И.о. Бабы-яги

— А это зачем?

— А чтобы удирать было куда.

— Змею?

— Тебе, обалдуй.

— Я удирать не буду! Со мной твердая рука, острый глаз и храбрость безмерная! А еще… Еще… — Он полез в затылок, явно силясь что-то вспомнить. Пятерня в нужном месте, как всегда, подхлестнула мыслительный процесс, и дурак радостно выдал: — А еще великий Лопатрур, Погибель бессмертных!

— Кто?! — настал мой черед таращиться.

— Лопата моя верная, тобой даденая. Я ее вечной славой покрыл, когда Кощея одолел. И еще покрою. И буду покрывать, пока тверда моя плоть… Эй? Бабка? Ты чего ржешь как лошадь?

— Да нет, нет… — сквозь хохот выдавила из себя я. — Это я восторгаюсь. Ты продолжай, ик, продолжай. Кого ты там еще покрыл?

— Ты поостерегись, бабка, — покачал головой дурак. — Кощей вот один в один так же икал. А потом взял да помер.

Историю с лопатой я в исполнении Васьки уже слыхала, и потому в истерике сползла по калиточному столбу в траву.

— Бабка! — всерьез забеспокоился Иван. — Ты помирать-то погоди! Я ж тебе еще грамотку не отдал. А обещал! Негоже богатырю слово свое ломать!

— Как… Какую грамотку, — проблеяла я, пытаясь успокоиться.

— Дык это… Как его… Брат по оружию, вот! — хлопнул себя по лбу дурак.

— А… Брат… — Я не глядя сунула писульку в карман. — С братом мы потом разберемся.

— Ты, бабка, не откладывай, — посоветовал Иван. — Богатырю подсобить — святое дело. А то старость, она такая, р-раз, и забыл чего. А коли ты все забывать будешь, как нам, богатырям, покрывать…

Из-за избушки донесся какой-то грохот. Я оглянулась, но высокая трава и яблони мешали рассмотреть, что там еще случилось.

— Да уж не забуду, касатик, — перебила я, выталкивая незваного гостя за калитку. — Не забуду. И подсоблю… И покрою… Матом…

Последнее я говорила, уже захлопнув калитку и поспешно шаркая к избушке. К счастью, ничего страшного не случилось. Просто, пользуясь тем, что дурак меня отвлек, Ядвига попыталась попасть в избу, а той эта идея не понравилась. В результате старуха, сидя в большом жестяном корыте, прокатилась до самого сада, проложив в траве широкую просеку.

Убедившись, что никто из чешуйных богатырей это безобразие не видел, я сплюнула и пошла вправлять мозги вяло шевелившейся бабке.

— Что, гены покоя не дают? На семейный спорт потянуло? — поинтересовалась я, дождавшись, пока она утвердится в сравнительно вертикальном положении. — Как успехи? Покаталась, повалялась?

— Язвишь? — скривилась Ядвига.

— Ну что ты, — отзеркалила ее гримасу я. — Совершенно искренне беспокоюсь. А то мало ли какая еще наследственность предков в тебе дремлет. Вон в нашем мире вообще говорили, что люди от обезьян произошли. А ну как на дерево полезешь? А возраст уже преклонный, косточки хрупкие.

— Что это? Неужели забота о бабушке? — ухмыльнулась старуха. — Не ожидала.

— И правильно делала. Это забота обо мне любимой. Мы еще обучение не закончили. А про пышные похороны одной любопытной бабки вообще речи не шло.

— А ты больше времени учебе уделяй, — огрызнулась Ядвига. — А то я при всем желании слова сдержать не смогу — помру от старости, прежде чем ты хоть чему-то научишься.

— Тогда не теряй времени даром. — Я кивнула на стол под яблоней.

Бабка, покряхтывая и держась за поясницу, поплелась туда.

Остаток дня я металась между столом под яблоней и огородом. Урожай созрел и плавно перебрался в мой безразмерный погреб, богатыри снова вскопали грядки, и надо было срочно засаживать освободившуюся площадь, пока гусе-лебединое удобрение еще действовало. Вот только Ильи у меня больше не было, и я вдруг выяснила, что посадка огорода — тот еще квест.

О совместимости растений я имела весьма смутное понятие. Зато где-то на задворках памяти бултыхалась неизвестно когда подцепленная информация, что одно и то же растение на одном и том же месте два раза подряд не выращивают. Тупо полюбовавшись на кучу семян, большинство из которых даже опознать не могла, я махнула на агротехнику рукой: «И так сойдет!»

В результате огород был разделен на несколько неравных частей. Самую большую я отвела под картошку: чешуйные витязи лопали ее крайне охотно. А остальное приказала засадить квадратно-гнездовым способом: все, что хотя бы отдаленно напоминало тыквенные семечки, — направо, мелочь, которую и рассмотреть-то можно было только через лупу, — налево. А все, что осталось, — рядками по краям.

Ядвига неудовольствия по поводу моих постоянных отлучек не выказывала, но поглядывала насмешливо. Впрочем, я сомневалась, что она смыслит в огородном деле больше меня, а потому относилась к этим взглядам философски.

Обедали мы под той же яблоней. Но к ужину бабка и ее намеки на мою излишнюю любовь к богатырям, котам и прочим дуракам настолько мне опротивели, что я, прихватив тарелку, убралась в избушку. Ну а кому не надоело бы, что, рассказывая о волшебных лекарственных травах, Ядвига с гадкой улыбочкой не уставала упоминать, как при помощи того же сена отправить на вечное поселение в будочку у частокола, а то и в мир иной слишком назойливых гостей и прожорливых витязей. Причем красочному описанию последствий она уделяла самое пристальное внимание. Впрочем, излишняя брезгливость не была главной причиной этого маневра. Куда больше меня беспокоила необходимость покинуть поляну и оставить «любимую учительницу» без присмотра.

Сегодняшнее громовое фиаско Ядвиги и ее поездка в корыте через весь двор показали мне, она не успокоилась и будет дальше пытаться добраться до яблока. А может, и еще до чего другого вроде книг Яги. И позволить ей это мне очень не хотелось. Дожевывая многоярусный бутерброд, я наскоро просмотрела толстый том о травах и убедилась, что ведьма и половины не знала об их свойствах и возможностях. Именно не знала, а не скрыла от меня, потому что кое-какие из этих «свойств» она бы точно не отказалась посмаковать, чтобы потрепать мне нервы.

— Васька! — вполголоса позвала я. — Вылезай, дело есть.

— Вспомнила обо мне, сиротинушке, — проворчал кот, свесив толстую морду с балки. — И, как всегда, «дело есть», «дело есть»… Вот есть — это дело, а твое «дело есть» — не дело.

— Поговори мне еще, — проворчала я, заметив белесые разводы у него на одном ухе. — Опять в сметану лазил?

— А что прикажешь делать, когда ты обо мне и не вспоминаешь, не то чтобы покормить, — огрызнулся Васька.


— Ты и сам неплохо справляешься.

— Вот и ты справляйся, — буркнул кот, снова скрываясь на балке. — Иди вон с Ядвигой о делах побеседуй. У вас с ней великая любовь приключилась, как я погляжу.

— Еще приревнуй меня, — усмехнулась я. — Слезай давай. Думу думать будем. И как раз про Ядвигу. Надо за ней как-то присмотреть, пока меня не будет.

— А ты куда собралась?! — забеспокоился Васька.

— Ростислав звал. На взморье надо сходить, посмотреть, что они там настроили, пока у нас не стало на парочку едоков меньше.

О том, что после этого собираюсь заняться Ильей, я упоминать не стала. Воспоминания о той свинье, которую я случайно подложила невезучему богатырю, неизменно вызывали хоть и короткие, но от этого не менее неприятные укусы совести. В конце концов, ничего плохого парень мне не сделал. Ну, разве что слишком уж помочь хотел, но за это не проклинают.

— А я тебе сразу говорил, не нужна им это полоска с ямами, — ворчливо сообщил кот, соблаговолив спрыгнуть на лавку. — Тыщу лет без нее жили и ворога били, и дальше бы обошлись.

— А я тебе сразу сказала, эта полоса нужна, чтобы они союзников не били за неимением «ворогов».

— Да помню я, помню… Что там с Ядвигой? Имей в виду, я за ней приглядеть не смогу. То есть смогу, но сделать ничего не сделаю. Мои силы ей на один зуб.

— Так я тебя и не воевать с ней посылаю. Надо, чтобы мне сообщили, если она вдруг опять куда-нибудь полезет без спроса.

— Так это баннику поклониться надо, — хмыкнул Васька. — Она же у тебя в баньке сейчас живет.

— Так… Кто еще у меня в бане живет?

— Банник, бестолковая! В избушке — домовой, а баньке — банник.

— А у нас и домовой есть? — опешила я.

— Есть, как не быть, — лениво отозвался Васька. — Кто, по-твоему, тут порядок наводит да чистоту поддерживает?

— И тебе сметану достает! — догадалась я наконец и рассмеялась. — А я-то все думаю, как тебе удалось подпол вычистить… Ну и где наш домовой? Зови.

— А меня звать не надо, — раздался у меня над плечом надтреснутый дребезжащий голосок. — Я завсегда тут, матушка.

Я с трудом усидела на месте и заставила себя развернуться медленно и уверенно.

— Так вот ты какой. Приятно познакомиться.

— Так знакомы уж, матушка, — склонил голову миниатюрный старичок размером с суповую тарелку. — Почитай уже седьмой день я сон твой стерегу да утренние лучи в окно зову, чтобы будили тебя с утречка ласково.

— С-спасибо, — выдавила из себя я, вспомнив, как, несмотря на все усилия в виде задернутых шторок и закрытых ставен, просыпалась от удара солнечным зайчиком в глаз. Ну если, конечно, раньше меня не успевал разбудить очередной вопль: «Хозяйка!»

— Так не за что, — склонил голову дедок. — Это моя забота.

— Угу. Понятно… — проворчала я и мысленно добавила: «Еще один „заботник“ на мою бедную голову. А я еще с первым не разобралась!»

Впрочем, появление домового имело и свои плюсы. Он пообещал, что Ядвига и шагу не ступит без моего ведома. Лишь бы я, прежде чем уходить, посоветовала ей в баньке оставаться. «Так, — пояснил он, — у домашней нечисти руки будут развязаны». Насчет предупреждения меня терзали смутные сомнения, но я все же решила не перечить домовику. Мало ли какие тут порядки. К тому же не очень хотелось ругаться с невидимой силой, которая постоянно находится рядом. Только падающих на голову горшков мне и не хватало. Поэтому Ядвигу о своем уходе я предупредила, оставаться в баньке настойчиво посоветовала и ее крайне довольное: «Конечно, конечно», — проигнорировала.

К счастью, прогулка на взморье никаких неприятных сюрпризов не принесла. Ростислав сделал все точно так, как мы и обговаривали, построив гигантскую копию типовой полосы препятствий из моего прошлого. Разве что соорудили всю это красоту из дерева. Я чуть не пустила ностальгическую слезу, любуясь выдолбленными из столетнего дуба кольцами, изображавшими автомобильные шины, и колышками с терновником, заменившим колючую проволоку, под которыми полагалось ползать по-пластунски.

Обговорив комплекс упражнений, мы распрощались с Ростиславом, и я, отказавшись от провожатых, демонстративно направилась к лесной избушке.

На полдороге я свернула в кусты, и пару минут спустя по тропинке уже шла молодая девица, точнее, нечисть. Нос, шаль и приметный красный сарафан перекочевали в котомку, я же натянула одежку, в которой была в лесу в последний раз. Она была не больно-то чистой, но в том, что нечисть особо часто переодевается, я сильно сомневалась.

Найти Илью было нетрудно: иди себе на запах дыма, и все. Но я не спешила, все еще пытаясь решить, как не наломать дров. Проблема состояла в том, что проклясть я могла довольно легко и в свободной форме, а вот снимать проклятие полагалось, глядя в глаза и четко произнося нужную формулу. Как совместить это с тем, что Илюшка не подпускал нечисть слишком близко, да я и сама не стремилась рискнуть разоблачением, было непонятно. Но подумать как следует мне снова не позволили.

— Ну, здравствуй, гостья званая да нежданная, — раздалось у меня за спиной.

Я медленно повернулась на голос, уже догадываясь, что в очередной раз сделала большую глупость.





Глава 29

ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАША МАМА




Она говорила с легким, едва заметным акцентом. Такой появляется у людей, долго проживших за границей. Это и натолкнуло меня на догадку, кого я вижу перед собой.

— Вот уж не ожидала, что ты окажешься настолько глупа, чтобы действительно явиться, — тут же подтвердила мои домыслы Марья.