Исцели меня надеждой
Часть 41 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вскоре дни и вовсе слились в один бесконечный отрезок. Я сбился со счету и не мог сказать наверняка, сколько пробыл в тюрьме. Одежда провонялась сыростью, хотелось содрать ее с себя, но другой все равно не было. Пару раз сводили в душ — и на том спасибо, потому что я начинал опасаться вшей от постоянной грязи. Хотя, было бы неплохо заразить ими Райсона. Вот бы он чесался!
За все время следствия, если его можно так назвать, было всего одно яркое пятно. Я едва успел уснуть после очередного допроса, когда дверь в камеру открылась. Я тут же подскочил на ноги — если это по мою душу, хоть кого-нибудь, да заберу с собой! Но это был всего лишь охранник.
— Идите за мной, Колден, к вам пришли, — угрюмо сказал он.
Пришли? Ко мне? Или я ослышался? Может, новый способ пыток такой? Но пошел за охранником — на этот раз не к кабинету, а в другой коридор, к плотно зарешеченной двери.
— У вас десять минут, — сообщил тот, открывая дверь — и тут же закрывая ее за спиной. А я не поверил своим глазам.
— Ральф! — Эберт шагнул мне навстречу.
— Скай! — Крепко обнял друга. — Мне не мерещится? Как ты сюда попал?
— Деньги правят миром. — Эберт поморщился. — Но это мне на руку.
Я отметил, что выглядит друг неважно — кажется, даже похудел. Впрочем, поменяйся мы местами, я вряд ли выглядел бы лучше. Мы сели за квадратный стол. У меня было столько вопросов! А сейчас будто все вышибло из головы.
— Как ты? — спрашивал Скайден.
— В порядке. Лучше расскажи, как вы. Что там отец?
— В больнице, сердечный приступ. — Скай отвел взгляд. — Но передавал, чтобы ты не беспокоился. Он им не нужен, Ральф. Заставили написать заявление на увольнение — и выставили за дверь. Ходят, допрашивают, пугают, но папу сложно запугать, сам знаешь.
— Передавай, пусть поправляется. Я выберусь, сам посмотрю, подлатаю. Алекс?
— С нами, конечно. Я не рискнул оставить его у Сани. Уверен, все не так чисто. Должна была быть какая-то слежка. У полиции — свои методы.
— Я тоже уверен, иначе откуда бы они узнали? Не сделался же Файмен вдруг добропорядочным гражданином. А Сани? — В груди кольнуло. Вот о ней старался не думать, потому что становилось и вовсе тоскливо.
— Тоже живет у нас. Просила сказать, что она выполнила твою просьбу и, как только ты выберешься, готова ехать хоть на край света.
— Она написала заявление? — Хоть одна радостная новость!
— Да. Говорит, обещала же. И, мне кажется, она просто разочаровалась в службе.
— Просто не все так честны, как твой отец, Эберт. В любой профессии есть свои уроды. Похоже, Файмен таких отыскал.
— Ральф, ты просто знай: мы делаем все, что можем. И я клянусь, мы достанем этих тварей! Всех, начиная с Файмена и заканчивая его ставленниками. Почему ты отказался от адвоката?
— Я не отказывался. Следователь Райсон сказал, что мое дело никто не хочет вести. И я решил, что лучше сам…
— Ясно, разберусь. — Эб тараторил так, что я едва успевал за ходом его речи. Тупею от этого безделья.
— Они пытаются обвинить меня не только в торговле наркотиками, но и в тех убийствах… Когда на нас с Сани напали.
— Понял.
— Ни к чему другому не подкопаются, у меня все документы в порядке. Да и в последнее время я особо никуда не лез, сам знаешь. Сани скажи, пусть не геройствует. И Алекс пусть не беспокоится. Я обещал, что мы уедем, значит, сдержу слово.
— Алекс говорит, если бы ты его послушал, всего этого можно было бы избежать. Кстати, он вообще не спит, только днем и то урывками. С ним что делать?
— Снотворное. Другого ничего нет, целителям сына не доверю. Как Элис?
— Расстроена.
— Еще бы. — Я уже начал тараторить не хуже Эберта. — Пусть не расстраивается, ей о ребенке думать надо. Там большой магический потенциал, беременность может быть непростой. Пусть найдет врача, которому доверяет, и постоянно проверяется. У нее же своей магии кот наплакал.
— О себе думай, — улыбнулся Эб. — Что ты все о нас?
— О себе надумался уже. Скажи, насколько все плохо? Только честно.
— Совсем.
— Я так и думал, — кивнул другу.
— Но правда все равно восторжествует, ты только сам держись.
— Время, — заглянул в двери охранник.
— Скоро увидимся, — сказал Эб. Я пожал ему руку и пошел к двери. Охранник проверил магией, не передал ли мне чего-нибудь посетитель, и, успокоившись, повел в камеру. Теперь я хотя бы знал, что они в порядке. Это главное. А сам уж как-нибудь выберусь, не впервой.
Я б душу продал — да цена ей грош.
И выковал я панцирь ей железный.
Ты смотришь молча и чего-то ждешь,
Но я не знаю, что такое — нежность.
Любовь? Смешно. Смешнее только страх —
Он иногда заглядывает в гости,
Пытаясь рассмотреть в моих глазах
Все то, на чем стоит отметка «поздно».
Мы с ним играем в странную игру —
А хочешь, и с тобою я сыграю?
Спасайся! Потому что я веду
Тебя, любовь, к обрывистому краю.
Я сам срывался — сколько сотен раз?
Я умирал — и снова возвращался,
И стал вдруг тем, кто все вокруг продаст.
И как же сам, скажи мне, не продался?
Но ты глядишь, и твой печален взор.
И руки опускаются на плечи.
Ты говоришь, что было до сих пор —
Покроет пепел нашей первой встречи.
А я не знаю, что сказать в ответ.
Не помню, где я был и с кем был прежде.
От боли, от безумия и бед,
Молю я, исцели меня надеждой.
Снова потянулись однотипные дни, но они уже не казались такими беспросветными. Я тоже искал выход. Перекручивал в голове тысячи вариантов. Пытался найти плюсы. И даже несколько нашел! Во-первых, Файмен не пытается меня убить. Видимо, решил засадить или ждет приговора, чтобы почувствовал себя в его шкуре. Во-вторых, я знаю, что до моих близких никто не добрался, и они делают все возможное, чтобы меня вытащить. В-третьих… Вот в-третьих пока не находилось, но я был на пути к нему. И даже почти нащупал — жаль, тысячный допрос помешал.
На этот раз Райсон не стал долго ходить вокруг да около.
— Приближается судебное слушание, — сказал он. — И я испросил у руководства разрешения на использование ментального вмешательства.
— Что? — Я подскочил со стула, но дежуривший за спиной охранник усадил обратно. — Вы не имеете права! Никто не может использовать ментальную магию на человеке без разрешения, а я вам такого разрешения не дам!
— Вас обвиняют в слишком серьезном преступлении… — начал было Райсон.
— Я. Не. Дам. Разрешения. А попытаетесь сами, это я вас буду по судам таскать!
Ментальная магия — самая жуткая вещь, которую можно придумать. К счастью, исключительно редкая, поэтому ментальщикам был один путь — в полицию. Но и в полиции применение ментального воздействия было редкостью. Слишком велик риск — можно и вовсе лишиться рассудка. Поэтому специалистов вызывали в случаях серийных убийств. А я серийным убийцей не был!
— Подумайте до завтра, господин Колден.
За все время следствия, если его можно так назвать, было всего одно яркое пятно. Я едва успел уснуть после очередного допроса, когда дверь в камеру открылась. Я тут же подскочил на ноги — если это по мою душу, хоть кого-нибудь, да заберу с собой! Но это был всего лишь охранник.
— Идите за мной, Колден, к вам пришли, — угрюмо сказал он.
Пришли? Ко мне? Или я ослышался? Может, новый способ пыток такой? Но пошел за охранником — на этот раз не к кабинету, а в другой коридор, к плотно зарешеченной двери.
— У вас десять минут, — сообщил тот, открывая дверь — и тут же закрывая ее за спиной. А я не поверил своим глазам.
— Ральф! — Эберт шагнул мне навстречу.
— Скай! — Крепко обнял друга. — Мне не мерещится? Как ты сюда попал?
— Деньги правят миром. — Эберт поморщился. — Но это мне на руку.
Я отметил, что выглядит друг неважно — кажется, даже похудел. Впрочем, поменяйся мы местами, я вряд ли выглядел бы лучше. Мы сели за квадратный стол. У меня было столько вопросов! А сейчас будто все вышибло из головы.
— Как ты? — спрашивал Скайден.
— В порядке. Лучше расскажи, как вы. Что там отец?
— В больнице, сердечный приступ. — Скай отвел взгляд. — Но передавал, чтобы ты не беспокоился. Он им не нужен, Ральф. Заставили написать заявление на увольнение — и выставили за дверь. Ходят, допрашивают, пугают, но папу сложно запугать, сам знаешь.
— Передавай, пусть поправляется. Я выберусь, сам посмотрю, подлатаю. Алекс?
— С нами, конечно. Я не рискнул оставить его у Сани. Уверен, все не так чисто. Должна была быть какая-то слежка. У полиции — свои методы.
— Я тоже уверен, иначе откуда бы они узнали? Не сделался же Файмен вдруг добропорядочным гражданином. А Сани? — В груди кольнуло. Вот о ней старался не думать, потому что становилось и вовсе тоскливо.
— Тоже живет у нас. Просила сказать, что она выполнила твою просьбу и, как только ты выберешься, готова ехать хоть на край света.
— Она написала заявление? — Хоть одна радостная новость!
— Да. Говорит, обещала же. И, мне кажется, она просто разочаровалась в службе.
— Просто не все так честны, как твой отец, Эберт. В любой профессии есть свои уроды. Похоже, Файмен таких отыскал.
— Ральф, ты просто знай: мы делаем все, что можем. И я клянусь, мы достанем этих тварей! Всех, начиная с Файмена и заканчивая его ставленниками. Почему ты отказался от адвоката?
— Я не отказывался. Следователь Райсон сказал, что мое дело никто не хочет вести. И я решил, что лучше сам…
— Ясно, разберусь. — Эб тараторил так, что я едва успевал за ходом его речи. Тупею от этого безделья.
— Они пытаются обвинить меня не только в торговле наркотиками, но и в тех убийствах… Когда на нас с Сани напали.
— Понял.
— Ни к чему другому не подкопаются, у меня все документы в порядке. Да и в последнее время я особо никуда не лез, сам знаешь. Сани скажи, пусть не геройствует. И Алекс пусть не беспокоится. Я обещал, что мы уедем, значит, сдержу слово.
— Алекс говорит, если бы ты его послушал, всего этого можно было бы избежать. Кстати, он вообще не спит, только днем и то урывками. С ним что делать?
— Снотворное. Другого ничего нет, целителям сына не доверю. Как Элис?
— Расстроена.
— Еще бы. — Я уже начал тараторить не хуже Эберта. — Пусть не расстраивается, ей о ребенке думать надо. Там большой магический потенциал, беременность может быть непростой. Пусть найдет врача, которому доверяет, и постоянно проверяется. У нее же своей магии кот наплакал.
— О себе думай, — улыбнулся Эб. — Что ты все о нас?
— О себе надумался уже. Скажи, насколько все плохо? Только честно.
— Совсем.
— Я так и думал, — кивнул другу.
— Но правда все равно восторжествует, ты только сам держись.
— Время, — заглянул в двери охранник.
— Скоро увидимся, — сказал Эб. Я пожал ему руку и пошел к двери. Охранник проверил магией, не передал ли мне чего-нибудь посетитель, и, успокоившись, повел в камеру. Теперь я хотя бы знал, что они в порядке. Это главное. А сам уж как-нибудь выберусь, не впервой.
Я б душу продал — да цена ей грош.
И выковал я панцирь ей железный.
Ты смотришь молча и чего-то ждешь,
Но я не знаю, что такое — нежность.
Любовь? Смешно. Смешнее только страх —
Он иногда заглядывает в гости,
Пытаясь рассмотреть в моих глазах
Все то, на чем стоит отметка «поздно».
Мы с ним играем в странную игру —
А хочешь, и с тобою я сыграю?
Спасайся! Потому что я веду
Тебя, любовь, к обрывистому краю.
Я сам срывался — сколько сотен раз?
Я умирал — и снова возвращался,
И стал вдруг тем, кто все вокруг продаст.
И как же сам, скажи мне, не продался?
Но ты глядишь, и твой печален взор.
И руки опускаются на плечи.
Ты говоришь, что было до сих пор —
Покроет пепел нашей первой встречи.
А я не знаю, что сказать в ответ.
Не помню, где я был и с кем был прежде.
От боли, от безумия и бед,
Молю я, исцели меня надеждой.
Снова потянулись однотипные дни, но они уже не казались такими беспросветными. Я тоже искал выход. Перекручивал в голове тысячи вариантов. Пытался найти плюсы. И даже несколько нашел! Во-первых, Файмен не пытается меня убить. Видимо, решил засадить или ждет приговора, чтобы почувствовал себя в его шкуре. Во-вторых, я знаю, что до моих близких никто не добрался, и они делают все возможное, чтобы меня вытащить. В-третьих… Вот в-третьих пока не находилось, но я был на пути к нему. И даже почти нащупал — жаль, тысячный допрос помешал.
На этот раз Райсон не стал долго ходить вокруг да около.
— Приближается судебное слушание, — сказал он. — И я испросил у руководства разрешения на использование ментального вмешательства.
— Что? — Я подскочил со стула, но дежуривший за спиной охранник усадил обратно. — Вы не имеете права! Никто не может использовать ментальную магию на человеке без разрешения, а я вам такого разрешения не дам!
— Вас обвиняют в слишком серьезном преступлении… — начал было Райсон.
— Я. Не. Дам. Разрешения. А попытаетесь сами, это я вас буду по судам таскать!
Ментальная магия — самая жуткая вещь, которую можно придумать. К счастью, исключительно редкая, поэтому ментальщикам был один путь — в полицию. Но и в полиции применение ментального воздействия было редкостью. Слишком велик риск — можно и вовсе лишиться рассудка. Поэтому специалистов вызывали в случаях серийных убийств. А я серийным убийцей не был!
— Подумайте до завтра, господин Колден.