Инопланетянка его мечты

Там поселение?

– Да.

Я вижу крупное озеро и русло реки. Промышленное поселение?

– Да.

Большое?

– Да.

Поселений много?

– Да.

Не в силах сдержать эмоции, я вскочила, собрала руками волосы и зажала их на затылке. Кобольд выживет. В прогнозах относительно него я не ошибалась пока. Более того, этот мир для него прекрасен. Абсолютный простор действий. У него не будет сдерживающей силы. Сомневаюсь, что местная медицина дошла до изучения хотя бы эпилептоидов или шизоидов.

Пока не знала о проживающих здесь людях, о Кобольде не беспокоилась. Теперь все иначе. Стоять на месте тоже не могла. Начала переминаться с ноги на ногу. Взять себя под контроль, унять волнение все никак не удавалось. Руки подрагивали. Нужно было что-то предпринимать или хотя бы начать размышлять спокойно, выстроить некий план действий. Я остановилась, закрыла глаза и начала глубоко, размеренно дышать.

Помогло. Появились первые намеки на трезвость мышления.

Открыла глаза и взглянула вниз на Вангьяла, внимательно наблюдающего за мной. Время. Нужно установить время. Я опустилась на колени, взяла новый лист и нарисовала себя в скафандре с ранением в плече, затем сегодняшнюю себя и изобразила смену дня и ночи. Получила ответ на пальцах, на основе своих же наблюдений перевела в земные сутки. Вышло больше двадцати.

Почти месяц. Я дала ему почти месяц!

Как быть дальше, я откровенно не знала. В помещении стало душно. Я поднялась и побежала на воздух в сад к обрыву, откуда открывался замечательный вид.

Вангьял следовал за мной высокой темной тенью. Будто сытый хищник, не убивает, но и не выпускает из когтей ни на минуту.

Ощутив дуновение ветра на лице, я почувствовала себя немного лучше. Стянула через голову чертов балахон и отшвырнула в сторону. В такую влажность да при такой температуре он мешал, не давал телу дышать. Вновь собрала волосы, скатала в пучок, зажала руками на затылке и закрыла глаза. Теперь было гораздо лучше.

Постояв вот так долгие минуты, я успокоилась, проанализировала свое положение, взвесила все «за» и «против». В целом выбор у меня был небольшой. Либо промолчать и постараться спастись. Либо не промолчать и постараться спастись. Сама одна я бессильна, но хотя бы предупредить об опасности могу. Снова повернулась к Вангьялу и внимательно, оценивающе его оглядела. Он умен. Быть может, получится.

Подошла к нему, взяла за руку и потянула обратно за собой в дом. Подобного он от меня не ожидал. Желтые глаза на секунду расширились от удивления.

В кабинете отпустила его, устроилась на полу с бумагой и чернилами и начала рисовать. Если бы не была эмпатом, стала бы художником. Матушка Матрена, к примеру, очень хотела, чтоб я развивала второй свой талант, а не первый. Пока рисовала, Вангьял сидел рядом и терпеливо наблюдал. Когда закончила и протянула ему довольно точный портрет, встала проблема. Как объяснить, что это самый опасный на этой планете человек?

Вангьял между тем изучил лицо Кобольда и вопросительно на меня уставился. Я указала на листок, затем на территорию Хайдун. Мой собеседник стал мрачнее тучи, что-то произнес суровым ледяным тоном. Я не стала обращать внимания на странную смену его настроения. Не до того было. Еще раз указала на Кобольда и изобразила на себе жест двумя руками, как будто шею мне ломают.

Собеседник мой озадачился. Настроение его вновь ушло от мрака к любопытству.

Не понял.

На новом листе нарисовала мужчину, напротив него еще четырех вооруженных огнестрельным и одновременно холодным оружием, показала Вангьялу, показала связь между портретом и невооруженным господином на рисунке, а потом изобразила всех четверых противников мертвыми.

Он что-то спросил.

Если бы я только понимала что. Отчаяние начало поглощать разум.

Чего ж непонятно-то?

Поднялась и задумчиво огляделась. Как можно объяснить, что хочу, наверняка? И вот тут вспомнила про недавнюю трапезу. Забрала из рук Вангьяла портрет, выскочила в комнату, взяла со стола нож и обернулась. Уже знала, что собеседник мой следует тенью. Так и было. Я бросила лист на пол и метнула в лицо Кобольда нож, пригвоздив к паркету. Вопросительно взглянула в желтые глаза.

Вангьял смотрел на меня так, словно впервые видел. Зато мысль мою понял. Я облегченно выдохнула. Полдела сделала, осталась вторая половина. Сбежать отсюда. Чем раньше, тем лучше.





Глава 4




Легкий стук заставил нас обоих оторвать взгляды друг от друга.

– Войдите.

Я предположила подходящий перевод.

Старик-слуга ступил в комнату и тихо доложил о чем-то. Вангьял отослал его, затем дошел до меня, наклонился, выдернул из паркета нож, поднял рисунок и осторожно свернул. Я следила за его спокойными движениями. Только теперь обратила внимание, что собственные случайные наблюдения про осанку и хищника были верны. Дело не в его положении в социуме, а в том, что он был физически развит. Люди, чье тело является оружием само по себе, определенно выглядят и двигаются. Спутать невозможно.

Свободной ладонью он провел по моей шее, груди, животу, заглянул с укоризной в глаза и произнес что-то. Я непонимающе нахмурилась, чем заставила его улыбнуться. Теперь он взял меня за руку и повел к левой стене спальни, где обнаружилась еще одна потайная панель. Новое небольшое помещение оказалось гардеробной. Его гардеробной. Из-за шкафов он извлек объемный старый сундук и предложил мне самой выбрать, что надеть. При этом волосы попросил спрятать, заодно пополнив мой словарный запас. Большое зеркало между шкафами тоже оказалось панелью, открывшей мне существование ванной комнаты в этом доме. Лишь убедившись, что я без него справлюсь, Вангьял удалился по своим делам. Редкий для подобного социума характер, полагаю.


Одежда была его, только старая, мальчишеская. Брюки и все те же балахоны с разрезами различных темных оттенков. В отличие от того цветочного безобразия, которое я скинула в саду, эта одежда была удобной, не вычурной, легкой. И была впору, учитывая особенности моей фигуры. Костлявая, с маленькой грудью я была похожа на подростка. Булан, к примеру, и причитающая старушка грудь под балахонами своими прятали пышную. Я оделась, нашла что-то вроде темно-синего шарфа и, глядя в большое зеркало, тщательно замотала волосы.

Татуировка на шее начала бледнеть. Интересно, он сильно расстроится, когда ее не найдет?

Переодевшись, для начала заглянула в ванную комнату, затем вернулась в его кабинет. Чувствуя себя предателем, осторожно заглянула в ящики письменного стола в поисках других карт. Не нашла. Прогулялась по комнатам, раздумывая, что из окружающих вещей могло бы мне помочь. Ничего не придумала. Все еще хотелось есть. Одной миской салата голод надолго не утолить.

Решила высунуть нос во внутренний двор. Прямо за дверью, среди его обуви сиротливо ютились женские кожаные облегающие тапочки. Наверное, Булан вместе с одеждой принесла. Странно, но они словно для меня сшиты были.

Во дворе Вангьяла не было, зато машин стояло уже две. Гонимая любопытством, я направилась прямо к железным коням. Поразительные вещицы, громоздкие, неудобные, громкие, медленные. Я как раз вела пальцами по двери вновь прибывшей, когда позади кто-то басом возмущенно заворчал. Я обернулась. От левого крыла ко мне направлялся высокий, широкий детина. Выражение лица детины обещало мне подзатыльник. Когда я обернулась, он растерял воинственный пыл. Снова что-то проворчал, только уже мягче, растерянно меня рассматривая, и от машины отогнал.

Предположила, что водитель заезжего гостя.

Заметив татуировку, он окончательно смягчился. Меня пожалели и посочувствовали. Я сдержала усмешку. Кто кого тут жалеть должен? Я могу умереть на этой примитивной планете по инициативе какого-нибудь местного «божка», но родилась и прожила свои четверть века я там, где свобода воли и личности – величайшая из признанных ценностей.

– Санал, – приложил к животу руку мой новый знакомый.

Я промолчала. На крыше дома мелькнуло что-то. Я нахмурилась, обошла Санала и направилась к правому крылу, где и заметила движение. Оглянулась в поисках подручных инструментов, чтоб на крышу влезть. Таковыми посчитала деревянную бочку для воды и резные столбы и балки веранды. Набор высоты получился не самым изящный, зато эффективный. С крыши на меня во все глаза смотрел знакомый. Один из тех, кого держали псы, пока я их не усыпила. Невысокий, темный, как все здешние, всклокоченный, он лежал, прижавшись пузом к коричневой черепице, часть которой вздумал разобрать. В одной руке герой держал нож, во второй – кулек с коротким фитилем.

Я задумчиво понаблюдала за явно растерянным лазутчиком. Он меня узнал и увидеть тут не ожидал. Структура его личности, как и у моего нового знакомого Санала, была простой. Иными словами, их мысли и эмоции легко читались. Я огляделась, но много не увидела. Крыша, территория дома, забор, что за забором, не видно. Нахмурилась и вновь взглянула на героя. Как он сюда попал? Как мимо охраны прошел? Спросить бы, да языка не знаю.

Что делать собрался, было так же очевидно, как и неразумно. Вмешиваться я права не имела, но там внизу, вполне возможно, сидел Вангьял – единственный предупрежденный о Кобольде человек. К тому же человек, меня спасший. Пусть для неких своих целей, но все же…

Я спрыгнула на землю и едва не угодила в медвежьи объятия Санала. Эти двое самые нерасторопные заговорщики в мире, честное слово! Зато поняла, как проник на территорию дома герой в рваных штанах. На машине прибыл. Увернувшись от хватки, я влетела в дом, в ту самую комнату в правом крыле, что так походила на хозяйскую спальню. Помимо Вангьяла там сидел пожилой, неприятного вида мужичок. Не обращая внимания на надменное удивление, высказанное мужичком, я задрала голову, рассматривая потолок. Деревянный, белый с балками. По центру, как раз под тем местом, где, по моим расчетам, сейчас лежал взрывоопасный господин, заметила округлую область, затянутую то ли тканью, то ли бумагой. Дошла туда, как раз, когда ее разрезали.

Поймала кулек, выдернула горящий фитиль. И только потом подумала о важном: о своей жизни и безопасности. Стресс сказался – совершаю поступки необдуманные. А заговорщики действительно глупые. Что за план бесполезный? Надеюсь, хоть сбежать успеют.

Рев двигателя во дворе подсказал, что сбежать они успевают.

Как Вангьял подошел и встал рядом, не заметила. Уж очень он тихо двигается. Я вручила ему кулек и покинула комнату. Пальцы правой руки неприятно онемели из-за ожога.

Обдумывать совершенные глупости пошла в сад. Встала, опершись о стену, возле обрыва и невидящим взглядом уставилась вдаль, туда, где за рекой за горизонт уходили возделанные зеленые поля. Мыслей было немного. Срок заряда батарей еще не минул, Кобольд был на свободе и в своей стихии, и мне необходимо было выучить язык. Вот и все. Со стороны дома доносились голоса, шум, лязганье. Но размышлять о том, что там сейчас происходит, не могла. Хотелось домой, кушать и плакать. Последнее осуществить было проще всего. Слезы сами покатились из глаз.

Оперлась виском о теплый камень.

«Берег мой, ты покажись вдали краешком, тонкой линией…»

Я шмыгнула и запела древнюю балладу. Ветер уносил с обрыва слова, и с каждым мгновением мне все сильнее казалось, что они, слова, правда долетят до родного берега. Не знаю как, но долетят.

О том, что меня кто-то услышать может, не подумала. Да и не важно уже это было, услышит ли кто чуждую этой планете речь или не услышит. Мы с Кобольдом тут и в любом случае окажем влияние на этот мир. Вангьяла я почувствовала. Чужое внимание всегда чувствуешь. Непроизвольно обернулась, а он за спиной шагах в десяти стоял и молча наблюдал. Даже не наблюдал – любовался. Странное это ощущение стать вдруг объектом чьего-то восхищения. Я вернулась к созерцанию усеянной дымными столбами реки.

Когда ощутила его совсем близко, возле плеча, ветер уже успел высушить мои слезы.

– Вы так легко убиваете, – проговорила я тихо. – Так легко калечите.

Да, я просила уничтожить Кобольда, но безжалостного убийцу, безумца и лишь потому, что выбора иного не увидела. А они все? Что они делают? Я тяжело вздохнула.

Вангьял осторожно снял шарф с моей головы, позволив волосам рассыпаться по спине и плечам, бережно расчесал их пальцами. Я повернулась к нему и взглянула в желтые глаза, снизу вверх.

Затем указала на шарф в его руке. Он сказал название.

– Нет, – произнесла я что-то впервые на его языке. Коснулась края рукава его старой одежды на себе, края рукава платья на нем, шарфа и положила руку на его живот.

Он понял и дал мне нужное слово.

Я оглянулась на реку, указав на нее, на окрестности, на небо и на землю под ногами.

И тут помог.

– Нет мой мир, – сказала я.

– Не мой мир, – поправил он.

– Не мой мир.

Для следующей фразы изобрела новые жесты. Пришлось касаться его и себя. Он не скрывал удовольствия от моих прикосновений, от того, что я сосредоточена на нем. Словно завороженный, наблюдал за мной.

– Отпусти я.

– Отпусти меня.

– Отпусти меня, – повторила я.

– Нет.