Империя наших надежд

– Скорее всего, повреждение самой камеры или кто-то раньше вас просматривал эту запись.

– Скорее всего? Серьёзно? То есть я отвалила такие деньги за неизвестность? Кто это был? И почему именно эту запись?

– Я не помню, чтобы при мне кто-то просил просмотреть её, поэтому не знаю.

– А кто, вообще, платил вам за просмотры?

– Оливер Фирель, Рафаэль Лоф, Всадники, Бернардо Фирель и, конечно, месье Леду, – чётко отвечает он.

– Что смотрел Бернардо Фирель? – Хмуро спрашиваю его. Вот этого ещё не хватало.

– Запись коридоров и спортивного зала.

– Покажи.

Ожидаю, когда ко мне повернут экран, и надеваю наушники. Вторая половина дня, ближе к вечеру. Коридор, ведущий к спортивному залу. Карстен направляется туда, проходит внутрь и появляется только через час, затем исчезая из виду. Прокручиваю время, и коридор на записи погружается во тьму. Оливер появляется и входит в раздевалку, затем оттуда выходит Рафаэль. И вот здесь наблюдаю довольно интересное событие. Все Всадники окружают его. Это та минута, когда они ему сообщили о вербовке. А затем, когда все расходятся, появляемся мы с Оливером.

Значит, Рафаэль там был. После того как я увидела его, спряталась, поддавшись панической атаке, и отключилась. Он был там всё время со мной, а Белч искал причины, почему поведение Рафаэля изменилось. Вероятно, Оливер ему рассказал о том, что Рафаэль нашёл меня и передал кузену. Выходит, Белч знал о том, что Рафаэль – это Каратель, и прекрасно отыграл удивление, заботу и следил за ним именно поэтому.

– Когда он смотрел это?

– Около месяца назад или чуть меньше.

Да, Белч многое знал и ничего мне не сказал. Я не хочу думать о том, что это предательство. Он мог просто защищать Сиен и пытаться спасти Рафаэля, но почему мне не сказал?

– Это всё, что вы хотели посмотреть, мисс Райз? – Поворачиваю голову к мужчине и цокаю.

– Я пытаюсь напрячь свои коронованные извилины. Ты мне мешаешь. Создай мёртвую тишину, – отмахиваюсь от него.

Итак, Марджори была в составе сестринства, вероятно, спала с месье Леду и спит со всеми, кто хочет от неё чего-то добиться. Финансовые махинации месье Леду раскрыты, и он обвиняет в этом бухгалтерию. Марджори пытается защитить своих подопечных и бывших любовников, а кукловод – это Жан. Но моя интуиция подсказывает, что это ложь. Имитация правды. Выходит, есть ещё кто-то, кто наблюдает за происходящим со стороны и направляет своё тупое стадо туда, куда ему нужно. А также я не могу узнать, был ли кто-то в моём доме, когда Рафаэль насиловал и бил меня. Как и записи нашего разговора, точнее, моих проклятий повреждены. Конечно, будь я на месте Саммер, то рассчитывала бы за некую безопасность и защиту таинственного неизвестного. Но я не она, слава богу, и вижу всё иначе. Марджори не было на месте, камеры работали только в кабинете, значит, некий неопознанный кукловод скрыл от всех внешний звук, оставив только внутренний, чтобы признание и моё пожелание слышались очень чётко. Именно там я рассказала о том, что сделал со мной Рафаэль. Да… вот… не факт, что кто-то был в доме, я сама дала вариант для шантажа Рафаэля.

Я запуталась. Так запуталась и не знаю, где мне начать ещё копать.

– На сегодня всё. Но я вернусь, и вы оба без возмущений откроете мне доступ туда, куда я захочу, потому что мой мобильный постоянно работал в режиме записи, которую сложно заметить. Хорошей смены, – дарю сладкую улыбку и, подхватывая сумку, выхожу из комнаты.

Нужно начать с малого. Главное, не торопиться. Я должна думать наперёд, как меня учил отец. Хоть где-то его нравоучения пригодятся.





Глава 14

Мира




Дом уже давно погружён в тишину и темноту, когда я вхожу в него. Тихо поднимаюсь к себе и бросаю сумку на пол, направляясь в спальню.

– Ты где была? Я звонил тебе, – дёргаюсь от злого шёпота и поворачиваюсь. Рафаэль выходит из ванной комнаты, вызывая у меня вздох облегчения. Он подходит к двери и запирает её.

– Прости, я поставила мобильный на бесшумный режим. В библиотеке кое-что читала, – устало произношу я, опускаясь в кресло.

– Ты и библиотека абсолютно два разных понятия. Зачем ты туда ходила? – Прищуривается он, опускаясь напротив меня на кровать.

– Искала подробное описание того, как и откуда появились Всадники. Их изначальные правила и права. И там написано, что они никогда не имели возможности наказывать кого-то, а должны лишь направлять и советовать. В их уставе написано, что эта тайная организация создана, чтобы помочь студентам в критическое время и при спорных вопросах между братствами и сестринством, если такие появятся. А вот разделение на четырёх всадников и распределение обязанностей появились не больше двадцати лет назад, да и то Всадники получали деньги от сестринства и братств, как откупные, и исчезали на год. Получается, что у Всадников никогда не было той власти, о которой говорит Карстен. Он должен быть наблюдателем, как и все они. Но правила изменились, и об этом ничего не сказано в уставе, а значит, это подсудное дело, и мы легко можем доложить об этом любому юристу.

Рафаэль приподнимает брови, а мне стыдно из-за того, что я лгу. Но пока у меня нет ничего такого, что могло бы ему помочь, и забивать его голову ерундой тоже не хочется.

– Конечно, Мира, если бы всё было так просто, то давно бы уже Беата или же кто-то ещё подал на них в суд и защитил свою жизнь. Но они этого не сделали, да и мистер Леду покрывает Всадников, – усмехается Рафаэль.

– Потому что Карстен заранее подготовился и нашёл на них компромат. Не бери в голову, я просто ищу безопасные выходы, – слабо улыбаясь, пожимаю плечами.

– Как дела с «Омегой»? Они согласились? – Меняя тему, интересуюсь я.

– Да, и я ждал тебя здесь больше трёх часов, – обвинительно говорит он.

– Прости меня, я зачиталась…

– Помнишь, ты говорила, что между нами не должно быть тайн, Мира? А я вот чувствую, что ты меня обманываешь. Ты что-то задумала и не хочешь делиться со мной. Ты сама нарушаешь тонкую грань нашего доверия, – Рафаэль дотрагивается до моей руки, и я шумно вздыхаю.

– Это так очевидно? – Кривлюсь я.


– Я тебя знаю, так что для меня, да. Что случилось?

Поднимаю голову на Рафаэля и шёпотом рассказываю всё, что узнала сегодня. Начиная с того, что Марджори будет уволена, как и вся бухгалтерия, и о возмущении мужчин. Также упоминаю о том, что Белч знал о том, что Рафаэль – Каратель, ещё до его личного признания в этом, и боюсь предательства с его стороны. И о камерах тоже. О стёртых записях.

– И я пошла в библиотеку, чтобы посмотреть старые записи о составе сестринства. Да, Марджори была в нём, но её исключили через два года за неподобающие отношения. Я очень часто слышала и сегодня тоже о том, что она спала с месье Леду. Вероятно, именно это и послужило причиной её исключения. Я посмотрела в интернете со своего аккаунта обо всех студентах университета, учившихся в то время, и нашла интересный факт о том, что Марджори ушла отсюда сразу же после исключения из сестринства. Приказ был подписан месье Леду. Вернулась она только через несколько лет, когда сменила сферу деятельности и, предполагаю, продолжала поддерживать связь с месье Леду. Он взял её на работу, как свою личную секретаршу, вероятно, из-за страха обнародования истины или же, как плату за её отчисление по его вине. К тому же…

– Почему ты так зациклена на ней, Мира? Это их дело, кто, кому и когда изменял. Намного важнее то, почему видео были удалены, и тот факт, что Белч вероятная крыса, – перебивает меня Рафаэль и, отпуская мою руку, поднимается с кровати.

– Не знаю, мне просто было интересно. Но… мон шер, Белч не крыса. Я думаю, что он тоже волнуется и за тебя, и за меня, и за себя, и за Сиен. Ты отдалился от него, а ему было всего лишь страшно, понимаешь? Поговори с ним с глазу на глаз, выясни всё.

– Твой тон неубедителен, Мира, – оборачиваясь, замечает Рафаэль.

– Знаю, но я не хочу терять друга. Я и так многих потеряла, а сейчас… это страшно.

– Тогда лучше, действительно, прояснить ситуацию, не теряя времени, чтобы обезопасить нас. Я поговорю с ним немедленно, а ты, – Рафаэль подходит ко мне и наклоняется, опираясь ладонями в подлокотники, – ничего больше не предпринимай без меня, поняла? Никуда не ходи одна. Ты обещала, что будешь следовать моим правилам, так не заставляй меня усомниться в твоей честности. Не пугай меня, ведь и мне страшно за тебя.

– Хорошо. Ты вернёшься?

– Нет. Сегодня останусь в братстве. Я напишу тебе о результатах, а завтра поговорим, – он целует меня в губы и отстраняется.

Смотрю, как Рафаэль исчезает в темноте ванной комнаты, и прикрываю глаза. Знаю, что я создаю ему проблемы своим желанием помочь, но сидеть на месте тоже больше не могу. Особенно, если учесть, что появилась какая-то информация.

Открываю ноутбук и просто смотрю в него. Я не понимаю, зачем это делаю. Что-то хочу посмотреть, но что? Вхожу в банк, чтобы проверить свой личный счёт, и сколько у меня осталось там денег. Я должна разумно подходить к этому вопросу. Если в будущем мне предстоит бежать, то я обязана иметь финансовую подушку, когда упаду на дно.

Щёлкаю на последний перевод и кружу вокруг него стрелкой мышки. Нет никаких данных, только номер. Подобные счета называют «мёртвыми». Они вроде как есть, но завтра их уже может не быть. Вероятно, охрана прибегла к подобной мере безопасности. И мне нужно подтверждение, что я переводила деньги. Вот оно. Я пригрозила им тем, что сдам их, но никакого записывающего устройства не включала. Блефовала, но всё же мне нужна выписка со счёта с полными данными получателя. Заказываю онлайн-подтверждение об оплате с требованием открытого платежа и оплачиваю заявленную сумму в размере восьмидесяти евро. Банки обязаны выдавать подобную информацию своим клиентам. Отказать они не имеют права, даже несмотря на политику конфиденциальности, так как в данном случае важный клиент – это я. Закрываю ноутбук и направляюсь в душ. Большего за сегодня я сделать не могу.

***





«В запросе на получение чека по совершённой операции N0034509 отказано», – хмуро смотрю на полученное письмо.

Бросаю взгляд на часы, опаздывая на первую пару. Это немыслимо. Банк обязан выдать мне чек. Хоть какой-то, но предоставить чек оплаты.

В который раз набираю на мобильном номер Грога и жду ответа, пока надеваю пальто.

– Что тебе ещё нужно, Эмира?

– Что нужно? Ты меня игнорируешь! Ты не отвечаешь на мои звонки и…

– Не ори, – устало перебивает меня Грог, а на заднем фоне слышен звук улицы или чего-то похожего.

– Что ты хочешь? Эрнест получает всю информацию от Рафаэля, и запретил мне потакать твоим капризам, – добавляет он.

Удивил, я знала, что без папочки здесь не обошлось.

– Мне нужна помощь, – как же неприятно признаваться в этом.

– Размер платья поменять в магазине или подать жалобу о том, что тебе не тем лаком ногти намазали? – Издевается он.

– Смешно, в другой раз похохочу. У меня есть счёт… хм, это мой счёт, личный счёт, о котором отец не знает. Мне не к кому больше обратиться, и я надеюсь, что ты умеешь держать язык за зубами.

– Я обязан докладывать обо всём Эрнесту.

– Ладно, но только я сначала деньги оттуда сниму. Это мои. Я…

– Чёрт, Эмира, ты можешь чётче выражать свои мысли? Мне нет дела до твоих денег, которые ты украла у отца. Что ты хочешь?

– Я не крала…

– Не суть. У меня мало времени, Эрнест сейчас выйдет.

– В общем, я вчера сделала перевод, запросила чек об оплате, подробный чек, чтобы были все данные получателя, а банк мне отказал в этом. Почему? Ведь я имею право знать, кто получил эти деньги, не так ли?

– Верно, но конфиденциальная информация о людях, держащих счета, не распространяется. Тебе её никто не даст, лишь имя, время и сумму перевода.

– Так мне и нужно имя, Грог. Я не дура и прекрасно понимаю, что без вмешательства какого-то богатого козла, типа моего папочки, никто не начнёт булками трясти. Но мне отказали в самом чеке, я его даже с мобильного не могу получить, а вчера он был. Сейчас я не могу посмотреть данные платежа. Никакие. Вижу только то, что деньги списаны, и всё.

– Эмира, в какое дерьмо ты снова угодила?

– Вот если ты мне не поможешь, точно буду там. Мне необходимы эти данные, и ты их для меня достанешь. Не сделаешь этого, никакой Рафаэль меня не спасёт, и я сотворю что-то похлеще покупки оружия. Клянусь, Грог, и я сейчас угрожаю. Перешлю всю информацию и пароли через несколько минут. Чек мне нужен к вечеру, крайнее время – завтрашнее утро. Хорошего дня, – отключаю звонок и только тогда позволяю себе дышать.