И.о. Бабы-яги

— Ой… А не врешь? Откуда у матушки англицкий замок? Я же русская, значит, и она русская.

Лже-Илюшка, как я и планировала, окончательно уверился в моей беспросветной глупости и расслабился.

— Был там шарлатан один. Великим колдуном себя мнил. Ну, Марья Моревна ему быстро показала, кто из них колдун, а кто болтун. Мерлин сбежал, а замок остался. Не пропадать же добру. Ты мне лучше расскажи, как ты сюда попала?

— А я не помню… — покачала головой я и на всякий случай добавила: — Ничего не помню.

— Это плохо. Не иначе как чары на тебе страшные и черные, — постарался еще больше запугать дурочку Радька. — Бежать тебе надо. Только матушка твоя такую черную волшбу снять сможет.

«Ну да, конечно», — подумала я, не глядя, дернув ногой назад в попытке отпугнуть разошедшегося Ваську. Судя по подозрительно зашуршавшим кустам, он снова вознамерился запустить в меня когти. Попасть не попала, но равновесие потерять умудрилась. И тут же оказалась в объятиях Таврического Пердеца. Вот уж кто даром времени не терял и тут же полез целоваться.

— Яга! — взвизгнула я, увернувшись так, что мокрые губы только мазнули по виску.

— Где? — перепугался гордый рыцарь, уронив меня на траву.

Мало того, эта сволочь даже не смотрел в мою сторону. А я, между прочим, ощутимо приложилась копчиком.

— Здесь, — прошипела я, молниеносно прилепив волшебный нос.

Когда лже-Илюшка опустил взгляд на оброненную «Василисушку», с земли уже, кряхтя, поднималась до крайности злая Яга.

— Здесь я, касатик.





Глава 15

ИНИЦИАТИВА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ




— Б-бабуся… Ягуся… Это не то, что вы подумали… — попятился Радька.

— А тебе откуда знать, что я подумала? — прошамкала я, наконец утвердившись на ногах. Пришлось, правда, остаться в согнутом положении: шаль, придававшая мне осанку буквы «зю» автоматом, пока так и болталась на поясе. — Я тебя, змей зеленый, пригрела. Спать уложила, сырниками накормила и даже денег не попросила. А ты мне, Пердюль Таврический, врать вздумал?!

— Так я это… Я не то…

— То, — возразила я, наступая на перетрусившего рыцаря. — Очень даже то… То самое, на что мухи слетаются!

— Мед? — глупо хлопнул глазами он.

«И я еще пыталась уверить его, что дура здесь Василиса», — слегка офигела я.

— Значит, я — бабка злобная да глупая? Обмануть меня ничего не стоит? Василиску у меня утащить — проще простого? Так ты своей хозяйке врал, скотина?

— Так я ж не знал, что девка вам нужна, — попытался выкрутиться Радька. — Думал от обузы вас избавить…

— А меня ты спросил?!

— Простите дурака, — заюлил мерзавец, слегка оправившись от первого шока. — Виноват, исправлюсь!

— В детстве роняли часто?

— Да, да, очень часто, и все головушкой моей бедной. Вот и забываю все на свете. А ее величество Марья мне прямо так и велела. Мол, перво-наперво к бабушке подойди, все ей обскажи, совета спроси…

— Да ну? — прищурилась я. — Слыхала я твои советы. А в мои планы никакое семейное счастье для Васьки не входит.

— Так и в мои тоже! — подхватил Радька.

— Неужели? А кто собирался Василису в материнские объятия доставить, целоваться кто полез? Тьфу, гадость какая!

— Так я ж для пользы дела! Чтобы девке глупой голову задурить. Никакого счастья! Марья Моревна сроду ни одной слезинки не проронила. Какие там объятия?

— Тогда зачем ей моя Василиса? — прищурилась я в ожидании ответа на тот вопрос, ради которого, собственно, весь этот фарс и затеяла. — Правду говори, скотина!

— Не знаю я! Жизнью клянусь! — снова перепугался Радька. — Только никакого счастья там точно не будет. Королева Марья счастье никому не дает!

— Что ж ты ей служишь тогда?!

— Денег дает. Много, — признался мерзавец.


Вот тут мое терпение и лопнуло. Всю жизнь ненавидела продажные шкуры. Наверное, я бы разозлилась куда меньше, если бы он назвал любую другую причину вплоть до самой кровожадной гадости. А так мне стало просто противно до тошноты.

— Давай-ка ты, касатик, — прошипела я, — вали отсюда, пока цел. Меча у меня нет, но голову можно и голыми руками оторвать, было бы желание. А ну, брысь!

Окрик послужил спусковым крючком. Радька сорвался с места как перепуганный заяц и понесся к калитке.

— Катись колбаской до самой Англиции! — крикнула я ему вслед. — Нет тут Василисы! И не было никогда! Так своей королеве и передай! И дорогу сюда забудь на веки вечные!

В небе как по заказу блеснула молния, ударил гром и хлынул почти тропический ливень. Взвизгнув, я рванула к избушке со скоростью, совершенно не соответствующей мнимому возрасту. Как раз успела увидеть, как Радька кубарем вылетает за калитку, видимо поскользнувшись на мгновенно размокшей земле, и вскочила на крыльцо, даже не дождавшись, пока избушка опустится ниже. Калитка, плотоядно лязгнув щеколдой, захлопнулась за спиной хитреца, и я, с удовлетворением кивнув, уже степенно вошла в прихожую.

Впрочем, свидетелей моего безумного забега не нашлось — все попрятались от внезапной грозы. Бормоча ругательства, я кое-как стащила с себя насквозь мокрые шмотки и, стуча зубами, завернулась в одеяло.

«Надо бы волосы расчесать, — подумала я. — Отросли, заразы, не раздеру же потом…»

Но это была последняя связная мысль. А в следующую минуту я уже спала, отрубившись, едва голова коснулась чего-то мягкого.

Проснулась я от громоподобного чиха. «Простудилась?» — мелькнула заполошная мысль, и я кое-как подняла голову. Оказывается, заснуть я умудрилась лицом вниз, да еще и подушкой мне послужил не кто иной, как Васька. Его-то шерсть и щекотала мою физиономию, пока не угодила в нос.

— Ну, наконец-то! — проворчал кот, плавно соскользнув с лавки. — Я уж думал, помру под тобой! Это ж надо было так вцепиться! Всю ночь пошевелиться не давала. Одной сметаной не отделаешься. Придется тебе витязей на рыбалку отправлять и меня, бедного, рыбкой кормить.

— Посмотрим, — отмахнулась я.

Мне было не до стенаний кота. Судя по его воплям, я умудрилась проспать весь остаток вчерашнего дня, всю ночь и еще кусок утра захватила. По крайней мере, солнце было уже достаточно высоко. Вот черт! Я моментально вспомнила про пропущенный ужин богатырей и обещанный Илье разговор о лесной нечисти. Да еще чертов Лепердок, или как там его, с новой сказочкой для каждого слушателя… А главное, я сильно подозревала, что до очередного «Хозяйка!», требующего горе-Ягу на сцену этого театра абсурда, осталось не так уж и много времени. Я покосилась на нервно вылизывающегося котяру, больше обсуждать насущные проблемы было не с кем.

— Вась?

— Чего тебе?

— Ну хватит нализываться. Я ж тебя обнимала, а не полы тобой мыла.

— Угу, — недовольно отозвался кот. — А еще храпела в ухо и слюни всю ночь на меня пускала.

— Я не храплю! — возмутилась я.

— Хорошо, что хоть слюни отрицать не пытаешься, — с удовлетворением констатировал Васька, но на лавку все-таки запрыгнул.

Я проглотила закономерное возмущение: еще не хватало, чтобы единственный источник информации разобиделся и сбежал.

— Извини.

— Так-то лучше, — тут же сменил гнев на милость кот. — Рассказывай, что там у тебя за беда приключилась?

— Сам знаешь. Лесной Илюшка нечисть требует, а зачем, не говорит. Да и где я ему возьму эту нечисть, если сама она самая и есть. Зато Лепердок наплел столько, что не разберешь, где правда и есть ли она там вообще.

— Илюшке признаваться не вздумай, — тут же отрезал кот. — Угробишь славу Бабы-яги, никто тебе за это спасибо не скажет. Хороша злая ведьма, которая по болотам утопленников спасает! Собиралась его услать, так и ушли.

— Ушлю, — кивнула я, решив не вдаваться в подробности. Сейчас у меня были более актуальные проблемы. — А с Пердоком что делать будем?

— А ты уже сделала, — ухмыльнулся Васька. — Уж как я боялся, что ты уши развесишь… Все когти об тебя ободрал. Но нет. Кровь не водица… Пока он до своей Англиции докатится, уже настоящая Яга вернется.

— Вась… — скрипнула зубами, но говорить старалась спокойно, — я обратно в тот мир не хочу. Нечего мне там делать.

— Нечего, — легко согласился кот.

— Вот, — подхватила я, ободренная отсутствием возражений, — вот вернется наша курортница, и меня отсюда попросят. А куда я пойду, когда вокруг одни чертовы тайны и вообще непонятно, кто и что от меня хочет, и вообще от меня ли. Вдруг настоящая Василиса какую-нибудь тайну знала важную, и все эту тайну раскрыть хотят. Но я-то…

— Тут подумать надо, — перебил вдруг кот, взглянув на меня как-то по-особому пронзительно. — Не мешай мне.

— Ладно… — проворчала я. Минут пять я сидела на лавке, ожидая, что такого надумает кот, а потом, потеряв всякое терпение, ткнула его пальцем в пушистый бок. — Эй! Ты вроде подумать хотел, а не поспать!

— А я во сне думаю, — недовольно отмахнулся Васька. — Будешь мешать, вообще ничего не надумаю!

«Мели, Емеля, твоя неделя… Ничего… Я тебе это припомню», — проворчала я себе под нос и встала. Это кот спит… то есть думает, а мне раздумываться некогда.

Нацепив нос и ведьмину шаль, я быстренько сбегала в будочку у частокола, по пути кинув короткий взгляд на баньку. Лесной Илюшка ковырялся на огороде и меня, к счастью, не заметил, чему я была только рада. «Успею еще услать, а пока как-то спокойнее, когда он на глазах».

Вернувшись, я снова обругала дрыхнущего, то есть думающего кота и достала скатерть-самобранку и остатки ковра-самолета: хоть с одним делом разобраться пока.

Иголки я нашла быстро. И даже нитки из ковра надергала довольно длинные. Вот только они оказались шерстяными, очень толстыми и к тому же отвратительного болотного цвета. Даже просто приложенные к тонкой льняной скатерке, украшенной вышитыми красными петухами, выглядели они дико. Но выбирать мне было не из чего.

Минут через сорок я заштопала самую большую дыру и с гордостью посмотрела на дело рук своих. Впрочем, гордиться было особо нечем: грубая грязно-зеленая клякса, будто на скатерть плеснули болотной жижей. «Зато дыры нет, — успокоила я себя. — И вообще… Не до эстетики нам, не до эстетики!»

Я прошептала волшебные слова, гадая, чем порадует меня чудесная скатерка. И она порадовала… С тихим щелчком на скатерти возник всего один предмет. Ни мисок, ни горшков с ненавистным молоком. Вместо этого четко по центру стола появился здоровенный колючий кактус. Моргнув, я обошла стол по кругу, пытаясь понять, чем же странный серо-зеленый булыжник размером с баскетбольный мяч и густо утыканный острыми колючками кажется мне знакомым.