Иные города

— Это то, что придется забыть, если желаешь научиться чему-то еще.

Он рассказал ей про свое агентство. Итсаску тут же согласилась. Но граф потребовал, чтобы сначала она научилась контролировать голод. Вампирша уехала с ним с Ибицы, поселилась в Пиренеях под присмотром одного из ангелов. Это был ад. Жажда приносила страшные страдания. От обычной пищи поначалу рвало. Но постепенно ее желудок заново научился переваривать пищу, а дозы крови, которые им доставляли каждую неделю в аккуратных больничных пластиковых пакетах, становились все меньше. Последний месяц перед переездом в Барселону она прожила на одном бокале крови в день. Вместе со снижением голода Итсаску стала замечать, что в ней просыпается интерес к математике. Страсть к науке стала настолько сильной, что она могла проводить часы в поисках решения уравнений.

Когда на первом рождественском балу она встретилась с графом Виттури, поблагодарила его за спасение так искренне, что тот засмеялся.

— Я ничего не сделал. Все сделала ты сама. Теперь самое время вынырнуть из математических формул и расследований и присмотреться к себе. Кто ты? Ты одеваешься небрежно, и эта одежда ничего о тебе не говорит.

— Это лучше, чем быть фриком, — возразила Итсаску. — Так я незаметнее.

— Лучше быть фриком, чем никем.

Месяцы воздержания от секса и сильное природное притяжение графа сыграли с ней в тот вечер злую шутку. Она проскользнула к нему в кабинет после окончания бала. Граф Виттури сидел на диване и смотрел на пламя в камине. Итсаску хотела его так сильно, что даже не заметила, как мрачен его взгляд. Она села к нему на колени, скользнула руками по груди, прижалась к его губам. Он провел руками по ее бедрам, спине, взял за плечи и отодвинул от себя.

— Нет.

— Но почему? — Она так хотела его, что голос охрип. Каждое его прикосновение разжигало страсть. Ее тело пульсировало от желания, но, едва вампирша попыталась продолжить, он снова остановил ее.

— Я не тот, кто тебе нужен. Однажды мои крылья сомкнутся над тобой, но не сейчас.

Она заглянула ему в глаза, и ужас в одно мгновение стер горячее желание. Такая чернота была в них.

По возвращении в Барселону Итсаску набила на теле татуировку. Хищную птицу с распахнутыми крыльями. В знак того, что однажды он придет за ней, как обещал. Тогда же она начала искать свой собственный стиль в одежде. Оказалось, что выяснить, кто она на самом деле, сложнее, чем решить математическую задачку.

С приходом эпохи компьютеров Итсаску окончательно обрела себя. Алгоритмы первых ЭВМ, затем программирование, затем Интернет. Во всемирной сети она была невидимой и неуловимой богиней, могла войти куда угодно, а данные считывала быстрее, чем люди. Она стала компьютерным фриком.

Граф был для нее самым важным из всех созданий на земле. Ради него она была готова на все. Поэтому, когда он три года назад попросил завербовать одного юного гения из Франции, вампирша радостно бросилась выполнять его просьбу, не подумав о том, что это может стать самым сложным испытанием в ее жизни.

Столкновение с юным и наивным парнем стало первым болезненным напоминанием о том, что она стара, хоть ее тело молодое и красивое. От Сержа веяло свежестью, так пахнут новые вещи и дети. Первым ее желанием было разрушить это тело, этот добрый и доверчивый взгляд за стеклами очков, постоянно съезжающих на кончик носа. Но хищное желание она победила довольно быстро. Итсаску была неглупа и осознала, что граф пытается проверить ее, искусить, посмотреть, как она станет действовать.

Очень быстро Итсаску поняла, что нравится Сержу. Ей практически не составило труда убедить парня приехать на собеседование в Барселону. Но как только тот подписал договор, стало страшно. Серж ухаживал за ней, а она боялась, что причинит ему боль, если подпустит к себе. И в то же время он ей очень сильно нравился. Вампирша разрывалась между страхом и желанием, но Серж не отступал. В конце концов пришлось признаться ему, что она — вампир. Сначала парень испугался. Но потом поправил очки, улыбнулся и сказал, что готов рискнуть и попробовать.

Их первая ночь была ужасна. Итсаску убегала в ванную, пыталась успокоить голод, который просыпался от того, что сердцебиение и пульс Сержа ускорялись, температура повышалась, а кровь пульсировала так громко, что ей хотелось вскрыть его шею и глотать фонтанирующую алую питательную жидкость. Она возвращалась, и все начиналось сначала. Серж выжил. В то утро она смотрела, как он спит, ласкала взглядом его тело, и нега от полученного удовольствия, восторг от очередной победы над собой стали тем смыслом, который она искала десятилетия назад.

А теперь прошлое постучалось в ее дверь и сдохло на пороге. В глубине души она испытывала глухое удовлетворение от того, что воспоминания о ее пустой жизни окончательно померкли. И можно стереть их навсегда. Вот только смерть Алекса была странной, а исчезновение тела и вовсе поставило в тупик. Она решала эту задачу, но решения не находила. Больше всего Итсаску опасалась за людей из агентства. Одна мысль о том, что Алекс жив и мог по пути наброситься на Сержа или Цезаря, вызывала тошноту.



Настя испытывала странное беспокойство и волнение, которые приписывала предстоящему экзамену. Вопли испуганных персонажей страшного фильма долетали сквозь наушники небольшими помехами, но ее сознание словно нарочно цеплялось за них, чтобы отвлечься от заучивания пословиц и поговорок на испанском. И еще краем глаза она видела, как Джонни время от времени проверяет телефон, словно ждет звонка. Настя старалась сосредоточиться, но не получалось. Ей думалось о чем угодно, только не о поговорках.

Например, о графе Виттури. О том, что его загадочную, довольно глумливую ухмылку можно сравнить только с улыбкой Моны Лизы. Эти легкие тени в уголках губ, мягкие, едва уловимые, которые так хорошо сочетались с искорками смеха или сарказма в его темных глазах. Губы, словно высеченные лучшим скульптором. Так хотелось целовать их, скользить по их контуру пальцем. Желание оказаться рядом с графом Виттури вдруг с такой силой овладело ею, что она оторвалась от страницы, на которой уже минут пять выводила закорючки вместо слов, рассеянно уставилась на холодильник и вздрогнула, увидев незнакомого бледного мужчину.

Она узнала его в следующее мгновение. Подведенные глаза и остриженные клоками светлые волосы, личико юноши из аниме и довольно специфическая хищная улыбка говорили за себя. Медленно стащив наушники с головы, Настя смотрела на вампира, не зная, что делать.

Тот тоже молчал. Какое-то время только громкие вопли умирающих или убегающих от очередной страшилки героев резали слух. Когда кино прервалось рекламой, Мартин вырубил звук, прошлепал к холодильнику, достал бутылку кока-колы, сунул руку в вампира, взял с крючка открывашку, вытащил руку из вампира, подцепил крышку, открыл бутылку, сунул руку в вампира и вернул открывашку на место.

Настя почувствовала, как слезы застилают глаза. Вампир проводил Мартина равнодушным взглядом и снова уставился на Настю.

— Чего ты хочешь? — тихо спросила она. Слезы уже бежали по щекам, их было не остановить. Она сама не понимала, почему, когда она впервые увидела, насколько тело призрака эфемерно для людей, ей стало жалко и его, и себя.

— Я должен тебе кое-что показать. У нас мало времени.

Она встала, вытирая слезы, взяла куртку и меч.

— Настя, ты куда? — Джонни подскочил на месте.

— Пойду пройдусь, мне нужно на воздух.

Она и в самом деле была бледна.

— Я с тобой! — нервно откликнулся парень и схватил куртку. Граф велел ни на шаг не отходить от Насти. Но не сказал сидеть дома.

Настя бросила взгляд на вампира. Тот пожал плечами. Ему было все равно.

Втроем они вышли на лестничную площадку. Призрак пошел по ступенькам вниз. Насте было так тоскливо и настолько не по себе, что хотелось бросить все и сбежать в Москву. А там еще забраться под кровать, как в детстве. И сказать себе, что она в домике. Инстинкт самосохранения тянул назад, но девушке казалось, что она может помочь призраку.

Джонни ощутил, как сгущается опасность вокруг них, достал телефон, чтобы сбросить сообщение Цезарю. Но телефон не ловил сеть. Сердце пропустило удар. В этот момент свет на лестнице, мигавший с тех пор, как они вышли из квартиры, погас. Он услышал, как охнула впереди Настя, бросился к ней, но ее уже не было на лестнице. Через мгновение свет зажегся, телефон поймал сеть, но девушки нигде не было. Джонни яростно взвыл от осознания того, какую взбучку ему устроит граф Виттури. Но когда увидел, кто поднимается навстречу, понял, что может и не дожить до встречи с графом.



— Диего пропал, Джонни прислал сообщение об опасности и тоже не отвечает. — Цезарь метался по гостиной и нервно причесывал рукой свои редкие волосы.

— Начнем с Джонни, его местоположение, по крайней мере, известно. К тому же с ним Настя, — предложила Лика, забрасывая на спину колчан.


— Остальные остаются здесь. — Граф обвел тяжелым взглядом притихшую компанию: Цезарь, Серж и Итсаску опустили глаза. — Я запечатаю двери и окна, чтобы не вылезли. Хватит с меня непослушания.

Ангел и демон вышли за дверь, Итсаску от злости метнула в дверь тапку.

— Может, поужинаем? — спросил Серж, но, не найдя поддержки, пошел на кухню доставать из духовки засыхающий пирог.

— У тебя есть варианты возможного решения задачки с пропажей вампира? — спросил Цезарь у Итсаску.

— Есть, но ответ мне совсем не нравится. Если предположить, что Алекс действительно как-то был связан с теми, кто закрутил поиски артефактов, тогда он знал, что наша группа является препятствием на их пути. А если он пошел на то, чтобы отыскать меня, значит, дело приняло настолько плохой оборот, что только память о прожитых вместе годах побудила его о чем-то предупредить. Вот только наши противники об этом узнали. И убили его прежде, чем он успел что-то сказать.

— Да, это объясняет ситуацию в целом, но куда делось тело?

— Раз полиция молчит, значит, версию о раненом голодном вампире можно отбросить. Либо он мертв и его тело украли, либо…

— Он зомби! — радостно заорал Серж, грохнув противнем по столешнице. — Ну конечно!

— Но он бы набросился на вас!

— Он мог вывалиться из машины на ходу! — Парень добродушно улыбнулся.

— Не сходится. Он все равно напал бы на людей, — возразила Итсаску.

— Значит, тело украли, потому что не хотели, чтобы мы узнали, как он умер, — заключил Цезарь.

— Теория про зомби мне нравилась больше, — вздохнул Серж.



— Где мы? — слишком громко спросила Настя, и ее голос эхом разнесся по улице.

— В Ином городе.

Призрак шел впереди нее все быстрее.

— Мы можем опоздать, поторопись.

— Но куда мы идем?

— Твой друг в беде. Я подумал, ты захочешь спасти его.

— Ты думаешь, я так тебе и поверю?

— Думаю, да. Я сдох по глупости, так что хочу довести дело до конца, чтобы не пропасть зря.

Настя с ужасом шла по городу за вампиром, держа меч наготове. Пару раз у нее возникало желание шарахнуть идущего впереди призрака мечом и мчать назад, но мысль о том, что, возможно, он и в самом деле ведет ее, чтобы спасти кого-то из друзей, сдерживала.

Вдруг повалил снег, он большими хлопьями бил в лицо, поднялся ветер. Настя тут же замерзла и полезла в карманы за перчатками — заледеневшими руками держать меч было неудобно. Улицы стали белыми буквально за несколько минут. Настя и узнавала, и не узнавала город, в котором оказалась. Они шли медленно из-за ветра и снега, но вдруг вышли к Саграда Фамилии, собору Святого Семейства, возвышавшемуся сейчас над ней всеми своими башнями.

— Он достроен! — не смогла сдержать удивления Настя. В настоящей Барселоне центральная башня еще возводилась. Подумалось, что она предпочла бы недостроенный собор законченному: слишком уж мрачно выглядели высокие башни на фоне серого вечернего неба. Они словно подпирали своими вершинами тяжелые снежные облака, из которых валил слепящий снег, агрессивно залеплявший глаза, нос, рот, так что приходилось низко наклонять голову, чтобы дышать.

Вампир уверенно прошел за ограду и вошел в собор. Насте эта идея не понравилась. Она прекрасно помнила, что пережила в Венеции. Врываться в еще один храм, чтобы наткнуться там на неприятности… Интуиция говорила повернуть назад. Но, возможно, призрак действительно хотел помочь.

И тут она увидела, как вампир выходит из храма. Бледнее белого снега. Она подбежала к нему.

— Уходи отсюда, — сказал он, покачнулся и рухнул перед ней на колени, осел на белый от снега тротуар. — Я ошибся. Прости. Слишком поздно.

Настей овладел такой дикий ужас, что, проклиная свою доверчивость, она побежала прочь. С глухим стуком распахнулись двери собора за ее спиной, и воздух, снег и ее саму стало затягивать внутрь с такой силой, что она попятилась против своей воли. Ухватиться было не за что, она находилась слишком далеко от ограды, а вход оказался слишком близко. Призрак пытался удержать ее, но сил не хватило. Настя почувствовала, как ее отрывает от земли и тянет внутрь в вихре белого липкого снега. Едва она пересекла порог собора, двери с грохотом захлопнулись. Девушка грохнулась на пол, меч со звоном отлетел в сторону. Внутри было темно и жутко. Она попыталась открыть двери, но они не поддавались. Сквозь те же двери рядом с ней в собор вошел призрак.

— Зачем ты заманил меня сюда?! — Она в ярости схватила его за куртку, но тут же отпустила, потому что от контакта закружилась голова.

— Я хотел помочь. Она убила меня, когда я пытался предупредить вас об опасности. Она выкрала мое тело и твоего друга. Я думал, ты сможешь помочь мне и ему до того, как она вернется.

— Она? Кто такая эта она?

Темнота вокруг них стала бледнеть и выцветать. Постепенно собор озарился мягким полусветом.

— Она — это я! — услышала Настя женский голос за спиной.

Повернувшись, увидела возле алтаря женщину, одетую в белую робу. Подобрав по дороге меч, Настя приблизилась к алтарю. Женщина обернулась.

— О господи…

Даже в самых страшных снах за ней бегал по городу всего лишь Мрак со своим красным глазом. Но оказалось, что есть кое-что пострашнее Мрака. Белое лицо женщины с черными провалами вместо глаз и с засохшими дорожками крови на лице. Она, казалось, видит даже так, потому что, повернувшись к Насте, улыбнулась, обнажив белые зубы за красными губами.

— Ты еще что такое? — Настя покрепче сжала рукоять меча. Так крепко, что даже стало больно.