И.о. Бабы-яги
Часть 50 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Яблоко? — перебила я, не в силах отвести взгляд от того, кто еще несколько часов назад был молодым, полным сил мужчиной.
— Не поможет тут яблоко, — покачала головой Ядвига. А Янка всхлипнула, кивая.
— Опять врете! А то я не знаю, что оно с того света вернуть может!
— Другое тут, — осторожно тронула меня за плечо Яга. — Хочешь, забирай яблочко да проверь. Но не поможет оно ему. Его молодость, а не жизнь сама Навь забрала. Не хватит у яблочка сил с Навью поспорить.
Я чувствовала, что на этот раз бабка не лжет. Сделала несколько шагов и опустилась перед Ильей на колени, накрывая его руки ладонями.
— Илюша… — Слезы сами потекли по щекам, но я и не подумала их вытирать. — Мы придумаем что-нибудь…
— Да что уж… — Он улыбнулся и осторожно поднялся, заставляя встать и меня, провел кончиками пальцев по моей щеке, стирая влажную дорожку. — Знал я, куда иду. И с чем приду. А ты живи, любушка…
Только глаза не тронула старость. Они остались такими же яркими и молодыми. И я поняла, что, если не смогу помочь ему, этот взгляд будет преследовать меня до конца моих дней. Взгляд человека, который умер из-за моей глупости, но не перестал меня любить. Человека, которого никогда не перестану любить я.
Кто-то из бабок положил руку мне на плечо:
— Что Навь отняла, то не отдаст…
«У Нави отняла…» — всплыл вдруг в памяти испуганно-восхищенный голос одного из витязей. Я скрипнула зубами. — «Раз я с тобой поспорила и снова поспорю! Визуализация желаний, говорите?..»
Я резко обняла Илью. Тот пошатнулся, но на ногах устоял. И даже обнял меня в ответ.
— Любушка, — огладил шею его едва слышный шепот. — Отпусти меня. На что я тебе? Теперь-то…
— На то, чтобы тебя видеть, а других потерять, — так же тихо отозвалась я. — И чтобы на всем белом свете только меня видел. Чтобы дом большой для меня поставил. Чтобы детишки наши во дворе бегали. А я бы тебя на крыльце поджидала. Жизнь твою хочу. А взамен свою отдам…
А вокруг нас уже искрился яркими молниями ослепительно-белый кокон силы. Откуда-то издалека донесся панический вопль Яги:
— Остановись! Стой, дура-девка! Дар сожжешь! Человеком станешь! Домой никогда вернуться не сможешь!
«Можно подумать, мне нужен этот ваш дар, — невольно усмехнулась я, всем телом прижимаясь к любимому. — А домой… Мой дом рядом с ним!»
В тот момент я осознала это как нельзя более четко и ясно. Даже удивилась, как могла не понять сразу. Бабки еще что-то кричали. Визжала Янка. Но внешний шум тонул в треске окружавшего нас с Ильей искристого кокона. Я просила, нет, требовала вернуть то, что принадлежало мне, все усиливая напор. С какого-то момента стало казаться, что я пытаюсь прорваться сквозь море битого стекла. В области солнечного сплетения разгорался локальный армагеддон, грозящий сжечь меня дотла. Но я каким-то даже не шестым, а тридцать шестым чувством понимала, что на верном пути. И только от меня зависит, удастся ли пройти его до конца.
А потом в груди взорвалось маленькое солнце. «Люблю тебя», — мелькнула на осколках сознания последняя связная мысль, и все поглотила тьма.
ЭПИЛОГ
Яна
Закусив губу, я смотрела, как они уходят. В груди черной змеей свернулась зависть. Почему одним все, а другим…
— Ну, хватит, — сбила плавное течение моих мыслей Яга. — Давай обратно. Надо яблочко наливное зачаровать для тарелочки. Да и обереги обновить не помешает: потрепала их Марья, чтоб ей ни дна ни покрышки.
Скрипнув зубами, я бросила взгляд в спины ненавистной парочке и развернулась в сторону избушки. «Проклятые счастливчики!» Они шли, склонив головы друг к другу, словно стали одним целым за эти несколько часов. Илья обнимал ее за плечи, а Васька вилась вокруг него как лоза. Ну просто эталон любви и взаимопонимания!
— Янка! Шевелись уже, дура-девка! Дел невпроворот, — напомнила о себе Яга.
Подавив рвущийся с языка мат, я ускорила шаг. Теперь бабка с меня живой не слезет. А ведь я уже успела поверить, что отпуск может стать бессрочным. Терем поставить где-нибудь поближе к теплому морю. Постепенно можно было бы и кое-какие блага цивилизации сообразить: клозет там теплый, душ нормальный. Но нет! Идиотка-сестра умудрилась не только своему мужику молодость вернуть, но и дар свой намертво пережечь! Сколько я ни вглядывалась, даже искры волшебной вокруг нее не заметила. А ведь когда она только на тутошней поляне появилась, искрила как рождественская елка. Бессребреница треклятая!
Желудок жалобно заурчал. Я вспомнила, что из-за прибежавшего с самого утра Ильи не успела позавтракать, и потерла живот. «Не мог попозже явиться, скот. И бабка тоже хороша. Сразу панику развела и всех в лес погнала. Ничего бы с Васькой за лишний час не случилось, а мы бы хоть поели по-человечески!»
Воспользовавшись тем, что Яга свернула в будочку у частокола, я поспешно вытащила из сундука скатерть-самобранку и расстелила на столе под яблоней. Черномор наградил меня за расторопность смачным поцелуем и стал накладывать себе в тарелку всего и сразу. Я пододвинула поближе блюдо с блинами и миску с икрой и принялась сворачивать аккуратные конвертики, растягивая удовольствие.
«Хоть что-то паршивая Васька сделала хорошего — скатерть починила! В остальном же одни убытки». — Я поморщилась, снова подумав о негодной родственнице. И сама Ягой не осталась, и мужика своего в витязи не загнала, чтоб Черномора освободить. Да еще и домовой за ней сбежал, как втихаря сообщила мне Ядвига. Вот уж кто был недоволен уходом девицы едва не сильнее, чем я. Впрочем, на Ядвигу мне было плевать. Она боялась, что бабка Яга попрет ее с поляны и придется ей стареть как положено, вот и вилась мелким бесом то перед Васькой, то передо мной. У меня же проблемы были посерьезнее. Уже в силу того, что это были мои проблемы!
Я разложила блинные сверточки с икрой в красивый полукруг и, сглотнув голодную слюну, поднесла один к губам.
— Янка! — Бабка выросла рядом как из-под земли. — Чего расселась? Успеешь еще живот свой бездонный набить. А сейчас шевелись. Солнце уйдет.
Я зло швырнула блин в тарелку, но спорить не посмела. С рожденной ведьмой мне, даже будучи признанной хранительницей Буяна, не тягаться. Тем более что именно бабка меня всему научила и все мои ухватки знала наперечет.
Уже замешивая в огромном котле вязкую основу для пропитки оберегов, я пыталась понять, как же умудрилась так пролететь со своими планами. Ведь все было продумано до мелочей еще в тот день, когда ко мне в первый раз явился Мерлин с просьбой вытянуть из другого мира дочку русского князя. О сестричке я была наслышана. Бабка часто ее поминала и сетовала, что не может учить ее вместо такой бесталанной меня. Как же, рожденная ведьма, внучка одной ведьмы, дочь другой, да еще и княжеская кровь в ней тоже непростая. Куда уж мне. Даже при Черноморе не стеснялась меня мордой в помои окунуть, старая карга. А еще родная бабуля. Тьфу! Разве удивительно, что проклятую сестричку я возненавидела всеми фибрами своей души?
И тут такой подарок судьбы. Оказывается, есть нитка, за которую Ваську можно из моего любимого мира выдернуть. Да я бы сделала это, даже если бы никакого другого применения ей и близко не нашлось. Уже ради того, чтобы она не сидела в тепле на унитазе, когда я каждую зиму морожу зад над дырой в продуваемой всеми ветрами будке во дворе.
А уж когда я ее увидела, план сложился в одно мгновение. Посадить дуреху на свое место, научить, что к чему, через блюдечко, дождаться, пока явится бабка, почуявшая чужую силу, обидеться и гордо уйти в закат. Гениальный план! И такой же провальный!
Для начала эта дрянь в первый же вечер умудрилась сожрать яблоко с блюдечка, и связь мгновенно стала односторонней. Мало того, я и возможность заговорить ее во сне потеряла: мне приходилось орать как оглашенной, чтобы чертова тарелка хоть как-то заработала. Какой уж тут сон? Пришлось вытягивать из того мира еще и Ядвигу, чтобы хоть кто-то подсказывал, иначе дуреха сбежала бы в первые же дни, теряя юбки.
Надо же было поганцу Илюшке за нареченной отправиться. Предупреждала же Мудлена: держи гада подальше, он над девкой полную власть получит, и погонят тебя с княжеского двора поганой метлой. Так нет, этот кретин вместо того, чтобы Васькиным нареченным заниматься, своего Илюшку подослал! Да еще и разболтал на все стороны, что скоро княжеская дочка у него в кулаке будет! Тут уж и Марья Моревна проснулась, своего Илью в поход снарядила, ведьма старая!
И что мне оставалось делать? Не возвращаться же раньше времени. Бабка-то еще не явилась. Одна надежда была, что Васька Илюшек этих всех скопом моим специальным самогоном напоит, чтоб разом отделаться. Тут бы им и конец пришел. Но нет… Со всеми лично разобралась, идеальная наша.
Не отпуск у меня получился, а двойная работа. И колдовать приходилось куда больше да тяжелее, без Буяна-то. И с хозяином постоялого двора что ни день ругаться. Не нравится ему, видите ли, помет птичий! А как мне иначе переписку со всеми вести? И Ядвиге мозги на место вправить, и Ивана-дурака приплести, и князю нужный шепоток доставить. Да еще с Моревной пока договорились, семь потов сошло. Я хоть и Яга признанная, а попробуй расшатай обереги с дальнего расстояния, чтобы ведьма эта со своим войском пройти смогла! И все это втайне от Черномора. Поди объясни ему, что ради нашего счастья стараюсь, а не ненавистную сестру извожу из зависти.
И все зря! Ядвига своими делами занялась вместо того, чтобы Илью отвадить. Дурак и вовсе все перепутал, должен был Марьиным шпионом Илюшку ославить, а что наплел, я до сих пор не поняла. Князь и вовсе мои шепотки за наветы англициев принял. А самой Моревне уж на что простая задача досталась: Илюшку бездоспешного прихлопнуть. И то не сумела! Да еще мне же и нагадила артефактом своим с туманом из Нави.
Звонкий подзатыльник чуть не отправил меня в котел, разом выбив и воспоминания, и сожаления из головы.
— Ты куда смотришь, разиня? — рявкнула Яга. — Давно пора мох да мышей летучих добавлять, а у тебя еще и кошачий волос не кипит! Начинай теперь сначала, дуреха!
Заскрипев зубами от злости, я потащила испорченное зелье в сени.
— Вот же досталась внученька безголовая, — ворчала мне в спину старуха. — То ли дело Василиса… И умом светла, и пытлива…
— Так и учила бы ее! — не сдержавшись, огрызнулась я.
— И учила бы! — уперла руки в боки Яга. — Да оттого, что ты ее здесь без науки бросила, теперь ждать придется!
— Чего ждать? У моря погоды? Сожгла она дар. Был и нетути!
— А ты, я гляжу, и не рада тому, — прищурилась бабка.
— А чему тут радоваться? Взялась бы ты за свою любимую Ваську, а меня бы в покое оставила. Я бы с Черномором пожила по-человечески. Детишек бы завели. Одного. Чтобы фигуру не испортить. Дом бы у моря с теплым туалетом построили… А теперь я тут застряла на веки вечные…
— Ой и дура ты, внучка, — покачала головой Яга. — Учила я тебя, учила, а все без толку.
— С чего это я дура?! — окрысилась я, окончательно обозлившись.
— А с того, что голова у тебя дырявая. Вернется Василиса. Год пройдет али десять, но вернется. Тут-то я тебя со двора и попрошу.
— Да хоть прямо щас! Только что ты тут с Ягой бездарной делать будешь?!
— Точно дура. Василиса ведьма рожденная. Рожденная! Не чета тебе, недоделанной. Восстановится у нее дар, раз сама не померла. Он — часть ее. Не обрубить, не оторвать, не выпить.
— О как! — От удивления я чуть не выронила тяжелый котел. — Хорошо бы. Да только с чего ей возвращаться? Вон как уходила с Илюшкой своим. Даже не обернулась ни разу. А в избе с мужем не поселишься, детишек не разведешь.
— Гусей разводят, а не детишек, — скривилась бабка, но я только отмахнулась.
— Зачем ей возвращаться?
— Не по нраву ей тамошняя жизнь придется. Ты тут склочничала да пакости подстраивала, а только не туда смотрела…
«Бабка знает?!» — От страха руки-ноги сделались как ватные, и я бухнула котел на пол.
— Не трясись, не трясись, зловредная, — ухмыльнулась Яга. — Хоть ты только о себе думать можешь, да невольно Буяну добро сделала. Илюшка-то на что обижался? За что себя Василиса корила так, что чуть до смерти не уморилась, его молодость у Нави отнимая?
— За что? — тупо переспросила я.
Я и правда не понимала, зачем это понадобилось моей ненормальной сестре. Вряд ли она так хорошо разбиралась в разновидностях дара, чтобы знать, что и не помрет, и силу не потеряет.
— За лжу, — назидательно подняла палец бабка. — Там недоговорила, тут недосказала, вот лжа и получилась. А ну как она узнает, что ее Илюшка тоже не без греха?
— А какой на нем грех? — навострила уши я.
— А тот же самый. Тут недоговорил, там недосказал, — ухмыльнулась Яга. — Сынок он царя берендейского. Младшенький, правда, а все едино царевич. И удрал он от батюшки не просто так, а потому что оженить его собрались на дочке хана Загорского. Военный союз у них там намечался. А Илья возьми да сбеги прямо из-под венца.
— Ишь ты, — присвистнула я. — То-то Ваське там обрадуются: человечка без роду без племени. Папаше-то она без Ильи да без силы ведьмовской даром не нужна.
— Не нужна. Да и сама к нему не пойдет, — кивнула бабка. — Тут еще и новая печаль у берендейского царя приключилась. Старший сын его намедни помер. Хворь какая-то странная сожгла парня в два дня. А вчера и средний захворал тем же самым…
— А ты откуда все это знаешь?
— А Васька-кот мне на что? Он в любую щель пролезет, только подкинь его до той щели. На это мне сил достанет, чай, не первый год таким балуюсь. А кто кота стеречься будет да тайны перед ним тайничать?
— Ха! Будет Ваське сюрпризец! — Я кое-как подавила злорадную усмешку.
— Будет, будет, — кивнула Яга. — Не нужна берендейскому царю такая женка у сына единственного.
— Не поможет тут яблоко, — покачала головой Ядвига. А Янка всхлипнула, кивая.
— Опять врете! А то я не знаю, что оно с того света вернуть может!
— Другое тут, — осторожно тронула меня за плечо Яга. — Хочешь, забирай яблочко да проверь. Но не поможет оно ему. Его молодость, а не жизнь сама Навь забрала. Не хватит у яблочка сил с Навью поспорить.
Я чувствовала, что на этот раз бабка не лжет. Сделала несколько шагов и опустилась перед Ильей на колени, накрывая его руки ладонями.
— Илюша… — Слезы сами потекли по щекам, но я и не подумала их вытирать. — Мы придумаем что-нибудь…
— Да что уж… — Он улыбнулся и осторожно поднялся, заставляя встать и меня, провел кончиками пальцев по моей щеке, стирая влажную дорожку. — Знал я, куда иду. И с чем приду. А ты живи, любушка…
Только глаза не тронула старость. Они остались такими же яркими и молодыми. И я поняла, что, если не смогу помочь ему, этот взгляд будет преследовать меня до конца моих дней. Взгляд человека, который умер из-за моей глупости, но не перестал меня любить. Человека, которого никогда не перестану любить я.
Кто-то из бабок положил руку мне на плечо:
— Что Навь отняла, то не отдаст…
«У Нави отняла…» — всплыл вдруг в памяти испуганно-восхищенный голос одного из витязей. Я скрипнула зубами. — «Раз я с тобой поспорила и снова поспорю! Визуализация желаний, говорите?..»
Я резко обняла Илью. Тот пошатнулся, но на ногах устоял. И даже обнял меня в ответ.
— Любушка, — огладил шею его едва слышный шепот. — Отпусти меня. На что я тебе? Теперь-то…
— На то, чтобы тебя видеть, а других потерять, — так же тихо отозвалась я. — И чтобы на всем белом свете только меня видел. Чтобы дом большой для меня поставил. Чтобы детишки наши во дворе бегали. А я бы тебя на крыльце поджидала. Жизнь твою хочу. А взамен свою отдам…
А вокруг нас уже искрился яркими молниями ослепительно-белый кокон силы. Откуда-то издалека донесся панический вопль Яги:
— Остановись! Стой, дура-девка! Дар сожжешь! Человеком станешь! Домой никогда вернуться не сможешь!
«Можно подумать, мне нужен этот ваш дар, — невольно усмехнулась я, всем телом прижимаясь к любимому. — А домой… Мой дом рядом с ним!»
В тот момент я осознала это как нельзя более четко и ясно. Даже удивилась, как могла не понять сразу. Бабки еще что-то кричали. Визжала Янка. Но внешний шум тонул в треске окружавшего нас с Ильей искристого кокона. Я просила, нет, требовала вернуть то, что принадлежало мне, все усиливая напор. С какого-то момента стало казаться, что я пытаюсь прорваться сквозь море битого стекла. В области солнечного сплетения разгорался локальный армагеддон, грозящий сжечь меня дотла. Но я каким-то даже не шестым, а тридцать шестым чувством понимала, что на верном пути. И только от меня зависит, удастся ли пройти его до конца.
А потом в груди взорвалось маленькое солнце. «Люблю тебя», — мелькнула на осколках сознания последняя связная мысль, и все поглотила тьма.
ЭПИЛОГ
Яна
Закусив губу, я смотрела, как они уходят. В груди черной змеей свернулась зависть. Почему одним все, а другим…
— Ну, хватит, — сбила плавное течение моих мыслей Яга. — Давай обратно. Надо яблочко наливное зачаровать для тарелочки. Да и обереги обновить не помешает: потрепала их Марья, чтоб ей ни дна ни покрышки.
Скрипнув зубами, я бросила взгляд в спины ненавистной парочке и развернулась в сторону избушки. «Проклятые счастливчики!» Они шли, склонив головы друг к другу, словно стали одним целым за эти несколько часов. Илья обнимал ее за плечи, а Васька вилась вокруг него как лоза. Ну просто эталон любви и взаимопонимания!
— Янка! Шевелись уже, дура-девка! Дел невпроворот, — напомнила о себе Яга.
Подавив рвущийся с языка мат, я ускорила шаг. Теперь бабка с меня живой не слезет. А ведь я уже успела поверить, что отпуск может стать бессрочным. Терем поставить где-нибудь поближе к теплому морю. Постепенно можно было бы и кое-какие блага цивилизации сообразить: клозет там теплый, душ нормальный. Но нет! Идиотка-сестра умудрилась не только своему мужику молодость вернуть, но и дар свой намертво пережечь! Сколько я ни вглядывалась, даже искры волшебной вокруг нее не заметила. А ведь когда она только на тутошней поляне появилась, искрила как рождественская елка. Бессребреница треклятая!
Желудок жалобно заурчал. Я вспомнила, что из-за прибежавшего с самого утра Ильи не успела позавтракать, и потерла живот. «Не мог попозже явиться, скот. И бабка тоже хороша. Сразу панику развела и всех в лес погнала. Ничего бы с Васькой за лишний час не случилось, а мы бы хоть поели по-человечески!»
Воспользовавшись тем, что Яга свернула в будочку у частокола, я поспешно вытащила из сундука скатерть-самобранку и расстелила на столе под яблоней. Черномор наградил меня за расторопность смачным поцелуем и стал накладывать себе в тарелку всего и сразу. Я пододвинула поближе блюдо с блинами и миску с икрой и принялась сворачивать аккуратные конвертики, растягивая удовольствие.
«Хоть что-то паршивая Васька сделала хорошего — скатерть починила! В остальном же одни убытки». — Я поморщилась, снова подумав о негодной родственнице. И сама Ягой не осталась, и мужика своего в витязи не загнала, чтоб Черномора освободить. Да еще и домовой за ней сбежал, как втихаря сообщила мне Ядвига. Вот уж кто был недоволен уходом девицы едва не сильнее, чем я. Впрочем, на Ядвигу мне было плевать. Она боялась, что бабка Яга попрет ее с поляны и придется ей стареть как положено, вот и вилась мелким бесом то перед Васькой, то передо мной. У меня же проблемы были посерьезнее. Уже в силу того, что это были мои проблемы!
Я разложила блинные сверточки с икрой в красивый полукруг и, сглотнув голодную слюну, поднесла один к губам.
— Янка! — Бабка выросла рядом как из-под земли. — Чего расселась? Успеешь еще живот свой бездонный набить. А сейчас шевелись. Солнце уйдет.
Я зло швырнула блин в тарелку, но спорить не посмела. С рожденной ведьмой мне, даже будучи признанной хранительницей Буяна, не тягаться. Тем более что именно бабка меня всему научила и все мои ухватки знала наперечет.
Уже замешивая в огромном котле вязкую основу для пропитки оберегов, я пыталась понять, как же умудрилась так пролететь со своими планами. Ведь все было продумано до мелочей еще в тот день, когда ко мне в первый раз явился Мерлин с просьбой вытянуть из другого мира дочку русского князя. О сестричке я была наслышана. Бабка часто ее поминала и сетовала, что не может учить ее вместо такой бесталанной меня. Как же, рожденная ведьма, внучка одной ведьмы, дочь другой, да еще и княжеская кровь в ней тоже непростая. Куда уж мне. Даже при Черноморе не стеснялась меня мордой в помои окунуть, старая карга. А еще родная бабуля. Тьфу! Разве удивительно, что проклятую сестричку я возненавидела всеми фибрами своей души?
И тут такой подарок судьбы. Оказывается, есть нитка, за которую Ваську можно из моего любимого мира выдернуть. Да я бы сделала это, даже если бы никакого другого применения ей и близко не нашлось. Уже ради того, чтобы она не сидела в тепле на унитазе, когда я каждую зиму морожу зад над дырой в продуваемой всеми ветрами будке во дворе.
А уж когда я ее увидела, план сложился в одно мгновение. Посадить дуреху на свое место, научить, что к чему, через блюдечко, дождаться, пока явится бабка, почуявшая чужую силу, обидеться и гордо уйти в закат. Гениальный план! И такой же провальный!
Для начала эта дрянь в первый же вечер умудрилась сожрать яблоко с блюдечка, и связь мгновенно стала односторонней. Мало того, я и возможность заговорить ее во сне потеряла: мне приходилось орать как оглашенной, чтобы чертова тарелка хоть как-то заработала. Какой уж тут сон? Пришлось вытягивать из того мира еще и Ядвигу, чтобы хоть кто-то подсказывал, иначе дуреха сбежала бы в первые же дни, теряя юбки.
Надо же было поганцу Илюшке за нареченной отправиться. Предупреждала же Мудлена: держи гада подальше, он над девкой полную власть получит, и погонят тебя с княжеского двора поганой метлой. Так нет, этот кретин вместо того, чтобы Васькиным нареченным заниматься, своего Илюшку подослал! Да еще и разболтал на все стороны, что скоро княжеская дочка у него в кулаке будет! Тут уж и Марья Моревна проснулась, своего Илью в поход снарядила, ведьма старая!
И что мне оставалось делать? Не возвращаться же раньше времени. Бабка-то еще не явилась. Одна надежда была, что Васька Илюшек этих всех скопом моим специальным самогоном напоит, чтоб разом отделаться. Тут бы им и конец пришел. Но нет… Со всеми лично разобралась, идеальная наша.
Не отпуск у меня получился, а двойная работа. И колдовать приходилось куда больше да тяжелее, без Буяна-то. И с хозяином постоялого двора что ни день ругаться. Не нравится ему, видите ли, помет птичий! А как мне иначе переписку со всеми вести? И Ядвиге мозги на место вправить, и Ивана-дурака приплести, и князю нужный шепоток доставить. Да еще с Моревной пока договорились, семь потов сошло. Я хоть и Яга признанная, а попробуй расшатай обереги с дальнего расстояния, чтобы ведьма эта со своим войском пройти смогла! И все это втайне от Черномора. Поди объясни ему, что ради нашего счастья стараюсь, а не ненавистную сестру извожу из зависти.
И все зря! Ядвига своими делами занялась вместо того, чтобы Илью отвадить. Дурак и вовсе все перепутал, должен был Марьиным шпионом Илюшку ославить, а что наплел, я до сих пор не поняла. Князь и вовсе мои шепотки за наветы англициев принял. А самой Моревне уж на что простая задача досталась: Илюшку бездоспешного прихлопнуть. И то не сумела! Да еще мне же и нагадила артефактом своим с туманом из Нави.
Звонкий подзатыльник чуть не отправил меня в котел, разом выбив и воспоминания, и сожаления из головы.
— Ты куда смотришь, разиня? — рявкнула Яга. — Давно пора мох да мышей летучих добавлять, а у тебя еще и кошачий волос не кипит! Начинай теперь сначала, дуреха!
Заскрипев зубами от злости, я потащила испорченное зелье в сени.
— Вот же досталась внученька безголовая, — ворчала мне в спину старуха. — То ли дело Василиса… И умом светла, и пытлива…
— Так и учила бы ее! — не сдержавшись, огрызнулась я.
— И учила бы! — уперла руки в боки Яга. — Да оттого, что ты ее здесь без науки бросила, теперь ждать придется!
— Чего ждать? У моря погоды? Сожгла она дар. Был и нетути!
— А ты, я гляжу, и не рада тому, — прищурилась бабка.
— А чему тут радоваться? Взялась бы ты за свою любимую Ваську, а меня бы в покое оставила. Я бы с Черномором пожила по-человечески. Детишек бы завели. Одного. Чтобы фигуру не испортить. Дом бы у моря с теплым туалетом построили… А теперь я тут застряла на веки вечные…
— Ой и дура ты, внучка, — покачала головой Яга. — Учила я тебя, учила, а все без толку.
— С чего это я дура?! — окрысилась я, окончательно обозлившись.
— А с того, что голова у тебя дырявая. Вернется Василиса. Год пройдет али десять, но вернется. Тут-то я тебя со двора и попрошу.
— Да хоть прямо щас! Только что ты тут с Ягой бездарной делать будешь?!
— Точно дура. Василиса ведьма рожденная. Рожденная! Не чета тебе, недоделанной. Восстановится у нее дар, раз сама не померла. Он — часть ее. Не обрубить, не оторвать, не выпить.
— О как! — От удивления я чуть не выронила тяжелый котел. — Хорошо бы. Да только с чего ей возвращаться? Вон как уходила с Илюшкой своим. Даже не обернулась ни разу. А в избе с мужем не поселишься, детишек не разведешь.
— Гусей разводят, а не детишек, — скривилась бабка, но я только отмахнулась.
— Зачем ей возвращаться?
— Не по нраву ей тамошняя жизнь придется. Ты тут склочничала да пакости подстраивала, а только не туда смотрела…
«Бабка знает?!» — От страха руки-ноги сделались как ватные, и я бухнула котел на пол.
— Не трясись, не трясись, зловредная, — ухмыльнулась Яга. — Хоть ты только о себе думать можешь, да невольно Буяну добро сделала. Илюшка-то на что обижался? За что себя Василиса корила так, что чуть до смерти не уморилась, его молодость у Нави отнимая?
— За что? — тупо переспросила я.
Я и правда не понимала, зачем это понадобилось моей ненормальной сестре. Вряд ли она так хорошо разбиралась в разновидностях дара, чтобы знать, что и не помрет, и силу не потеряет.
— За лжу, — назидательно подняла палец бабка. — Там недоговорила, тут недосказала, вот лжа и получилась. А ну как она узнает, что ее Илюшка тоже не без греха?
— А какой на нем грех? — навострила уши я.
— А тот же самый. Тут недоговорил, там недосказал, — ухмыльнулась Яга. — Сынок он царя берендейского. Младшенький, правда, а все едино царевич. И удрал он от батюшки не просто так, а потому что оженить его собрались на дочке хана Загорского. Военный союз у них там намечался. А Илья возьми да сбеги прямо из-под венца.
— Ишь ты, — присвистнула я. — То-то Ваське там обрадуются: человечка без роду без племени. Папаше-то она без Ильи да без силы ведьмовской даром не нужна.
— Не нужна. Да и сама к нему не пойдет, — кивнула бабка. — Тут еще и новая печаль у берендейского царя приключилась. Старший сын его намедни помер. Хворь какая-то странная сожгла парня в два дня. А вчера и средний захворал тем же самым…
— А ты откуда все это знаешь?
— А Васька-кот мне на что? Он в любую щель пролезет, только подкинь его до той щели. На это мне сил достанет, чай, не первый год таким балуюсь. А кто кота стеречься будет да тайны перед ним тайничать?
— Ха! Будет Ваське сюрпризец! — Я кое-как подавила злорадную усмешку.
— Будет, будет, — кивнула Яга. — Не нужна берендейскому царю такая женка у сына единственного.