Индиго

Лучший музыкант.

Лучший любовник.

Я встал со своего места, снимая мятую майку.

Я – полуавтоматическое оружие, полностью заряжен и готов к бою. Я – своя собственная погибель. И я прекрасно это понимал.

Вчера лежал с тобой в постели из стекла,

И вместе горевали мы о том, что ты пережила.

Но все ж, в твоих страданиях я видел волшебство,

Трагедия твоей судьбы прекрасна, как ничто.

Когда жизнь кажется банальной, скучной и унылой,

Беги ко мне, моя голубоглазая девчонка.

Беги в мои объятия, где боль и наслаждение сольются воедино.





Толпа. Сошла. С. Ума.

Бывалый артист знает, как распознать рев толпы за мили.

Существует обычный гул. Волнение типа «нам нравится все, что ты делаешь». Есть рекламный гул, пахнущий глянцевыми брошюрами, пиарщицами в юбках-карандашах и бранчами в ресторане The Ivy, чтобы заключить хорошую, крупную сделку с первоклассной радиостанцией. Еще бывает реальный рев. Этот рев. Он проникает тебе в вены – не как дурь, – заполняет тело, пока каждый глоток кислорода не станет похож на рюмку алкоголя. Я смотрел под ноги на своих поклонников, от восторга выскакивающих из штанов. Они пытались пробраться через охрану, отчаянно желая добраться до меня. Крича, визжа, вопя.

Еще. Еще. Еще.

Вспышки ослепили меня, когда я закончил петь «Подержанная любовь». Песню, которую я написал, когда оставил Стардаст стоять в коридоре. Девять минут и двадцать три секунды гнева, раздражения и страсти.

Я мог бы поцеловать ее.

И другой парень тоже мог бы поцеловать ее.

Но в чем прикол? Мне нравилось играть с добычей, например, сводить ее с ума до тех пор, пока она не сдастся. Я хотел, чтобы у нее между ног все становилось влажным от желания. Потому что, когда я все-таки коснусь ее, звезды действительно превратятся в пыль.

Шагая по сцене, я усмехнулся толпе через плечо. Я был без майки – первый признак хорошего настроения. Обычно мне не нравился стиль Джастина Бибера «смотри на мой пресс». Мы же не в ресторане «Hooters»[22], и как только ваш лейбл поимеет вас, меньшее, что вы можете сделать для себя, – надеть рубашку. Но исполняя эту песню на концерте в первый раз, я чувствовал себя так, будто стою в центре костра. Пот градом катился по моему телу, и я заметил, как на гигантском экране позади оператор показывает вблизи капельки, стекающие по моим косым мышцам пресса. Интересно, сколько времени пройдет до того, как видео попадет на YouTube? И что будет успешнее – моя новая песня или фотка, на которой я ласкаю ту старлетку, кончая ей на грудь. Вероятно, последнее. Надо будет как-нибудь погуглить. Впрочем мне в любом случае было плевать на чужое мнение.

– Это еще не все. – Я установил микрофон на держатель и прошелся по сцене.

Крики становились все громче, неистовее. Да, это не вежливые просьбы. Это голод, сиюминутный и жадный. Я был мстительным, сложным, и я вернулся. Черт, я вернулся. У меня были слова, и они текли рекой. Бесполезно притворяться, что Стардаст не приложила к этому руку. Она поучаствовала, и я собирался держать ее рядом, пока из меня не выльется последняя капля величия. Или из нее. Не важно.

Я посмотрел на своих фанатов. Затем на ночное небо. Потом куда-то вдаль, в космос, где золотое облако тепла их тел и яркие огни сливались над их головами. Я улыбнулся.

Я приблизил губы к микрофону.

Пальцами провел по гитаре и начал играть «Человек встречается с Луной», один из моих ранних хитов. Тогда для спасения мне не нужна была девочка с голубыми волосами. Я был подростком с амбициями, мечтающим рассказать миру свою историю. Ребенком, который не знал, где расположен Шато Мармон, а про икру слышал только из кино. Клип к песне «Человек встречается с Луной» был снят Блэйком в подвале у Лукаса. В тот день у меня на подбородке красовался прыщ размером с Бейрут, но он стал первым шагом к успеху.

Элфи, Лукас и второй гитарист присоединились ко мне. Я слегка кивнул гитаристу, и его глаза удивленно расширились. Все участники турне понимали, что это значит. Я не делал этого два года, но время пришло. Он должен играть за меня, пока я плыву по толпе.

И я собирался плыть по толпе.

Ибо сегодня это казалось таким реальным и правильным.

Ярким и хорошим.

Просто. Как. Дурь.





Глава одиннадцатая




Инди




– О боже, это было невероятно! – Блэйк наскочил на Алекса прежде, чем рок-звезда успел зайти за кулисы.

Его обнаженная грудь блестела от пота, а красные отметины украшали его пресс и спину, от чего моя шея покрылась румянцем. Я знала, что это сделали его фанатки, и также знала, о чем они думали, когда царапали ногтями его кожу. О том же самом думала я, наблюдая, как уверенно он двигался по сцене. Как грозный бог. Марс. Жаждущий крови.

Синеглазка.

Только услышав его хриплый, осипший баритон, которым он произнес это слово, я стиснула бедра, пытаясь подавить напряжение, возникшее между ними. Он написал обо мне. Он пел обо мне. Он и в самом деле называл меня лекарством для души, но кого это заботило? Он подарил мне песню. А я даже не подарила ему поцелуй.

Я резко вздохнула, упиваясь им. Впервые с тех пор, как я взошла на борт самолета в Лос-Анджелесе, я с нетерпением и любопытством ждала сегодняшнего вечера с Алексом. В коридоре. Что-то изменилось вчера, когда мы обнялись. Улучшилось и ухудшилось.

Словно мы стали ближе, но одновременно и отдалились.

Стоя в тени за кулисами, я позволила Алексу насладиться общением с друзьями. Элфи схватил его за плечи и потряс со злобным смехом. Фанаты фотографировали его. Лукас так широко улыбался, что мне казалось, его лицо треснет. Затем Люк медленно развернулся в мою сторону и, обходя остальных, подошел и положил руку мне на талию, притянув меня в объятия и уткнувшись лицом в мои волосы. Я ахнула. Конечно, мы были близки. Вроде того. Мы проводили вместе время, по большей части в самолете и в фойе отеля, но больше ничего. Между нами не было отважной, душераздирающей дружбы. Не было связи. Поэтому произошедшее показалось неожиданным. Я всегда счастлива порадовать кого-то, поэтому я нацепила обнадеживающую улыбку и присоединилась к овациям восхищенного круга людей, сформировавшегося вокруг Алекса, вежливо игнорируя действия Лукаса.

– Великолепно, правда? – Люк снова прижал меня к плечу.

В ответ он получил лишь «хм». Моя улыбка гасла. Алекс продолжал смеяться, глядя на людей вокруг себя, мальчишеский блеск в его глазах заставил мой желудок перевернуться. Он поворачивался как в замедленной съемке, пока не увидел руку Лукаса, лежащую на моем плече.

Улыбка дрогнула.

Мое сердце тоже. Упало прямо в трусики.

Грешное сердце.

Предательское.

Ненадежное.

– Стардаст, – рявкнул он, и я не знаю, почему это прозвище заставило меня покраснеть, но это было так.

Я тяжело сглотнула и притворилась, будто убираю волосы с лица, хотя на самом деле пыталась скрыться ото всех.

– Что такое?

– Ты нужна на секундочку. Подойди.

Я оторвалась от Лукаса и направилась к Алексу, не глядя на окружающих. Большинство из них я даже не узнавала, что становилось все большей проблемой, когда Алекс был рядом. Он удивил меня, взяв за руку и проведя меня через узкий черный лабиринт за кулисы. Я не спросила, куда мы направлялись. Если он питался моим страхом и сомнениями, я не собиралась отдавать ему то, с чем не готова была расставаться. Например, чувством собственного достоинства. Алекс Уинслоу – двуличный человек. Один из них – холодный, мерзкий дьявол, который стоял передо мной сейчас. Тот, что хотел поставить меня на колени. Другой был расслабленным и игривым. Тем, с которым я ходила в прачечную. Не нужно уточнять, что обе версии непредсказуемы и осторожность была единственно верным решением.

Мы остановились в конце коридора напротив гримерок. Маленький балкон возвышался над толпой кричащих фанатов. Многие все еще с надеждой толкались поблизости, не отрывая взгляд от сцены. Умоляя, желая, мечтая, чтобы их звезда вышла и, может быть, исполнила песню на бис. Еще одно мгновение величия. Алекс повел меня к черным металлическим перилам, и мы оказались в полной темноте, скрытые за огромными прожекторами, направленными на сцену.

Мы были одни.

Во тьме.

Прохлада токийского воздуха нежно касалась нашей кожи.

Алекс положил руку мне на поясницу, прижимая меня к перилам. Холодный металл впился в мой живот. Он встал позади меня, его теплое и прерывистое дыхание щекотало мое ухо. Его торс все еще оставался обнаженным, горячим, гладким и твердым. Я хотела чувствовать его, ощущать его по-настоящему.

– Я говорил тебе держаться подальше от Вэйтроуза.

– А я говорила, что буду делать все, что захочу со своей личной жизнью, – прошептала я в ответ. Наши взгляды были направлены вниз на кричащих фанатов.

– Ты собираешься устроить мне неприятности?

– Я? – ахнула я. Между нами протекала кинетическая энергия. Мою кожу покалывало от волнения, словно мне нужно было снять одежду и почувствовать прикосновение его кожи, иначе я умру. – С чего бы? Я думала, что у тебя чисто спортивный интерес. – Я произнесла те же слова, которые он сказал Дженне при нашей первой встрече. Нет, я не забыла. Да, они все еще обжигали. Но бедность была еще хуже.

Он усмехнулся. Его дыхание щекотало мою кожу, а нос прижимался к моей шее.

– Ты – приятный спорт. Как футбол.

– Посмотрим, как тебе понравится, когда ты получишь коленом по своим шарам, – пробормотала я.

– Хм-м, – сказал он.

– Хм-м?

– Я только что думал о том, как ты будешь ласкать их, делая мне минет.

– Ни за что. – Я отодвинулась. Живот ныл от желания.

– Правда?

– Правда.