по ступенькам голосом.
Разговор у нее над головой резко оборвался, и несколько секунд спустя рядом с ней вырос доктор Скотт, спустившийся по лестнице черного хода, которой когда-то пользовалась прислуга.
Доктор Чарльз Скотт по прозвищу «Зовите меня Чарльз» был директором школы и наставником Стиви. Из всего преподавательского состава Эллингэмской академии он обладал самой энергичной индивидуальностью, на которой огромными буквами, шрифтом Comic Sans, было начертано «Учеба — это весело». Одевался он с одержимостью человека, помешанного на дорогих шмотках — в футболки с изображением супергероев и дизайнерские джинсы. В его белокурых волосах уже появились первые признаки седины. Сегодня на нем были черный кашемировый облегающий свитер с клиноподобным вырезом и серые шерстяные брюки, на сто процентов придававшие ему вид несколько постаревшего стильного парня из Новой Англии. Скотт прыгнул к ней будто мультяшный тигр.
— Привет! — сказал он. — Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Как же я рад, что твои родители передумали.
— Я тоже, — ответила Стиви.
— Пойдем, немного поговорим.
Кабинет Чарльза располагался в коридоре по правую руку. Все верхние этажи в Гранд-Хаусе, за исключением мансардного, выходили в парадное фойе. Двери из темного дерева выглядели серьезно и красиво, если не считать той, что вела к доктору Скотту, — на ней красовалась доска объявлений, утыканная стикерами и надписями типа «БРОСЬ МНЕ ВЫЗОВ» и «НАЗАД, Я СОБИРАЮСЬ ЗАНЯТЬСЯ НАУКОЙ». Его кабинет располагался в бывшей гардеробной Айрис Эллингэм, той самой знаменитой гардеробной, где в ночь похищения была Флора Робинсон. Многое там сохранилось в первозданном виде. Ярко лучились в утреннем осеннем свете бледно-серебристые обои. Они тоже остались еще с тех времен, Стиви узнала их по фотографиям. То же самое относилось к стеллажам и настенным светильникам. Теперь в ней, конечно же, появились полки для книг, стол, стулья, картотечный шкаф, принтер. Открытое пространство на стене увешивали дипломы и сертификаты мистера Скотта. Их у него было много.
Он жестом пригласил Стиви сесть на стул, сам устроился за столом и сцепил руки.
— Как дела, Стиви? — спросил доктор Скотт.
— Отлично.
Он кивнул и несколько мгновений разглядывал ее, изучая выражение лица и язык тела. Девушка выпрямилась.
— Я даже передать тебе не могу, как обрадовался, услышав о твоем возвращении, — продолжал он. — То, что ты сделала после случившегося, потребовало от тебя большой смелости.
— Чего уж там, — сказала она.
Доктор Скотт удовлетворенно хмыкнул.
— Ты, может, не заметила, но в нашей системе безопасности появилось кое-что новое, — сказал он.
— Я видела.
— Вероятно, это вернет вам былую уверенность. Больше здесь ничего не произойдет. В этом семестре у нас случились некоторые трагические события, однако теперь все уже в прошлом.
Сначала Ларри, а теперь и «Зовите меня Чарльзом» подняли вопрос о системе безопасности. У каждого из них на то были свои причины, но, может, они заодно давали ей понять, что знают: в школу она вернулась благодаря Эдварду Кингу? Если так, то почему не сказать напрямую? Хотя об этом мог никто и не знать, такое вполне возможно.
Как бы там ни было, ее от всего этого охватывала паранойя.
— Как считаешь, ты готова вернуться к работе? — спросил он.
Стиви чувствовала, что полностью готова вернуться к работе, благодаря тому обстоятельству, что впервые за восемьдесят лет ей удалось совершить первый серьезный прорыв в деле Эллингэма. Но доктор Скотт, по-видимому, имел в виду учебу, а вот к ней как раз она готова не была.
— Конечно, — соврала она.
— Я разослал сообщения всем твоим учителям, чтобы ты побыстрее вошла в привычную колею. На этом пути могут возникнуть некоторые препятствия, но мы справимся.
Где-то в комнате тикали часы, громко, как бомба. Стиви посмотрела по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится звук, и увидела на каминной полке тяжелые часы из серого мрамора, стоявшие в окружении книг и фотографий в рамках.
— А раньше эти часы здесь были? — спросила она.
— Нет, — ответил Чарльз, — мы сделали в кабинете Альберта Эллингэма небольшую перестановку, и некоторые вещи оттуда я принес сюда. Красота, правда? Существует предание о том, что когда-то они принадлежали Марии Антуанетте. Не знаю, пытался ли кто-нибудь это доказать. Я слышал, что когда-то здесь была фарфоровая статуэтка Марии Антуанетты…
— Пастушка, — сказала Стиви.
Чарльз несколько раз моргнул за стеклами своих очков «Уорби Паркер».
— Айрис коллекционировала старинный французский фарфор, — добавила она.
— Ты, конечно же, об этом знала, — продолжал он. — Что ни говори, а прискорбно, что такая красота стоит в комнате, куда практически никто не заходит. На нее нужно смотреть. Но давай вернемся к нашему вопросу. Тебе знакома эта книга?
Из кипы на своем столе он вытащил экземпляр работы доктора Ирен Фентон «Лукавый: эллингэмские убийства». Стиви зачитала ее до дыр — она была первым, с чего многие начинали изучение этого вопроса.
Она кивнула.
— Я так и думал. Мне позвонила ее автор. Доктор Фентон преподает в Берлингтоне, в Вермонтском университете. Сейчас она работает над новым изданием и ищет научного ассистента. В университете в этом качестве уже есть несколько наших студентов, что же касается тебя, то такой подходящей кандидатуры у нас не было еще ни для одного проекта. Как ты на это смотришь?
Стиви попыталась не подпрыгнуть на стуле, но безуспешно. Позвоночник превратился в пружину, рывком подбросившую ее вверх. Жизнь преподнесла ей неожиданный, прекрасный подарок.
— Что мне надо будет делать? — спросила она.
— Организовывать поиски, проверять факты, — бросил Чарльз с небрежным видом, будто это было далеко не самое главное в мире. — Отдаю тебе должное за хорошую работу над английским и историей, равно как и за реализацию индивидуального проекта. И, поскольку ты уже немало трудилась по этой теме, могу дать немного времени, чтобы ты наверстала упущенное, и поверю, что ты справишься.
Стиви уже энергично кивала.
— Спасибо, — сказала она.
— Никогда не благодари меня за то, что сделала сама. Я предполагал, что ты согласишься, поэтому на завтра назначил вашу первую встречу. Утром сядешь на автобус в Берлингтон. Она будет ждать тебя в полдень в «Тощем блине». Это кафе на берегу, где подают кофе и блины. Тебе понравится. Популярнейшее место. Ну как, звучит здорово?
Даже лучше, чем здорово.
— А теперь, — он открыл крышку ноутбука, — давай заодно разберемся с учебой и посмотрим, какие ты пропустила темы. Не знаю, получилось ли у тебя продолжить работу над чтением и изучением правил языка…
Ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Полчаса спустя Стиви выпустили на волю с новым расписанием и пугающим набором «личных учебных ориентировочных стандартов». Ее одолевала радость вперемешку с ужасом, что нередко становилось билетом на аттракцион под названием «американские горки тревоги». Ее окружали люди, с которыми она могла поговорить. Можно было найти Джанелль, Нейта и Ви. Они с радостью с ней пообщались бы.
Но ничего такого Стиви делать не собиралась. Она не раз убеждалась, что, когда тебя переполняют чувства, не стоит ни с кем говорить, даже если на самом деле хочется. Она уходила туда, где никого нет, и пряталась в тени, если к ней кто-нибудь направлялся. Обожала наушники и все то, что позволяло скрыться от посторонних глаз, вечно всех избегала, даже если частичка ее естества хотела проводить время с друзьями. На практике это означало, что она отправилась в библиотеку кое-кого найти — тех, кого, вероятно, уже не было в живых. В частности, Стиви собиралась отыскать Фрэнки и Эдварда. А сведения о Фрэнки и Эдварде, скорее всего, хранились в материалах, которые она намеревалась получить у школьной библиотекарши Киоко Оби.
Библиотека, носившая имя «Астерия», располагалась в одном из самых изумительных зданий на территории школы. Альберт Эллингэм считал библиотеки святилищами знания и поэтому спроектировал ее в виде небольшой готической церквушки с башенкой. Внутри она отличалась одной потрясающей особенностью — из-за какого-то архитектурного выверта, стоило открыть дверь, как тут же взмывал сквозняк и вихрем кружил в открытом пространстве, поднимаясь все выше и выше по балконам, украшенным замысловатой витой ковкой, похожей на окаменевшие кружева. Сквозь витражные окна с изображением греческих Титанов — Гелиоса, Селены, Метиды, Эос, Лето, Паллады и Персея — струился разноцветный свет.
Киоко восседала на стуле за монументальным столом, напоминая судью на возвышении. С той лишь разницей, что на судье была теплая кофта с начесом, а волосы хранили следы от велосипедного шлема. Помимо прочего она руководила школьным велосипедным клубом, каждый день по утрам поднималась на байке по крутой подъездной дорожке, а по вечерам спускалась, совершая подвиг, который вполне можно было считать квалификационным зачетом для участия в Олимпийских играх.
Народу в библиотеке было совсем немного — несколько человек сидели за массивными столами, все в наушниках, поэтому поговорить, похоже, можно было вполне.
— Не трать попусту время, — произнесла Киоко в качестве приветствия, — мне только что сообщили, что ты вернулась.
Стиви полагалось улыбнуться и кивнуть, но она в итоге лишь изобразила пожимающий плечами смайлик.
— Мне для изучения нужны кое-какие материалы, — сказала Стиви, — по нашей школе. Нужно кое-что выяснить о самом первом наборе. И, конечно же, список студентов. У вас такой есть?
Киоко кивнула и сделала большой глоток из бутылки воды с гербом Эллингэмской академии. Потом поставила на стол небольшую табличку «БИБЛИОТЕКАРЬ СКОРО ВЕРНЕТСЯ» и махнула Стиви на дверь из темного дерева с надписью «Канцелярия библиотеки», начертанной золотистыми буквами.
Передняя часть библиотеки Эллингэмской школы представляла собой величественное помещение, украшенное ковкой, стеклом и темным резным деревом, с удивительным фондом книг. Многие из них стояли на полках с момента основания школы в 1935 году — превосходные, тщательно отобранные фолианты, зачастую обтянутые кожей, немые свидетели разыгравшихся здесь событий. Однако Стиви повергала в трепет задняя часть, канцелярия, где на больших металлических полках лежали коробки с документами.
Если любишь преступления, то бумаги для тебя — вещь замечательная. В них может оказаться что угодно. Подборки материалов. Ключи к разгадке тайн. Улики. В коробке с документами можно было покопаться, чтобы обнаружить след, найти на одном-единственном листе одно-единственное предложение, от которого ты так неожиданно замираешь, что начинает кружиться голова, и тебе становится понятно, что дело раскрыто.
В голове у Стиви, по крайней мере, происходило именно так.
— Архив раннего периода вон там, — сказала Киоко, показывая на одну из полок, — тебе нужен…
— Первый учебный год, 1935/1936-й.
— Все правильно, — ответила женщина, направляясь в конец первого ряда полок, — из-за похищений 1935/1936-й учебный год в Эллингэмской академии получился укороченный. Первый полный учебный год начался осенью 1938 года. Впрочем, ты все это и так знаешь.
Ларри растопырил указательный и средний пальцы, показал ими сначала на свои глаза, потом на ее.
— Поэтому все дальнейшие расследования ты оставишь соответствующим властям. Да и вряд ли они будут, какие-то следственные действия.
— Оставить. Соответствующим. Властям, — промолвила Стиви. — Я поняла.
— Отлично. Тебя ждут наверху. Кабинет ты знаешь.
Девушка вышла обратно в главный холл и поднялась по широкой парадной лестнице. На площадке между пролетами висел портрет семьи Эллингэм, написанный ее другом Леонардом Холмсом Нейром. Просто пройти мимо этого полотна не представлялось возможным. Оно приказывало на него посмотреть. Не очень большое, фута четыре высотой, что по сравнению с размерами зала было сущей ерундой. В первую очередь оно поражало цветом — голубыми и желтыми тонами, кружившими вихрями, соскальзывавшими вниз на лики членов семьи. Тела воспринимались практически как второстепенные детали; центром внимания были лица, сливавшиеся с деревьями и луной. Картина больше напоминала собой пейзаж — лики поглощала собой линия горизонта, отделяя друг от друга, выталкивая из мира.
Полотно внушало страх.
— Да, — прозвучал чей-то голос, — но нам не надо, у нас есть. Мы возьмем у вас только через годик-другой.
Принадлежал он доктору Дженни Куинн, заместителю директора школы, которая, судя по виду, пила слезы студентов и питалась преподавателями помельче.
— Дженни, он хочет принять участие в обсуждении данного вопроса.
Это уже доктор Чарльз Скотт. Они говорили о чем-то прямо над ней, на лестничной площадке третьего этажа. Говорили не очень громко, однако акустика в холле была лучше, чем в подавляющем большинстве театров, а Стиви располагалась непосредственно под ними.
— А вот этого не надо. Неужели вы действительно хотите играть по его сценарию? Неужели позволите ему утверждать, что именно его стараниями в Эллингэмской школе стало «безопасно»?
Должно быть, они имели в виду Эдварда Кинга. Стиви немного отошла, чтобы ее не заметили. Но от Ларри, который видел, что она замешкалась, было не спрятаться.
— Нет, — сказал доктор Скотт, — мне он нравится не больше, чем вам. Но неужели вы против? В этом как минимум есть польза. Надеюсь, он из тех, кто что-то сделает, а потом исчезает.
— Он не исчезнет. Этот человек — сущее наказание, да и сынок ненамного лучше его.
— Мне кажется, это нечестно, — сказал доктор Скотт. — Неужели мы даже не попытаемся сделать из него человека, способного творить добро, чтобы он не превратился в копию отца в какой-нибудь частной школе?
— Я думаю, вы сами себя обманываете. Давайте соберем совет директоров.
— Не возражаю.
— Стиви, тебе прямо наверх, — сказал Ларри загромыхавшим по ступенькам голосом.
Разговор у нее над головой резко оборвался, и несколько секунд спустя рядом с ней вырос доктор Скотт, спустившийся по лестнице черного хода, которой когда-то пользовалась прислуга.
Доктор Чарльз Скотт по прозвищу «Зовите меня Чарльз» был директором школы и наставником Стиви. Из всего преподавательского состава Эллингэмской академии он обладал самой энергичной индивидуальностью, на которой огромными буквами, шрифтом Comic Sans, было начертано «Учеба — это весело». Одевался он с одержимостью человека, помешанного на дорогих шмотках — в футболки с изображением супергероев и дизайнерские джинсы. В его белокурых волосах уже появились первые признаки седины. Сегодня на нем были черный кашемировый облегающий свитер с клиноподобным вырезом и серые шерстяные брюки, на сто процентов придававшие ему вид несколько постаревшего стильного парня из Новой Англии. Скотт прыгнул к ней будто мультяшный тигр.
— Привет! — сказал он. — Вы только посмотрите, кто к нам пришел! Как же я рад, что твои родители передумали.
— Я тоже, — ответила Стиви.
— Пойдем, немного поговорим.
Кабинет Чарльза располагался в коридоре по правую руку. Все верхние этажи в Гранд-Хаусе, за исключением мансардного, выходили в парадное фойе. Двери из темного дерева выглядели серьезно и красиво, если не считать той, что вела к доктору Скотту, — на ней красовалась доска объявлений, утыканная стикерами и надписями типа «БРОСЬ МНЕ ВЫЗОВ» и «НАЗАД, Я СОБИРАЮСЬ ЗАНЯТЬСЯ НАУКОЙ». Его кабинет располагался в бывшей гардеробной Айрис Эллингэм, той самой знаменитой гардеробной, где в ночь похищения была Флора Робинсон. Многое там сохранилось в первозданном виде. Ярко лучились в утреннем осеннем свете бледно-серебристые обои. Они тоже остались еще с тех времен, Стиви узнала их по фотографиям. То же самое относилось к стеллажам и настенным светильникам. Теперь в ней, конечно же, появились полки для книг, стол, стулья, картотечный шкаф, принтер. Открытое пространство на стене увешивали дипломы и сертификаты мистера Скотта. Их у него было много.
Он жестом пригласил Стиви сесть на стул, сам устроился за столом и сцепил руки.
— Как дела, Стиви? — спросил доктор Скотт.
— Отлично.
Он кивнул и несколько мгновений разглядывал ее, изучая выражение лица и язык тела. Девушка выпрямилась.
— Я даже передать тебе не могу, как обрадовался, услышав о твоем возвращении, — продолжал он. — То, что ты сделала после случившегося, потребовало от тебя большой смелости.
— Чего уж там, — сказала она.
Доктор Скотт удовлетворенно хмыкнул.
— Ты, может, не заметила, но в нашей системе безопасности появилось кое-что новое, — сказал он.
— Я видела.
— Вероятно, это вернет вам былую уверенность. Больше здесь ничего не произойдет. В этом семестре у нас случились некоторые трагические события, однако теперь все уже в прошлом.
Сначала Ларри, а теперь и «Зовите меня Чарльзом» подняли вопрос о системе безопасности. У каждого из них на то были свои причины, но, может, они заодно давали ей понять, что знают: в школу она вернулась благодаря Эдварду Кингу? Если так, то почему не сказать напрямую? Хотя об этом мог никто и не знать, такое вполне возможно.
Как бы там ни было, ее от всего этого охватывала паранойя.
— Как считаешь, ты готова вернуться к работе? — спросил он.
Стиви чувствовала, что полностью готова вернуться к работе, благодаря тому обстоятельству, что впервые за восемьдесят лет ей удалось совершить первый серьезный прорыв в деле Эллингэма. Но доктор Скотт, по-видимому, имел в виду учебу, а вот к ней как раз она готова не была.
— Конечно, — соврала она.
— Я разослал сообщения всем твоим учителям, чтобы ты побыстрее вошла в привычную колею. На этом пути могут возникнуть некоторые препятствия, но мы справимся.
Где-то в комнате тикали часы, громко, как бомба. Стиви посмотрела по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится звук, и увидела на каминной полке тяжелые часы из серого мрамора, стоявшие в окружении книг и фотографий в рамках.
— А раньше эти часы здесь были? — спросила она.
— Нет, — ответил Чарльз, — мы сделали в кабинете Альберта Эллингэма небольшую перестановку, и некоторые вещи оттуда я принес сюда. Красота, правда? Существует предание о том, что когда-то они принадлежали Марии Антуанетте. Не знаю, пытался ли кто-нибудь это доказать. Я слышал, что когда-то здесь была фарфоровая статуэтка Марии Антуанетты…
— Пастушка, — сказала Стиви.
Чарльз несколько раз моргнул за стеклами своих очков «Уорби Паркер».
— Айрис коллекционировала старинный французский фарфор, — добавила она.
— Ты, конечно же, об этом знала, — продолжал он. — Что ни говори, а прискорбно, что такая красота стоит в комнате, куда практически никто не заходит. На нее нужно смотреть. Но давай вернемся к нашему вопросу. Тебе знакома эта книга?
Из кипы на своем столе он вытащил экземпляр работы доктора Ирен Фентон «Лукавый: эллингэмские убийства». Стиви зачитала ее до дыр — она была первым, с чего многие начинали изучение этого вопроса.
Она кивнула.
— Я так и думал. Мне позвонила ее автор. Доктор Фентон преподает в Берлингтоне, в Вермонтском университете. Сейчас она работает над новым изданием и ищет научного ассистента. В университете в этом качестве уже есть несколько наших студентов, что же касается тебя, то такой подходящей кандидатуры у нас не было еще ни для одного проекта. Как ты на это смотришь?
Стиви попыталась не подпрыгнуть на стуле, но безуспешно. Позвоночник превратился в пружину, рывком подбросившую ее вверх. Жизнь преподнесла ей неожиданный, прекрасный подарок.
— Что мне надо будет делать? — спросила она.
— Организовывать поиски, проверять факты, — бросил Чарльз с небрежным видом, будто это было далеко не самое главное в мире. — Отдаю тебе должное за хорошую работу над английским и историей, равно как и за реализацию индивидуального проекта. И, поскольку ты уже немало трудилась по этой теме, могу дать немного времени, чтобы ты наверстала упущенное, и поверю, что ты справишься.
Стиви уже энергично кивала.
— Спасибо, — сказала она.
— Никогда не благодари меня за то, что сделала сама. Я предполагал, что ты согласишься, поэтому на завтра назначил вашу первую встречу. Утром сядешь на автобус в Берлингтон. Она будет ждать тебя в полдень в «Тощем блине». Это кафе на берегу, где подают кофе и блины. Тебе понравится. Популярнейшее место. Ну как, звучит здорово?
Даже лучше, чем здорово.
— А теперь, — он открыл крышку ноутбука, — давай заодно разберемся с учебой и посмотрим, какие ты пропустила темы. Не знаю, получилось ли у тебя продолжить работу над чтением и изучением правил языка…
Ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Полчаса спустя Стиви выпустили на волю с новым расписанием и пугающим набором «личных учебных ориентировочных стандартов». Ее одолевала радость вперемешку с ужасом, что нередко становилось билетом на аттракцион под названием «американские горки тревоги». Ее окружали люди, с которыми она могла поговорить. Можно было найти Джанелль, Нейта и Ви. Они с радостью с ней пообщались бы.
Но ничего такого Стиви делать не собиралась. Она не раз убеждалась, что, когда тебя переполняют чувства, не стоит ни с кем говорить, даже если на самом деле хочется. Она уходила туда, где никого нет, и пряталась в тени, если к ней кто-нибудь направлялся. Обожала наушники и все то, что позволяло скрыться от посторонних глаз, вечно всех избегала, даже если частичка ее естества хотела проводить время с друзьями. На практике это означало, что она отправилась в библиотеку кое-кого найти — тех, кого, вероятно, уже не было в живых. В частности, Стиви собиралась отыскать Фрэнки и Эдварда. А сведения о Фрэнки и Эдварде, скорее всего, хранились в материалах, которые она намеревалась получить у школьной библиотекарши Киоко Оби.
Библиотека, носившая имя «Астерия», располагалась в одном из самых изумительных зданий на территории школы. Альберт Эллингэм считал библиотеки святилищами знания и поэтому спроектировал ее в виде небольшой готической церквушки с башенкой. Внутри она отличалась одной потрясающей особенностью — из-за какого-то архитектурного выверта, стоило открыть дверь, как тут же взмывал сквозняк и вихрем кружил в открытом пространстве, поднимаясь все выше и выше по балконам, украшенным замысловатой витой ковкой, похожей на окаменевшие кружева. Сквозь витражные окна с изображением греческих Титанов — Гелиоса, Селены, Метиды, Эос, Лето, Паллады и Персея — струился разноцветный свет.
Киоко восседала на стуле за монументальным столом, напоминая судью на возвышении. С той лишь разницей, что на судье была теплая кофта с начесом, а волосы хранили следы от велосипедного шлема. Помимо прочего она руководила школьным велосипедным клубом, каждый день по утрам поднималась на байке по крутой подъездной дорожке, а по вечерам спускалась, совершая подвиг, который вполне можно было считать квалификационным зачетом для участия в Олимпийских играх.
Народу в библиотеке было совсем немного — несколько человек сидели за массивными столами, все в наушниках, поэтому поговорить, похоже, можно было вполне.
— Не трать попусту время, — произнесла Киоко в качестве приветствия, — мне только что сообщили, что ты вернулась.
Стиви полагалось улыбнуться и кивнуть, но она в итоге лишь изобразила пожимающий плечами смайлик.
— Мне для изучения нужны кое-какие материалы, — сказала Стиви, — по нашей школе. Нужно кое-что выяснить о самом первом наборе. И, конечно же, список студентов. У вас такой есть?
Киоко кивнула и сделала большой глоток из бутылки воды с гербом Эллингэмской академии. Потом поставила на стол небольшую табличку «БИБЛИОТЕКАРЬ СКОРО ВЕРНЕТСЯ» и махнула Стиви на дверь из темного дерева с надписью «Канцелярия библиотеки», начертанной золотистыми буквами.
Передняя часть библиотеки Эллингэмской школы представляла собой величественное помещение, украшенное ковкой, стеклом и темным резным деревом, с удивительным фондом книг. Многие из них стояли на полках с момента основания школы в 1935 году — превосходные, тщательно отобранные фолианты, зачастую обтянутые кожей, немые свидетели разыгравшихся здесь событий. Однако Стиви повергала в трепет задняя часть, канцелярия, где на больших металлических полках лежали коробки с документами.
Если любишь преступления, то бумаги для тебя — вещь замечательная. В них может оказаться что угодно. Подборки материалов. Ключи к разгадке тайн. Улики. В коробке с документами можно было покопаться, чтобы обнаружить след, найти на одном-единственном листе одно-единственное предложение, от которого ты так неожиданно замираешь, что начинает кружиться голова, и тебе становится понятно, что дело раскрыто.
В голове у Стиви, по крайней мере, происходило именно так.
— Архив раннего периода вон там, — сказала Киоко, показывая на одну из полок, — тебе нужен…
— Первый учебный год, 1935/1936-й.
— Все правильно, — ответила женщина, направляясь в конец первого ряда полок, — из-за похищений 1935/1936-й учебный год в Эллингэмской академии получился укороченный. Первый полный учебный год начался осенью 1938 года. Впрочем, ты все это и так знаешь.