Индиго

По поцелуям. Осознала, что влюбилась, когда поняла, что открываю глаза во время поцелуев с Алексом. Мне больше не нужно было их закрывать, чтобы сосредоточиться. «Задергивать занавес», чтобы, так сказать, почувствовать магию. Алекс был той самой магией. И каждый раз, когда мы целовались с закрытыми глазами, я скучала по нему. Невозможная банальщина, да. Тошнотворно, но все равно правда.

Стоя под Эйфелевой башней, Алекс сказал мне, что за последние несколько недель его жизнь переменилась, что каждый его вдох буквально наполнился смыслом.

– Помнишь, как в Берлине я попросил тебя сесть у сцены, чтобы я мог тебя видеть? – спросил он. Я кивнула, делая глоток из стаканчика. В Париже кофе был вкуснее. Если задуматься, то в Париже все было лучше. Алекс дернул за воротник моего пальто, притягивая меня к себе, и наши губы соприкоснулись, когда он произнес: – То, как ты смотришь на меня, когда я пою и играю, каждый раз напоминает мне, почему я начал и хочу этим заниматься. Напоминает, что ничего другого я просто не умею. И хотя есть нечто трагичное в человеке с единственным предназначением, благодаря тебе мне стало легче.

– Как чувствует себя твоя душа в эти дни? – улыбнулась я.

– Очищенной, – ответил он.

Если бы я только знала, что мы в последний раз разговариваем с Алексом вот так – спокойно, ни о чем не беспокоясь, я растянула бы этот миг насколько это возможно. Одарила бы его еще несколькими поцелуями под идеально голубым небом. Но я ничего не подозревала, и нам нужно было вернуться в отель и подготовиться к благотворительному гала-концерту. Не знаю, осознавал ли это сам Алекс, но все это время на его лице сияла улыбка. Даже когда Блэйк заставил его выпить отвратительный травяной чай для голосовых связок. Или когда Лукас сел между нами и смотрел на него с тем же страдальческим и раздраженным выражением лица, какое появлялось только при виде Алекса. Черт, он даже посмеялся над совершенно неуместными шутками Элфи.

Последнее, что я помню из того дня, – это как мы сидели на «кухне», ожидая лимузин, который отвез бы нас на мероприятие. Элфи задержался у входа с несколькими фанатками, Блэйк звонил Дженне, а Алекс, Лукас и я сидели в лобби отеля и попивали апельсиновый сок из бокалов для шампанского. Помню выражение лица Лукаса, когда Алекс усадил меня на колени после того, как я вышла из ванной. Алекс обхватил мою талию руками и раздвинул стройные бедра, чтобы мне было удобнее. Поигрывая краем моего платья, он говорил о делах с человеком, которого прилюдно называл Французский «Костюмчик» Номер Три.

Помню, что решила, будто все поняла неправильно.

Я даже помню звук упавшей монетки.

Но больше всего я помню мои вопросы: «Почему? Как? И как долго?»

Я понятия не имела, что получу ответы на них той же ночью.

И как только разберусь в них, то сразу же захочу их забыть. Навсегда.



Войдя сквозь огромные двойные двери шато, мы услышали песню Blackbear «Do Re Mi». Весьма символично, учитывая, что эта песня описывала историю Алекса и Фэллон. Фэллон, которую я ненавидела, даже не будучи знакомой с ней лично. Мы пока так и не пересеклись с ней, но она была повсюду. В комнате было тяжело от ее невидимого присутствия, и я знала, что речь идет не о «Если», а о «Когда». Весь этот вечер казался мне одним большим средним пальцем, направленным в мою сторону, и я даже не знала почему.

Меня ждал Париж.

Я мечтала об этом бале.

Мне ужасно хотелось похвастаться своим платьем. Парижским Платьем, как называли его остальные.

На всех были маскарадные маски. Серебряные, золотые, черные и синие цвета скрывали красивые лица богатых гостей. У меня была кружевная маска белого цвета с завитками над глазами. Алекс надел простую черную маску Зорро, которая еще больше подчеркивала его волевую челюсть. Элфи, конечно же, выбрал яркую маску с перьями и блестками. Его игривость раздражала меня.

– Я сбегаю в дамскую комнату. Давай позову Блэйка, – я положила ладонь на руку Алекса, и он сжал ее, вынуждая меня поднять взгляд и встретиться с ним глазами. Он не говорил о Фэллон или о нашем ближайшем будущем, но я не хотела выпускать его из виду. И именно поэтому должна была это сделать.

– Пять минут я в состоянии продержаться. Иди, – он кивнул в сторону уборной. – Хочешь что-нибудь выпить?

Секунду я колебалась. Мне не стоило оставлять его без присмотра в месте, где открыто подавали алкоголь. Я отлично это понимала. И в то же время я не могла обращаться с ним так же, как раньше. Мы больше не были работодателем и сотрудником. Почти бесчеловечно обращаться с ним так, словно он – просто моя работа. Особенно учитывая, что с некоторых пор Алекс стал чем-то большим.

Он заметил сомнение на моем лице, взял меня за подбородок и поцеловал меня. Другой рукой он ласкал мою грудь, и в мою голову тотчас просочились грязные, похотливые мысли.

– Иди пописай, – прошипел он, положив руку на мой зад. – Обещаю, что сегодня в мой рот не попадет ни капли алкоголя. Я собираюсь упиваться лишь тобой.

– А Фэллон? – мне было неприятно спрашивать его об этом.

– К черту Фэллон, – сказал он, не моргнув и глазом.

В тот момент меня переполняла такая чистая и искренняя радость, что казалось, я могу летать.

Я дошла до туалета и минут десять стояла в очереди. С каждой секундой паника бурлила все сильнее и закипала внутри меня. Никто раньше не облегчался так быстро, как я в тот момент. Помыв руки с мылом, я побежала обратно в главный зал, где люди танцевали на бело-черном мраморном полу. Над моей головой мерцали люстры. Глаза метнулись к тому месту, где я оставила Алекса.

Его там не оказалось.

Разумеется. Он был зависим. И все три вещи, от чего он терял голову и контроль, находились сегодня здесь – алкоголь, наркота и Фэллон.

Мой взгляд блуждал по залу. Я заметила Элфи, флиртующего с кем-то у бара, Лукаса, танцующего с девушкой в викторианском платье, и Блэйка, говорящего по телефону на одном из балконов с видом на Париж. Если Блэйк узнает, что я потеряла Алекса, он меня прибьет. И поделом. Я стала ходить кругами в поисках Алекса. Черный костюм. Черная маска. А это была примерно половина гостей благотворительного бала на Хеллоуин. Однако я понимала, сколько всего стоит на кону – моя работа, моя зарплата, мое сердце, и поэтому я носилась на каблуках из угла в угол в поисках непутевой рок-звезды.

Я изучила все лица и все подбородки, прежде чем решила, что его нет в бальной комнате. Тогда я стала осматривать балконы. Все восемь. Первый был наводнен целующимися парочками. На втором орал Блэйк, но, к счастью, он не заметил меня. Третий был занят курящими, четвертый оказался пустым, а на пятом какая-то парочка ругалась на французском. Добравшись до шестого балкона, я остановилась. Он казался пустым, но я слышала голоса. Один из них показался мне знакомым. Неровное дыхание и сильный акцент. Привычная хрипотца, появлявшаяся, когда он курил как паровоз. Не доходя трех шагов, я оказалась у мраморных перил.

И на террасе подо мной я увидела свой собственный фильм ужасов.

Алекс и Фэллон стояли на балконе первого этажа, лицом к лицу.

Без масок. Без притворства. Без меня.

Нижняя терраса была длиннее, почти в два раза больше той, на которой стояла я, поэтому я отлично их видела.

В жизни она оказалась красивее. Светлые волосы, длинные и блестящие. Красное шелковое платье облегало ее фигуру с тонкой талией и большой грудью. Соблазнительная Джульетта. Прекрасная диснеевская принцесса в платье мечты. Меня парализовало от того, как они смотрели друг на друга. Ладно. Мне стоило ожидать этого с первого дня. Ну разве я не гений: забралась в кровать к плохому парню рок-звезде, который, кстати, предупреждал меня, что гоняется за своей бывшей?

Она сделала шаг к нему. Он не отступил. Они не сказали ни слова, и от этого почему-то стало лишь хуже. Фэллон положила ладонь на его щеку, подняла взгляд. Алекс наклонил голову, глядя вниз.


Потом она встала на цыпочки и поцеловала его. Нежно. Ужасно медленно. Я смотрела на них, удивляясь, что Луна не упала на землю и звезды не посыпались на меня с небес. Казалось, это конец, горький, неожиданный. Внезапно мне стало трудно дышать.

Три.

Два.

Один.

Три секунды. Вот сколько ему понадобилось, чтобы оторваться от ее губ. Три секунды с моего места наблюдения показались мне вечностью. Я стояла там, глупая, с глупой прической и в своем глупом платье. Его губы оторвались от Фэллон, но взгляд оставался тяжелым и измученным. Гнев захлестнул меня. Как он мог так поступить со мной в моем самом любимом городе? Как он мог поступить так с нами после Лондона? После Уотфорда? После всего чертового мира?

Он сделал шаг назад, и Фэллон кинулась ему на грудь, обвивая руками его шею. Алекс схватил ее за запястья и высвободился из объятий. На лице снова появилось его привычное ледяное выражение.

– Нет.

– Почему?

– Сколько у тебя времени? – он горько усмехнулся.

– Алекс…

Правильно выбранное время может обернуться счастьем или бедой. Я поняла это в ночь гибели родителей, когда они решили перейти дорогу как раз в тот момент, когда мимо проезжал тот псих, сбивший их. А сейчас будто специально лоскуток ткани отделился от моего платья и перышком слетел с балкона.

Я знала каждую деталь на Парижском Платье. Совпадение ли это, но эта была моей любимой. На ней были слова одной из лучших любовных песен, и написаны они были парнем, который только что разбил мне сердце в самом романтичном городе мира.

Я позабыл твое «вчера»,

Не жду и «завтра» с тобой рядом.

Но мое сердце навсегда

Любовь наполнит словно садом.





Кусочек ткани упал между ними словно символ их неверности. Воздух накалился, будто поблизости горел огонь. Вот только Алекс не изменял мне. Он сам сказал – я нужна ему для удовольствия. Я не нужна ему ни сегодня, ни завтра, ни на следующей неделе, или не буду нужна даже через секунду после нашего прощания по завершении турне, уже в Лос-Анджелесе.

Они оба подняли взгляд, и мне захотелось уйти, но ноги словно приклеились к полу. Статуя из сломанных надежд и грез. Так некстати, когда вечеринка бурлит смехом, музыкой и алкоголем…

Его глаза широко распахнулись. Даже в темноте я видела, насколько они неестественно большие. Алекс не был парнем, склонным к панике, и этот взгляд, полный удивления, сожаления и страха, был чем-то новым. Он сорвался с места и погнался за мной до того, как я успела моргнуть. Фэллон осталась на террасе, оглядывая меня так, будто я была грязью.

Легкая ухмылка появилась на ее губах, пока мой мозг пытался заставить тело пошевелиться. Я знала, что сердце было непослушным, но не представляла, что оно сможет поднять на бунт и остальные органы.

– Он не даст тебе фору, – ее улыбка стала шире, когда Фэллон мотнула головой и положила руки на перила, поворачиваясь ко мне спиной. Париж перед нами светился черными и золотыми огнями, а Эйфелева башня, словно иголка, могла вонзиться в самое сердце. – Когда он чего-то хочет, он всегда это получает.

– Тебя он не получил, – прошептала я.

– Я всегда была у него. Я просто ждала, когда он придет и возьмет меня. Я делала все возможное, чтобы заполучить его внимание, но так и не получила его. Не всего. Ты не слушаешь меня, Индиго Беллами. Уходи прежде, чем он доберется до тебя. Вы не созданы друг для друга. А мы – да.

– Мы не созданы друг для друга, – повторила я. Это правда. Он издевался надо мной, говорил, что ему нужен кто-то другой, а затем поцеловал ее, стоило мне отвернуться.

– Лучше беги.



Я сломалась, словно кто-то ударил меня изнутри.

Сняла каблуки, даже не осознавая этого, взяла их в одну руку и ринулась прочь. Я бежала, бежала, бежала. Замок казался запутанным лабиринтом. На каждом этаже располагался длинный коридор с кучей больших комнат. Я побежала по лестнице вниз, зная, что Алекс поднимется за мной, и стала открывать двери в поисках самой многолюдной комнаты, где я смогу спрятаться. Только слабое эхо бас-гитары свидетельствовало о вечеринке наверху. Мое сердце работало быстрее разума. У меня не было плана. Я только знала, что, если увижу его сейчас, я выслушаю его объяснение и, может, даже извинение. Я прощу его и приму обратно.

Пока Фэллон не появится в следующий раз.

Пока соблазн снова не постучит в дверь.

Алекс Уинслоу страдал от зависимости и сам был зависимостью. Чистой и дикой. Я понимала, что не смогу отказать ему, и поэтому мне оставалось сделать лишь одно. Отступить.

Забежав в еще одну пустую комнату, я осмотрелась в поисках укрытия. Я не слышала никаких шагов, и он вполне мог сдаться и вернуться к поцелуям с Фэллон. Будут целоваться, пока их губы не отсохнут.

Это оказалась довольно-таки маленькая подсобка. Дверь оставалась незапертой, и телефон все еще ловил связь, поэтому я решила сидеть тут, пока вечеринка не утихнет. Тогда я смогу позвонить Лукасу и спросить, когда мы поедем в отель. Я закрыла за собой тяжелую дверь и включила фонарик на телефоне. Экран был разбит, но светил все так же ярко. Прямо как Алекс.

Я прижалась спиной к стене и присела на корточки, обхватив руками колени и прижав к ним подбородок.

Ты не обмануло, сердце.

Мне жаль, сердце.